Оценить:
 Рейтинг: 0

Не дай ему уйти

Год написания книги
2007
<< 1 2 3 4 5 6 ... 8 >>
На страницу:
2 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– …На красной линии гипотетического бульварного кольца находится еще одно интересное знание. Дом, расположенный на углу Климентовского переулка и Ордынки, вы видите его слева по ходу движения. Дом перестроен в 1885 году специально для Мариинского женского епархиального училища, а прежде в нем располагалась иконописная школа. Вновь открытое учебное заведение предназначалось для девочек из семей духовного сословия. Выпускницы получали право работать домашними учительницами. Принимали сюда с десяти – двенадцати лет, обучение было платным. С приходящих учениц духовного сословия брали пятьдесят рублей в год, с других – семьдесят рублей. Полный пансион для девиц духовного сословия стоил сто три рубля, для остальных двести семьдесят пять рублей. После октября 1917 года училище было закрыто – зачем трудовому народу нужны домашние учительницы из духовного сословия? В здании открыли Институт красной профессуры, где готовили красных вождей для будущей мировой революции. По принципу: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем». Но во время Великой Чистки тридцатых годов большинство красных вождей перестреляли вместе с их профессорами, называя их бешеными собаками, а институт закрыли. Высшие кадры партии правительства СССР шлифовали теперь в новом учреждении, которое было строжайше засекречено и о котором на московских верхах ходили самые невероятные слухи.

Официально это учреждение называлось Институтом высшей социологии при Академии наук СССР. Но лекции там читали профессора из засекреченного Научно-исследовательского института НИИ-13 и генералы из еще более засекреченного 13-го отдела КГБ. Подробнее об этом можно прочитать у культового писателя Григория Климова…

…А может, все-таки они правильно сделали, что сбежали?.. А то бы их тоже – как бешеных собак… как солдат мировой революции, как красную профессуру… И ее, и Ольгу… Господи, за что?! А тех за что? Просто это в традициях государства.

Покинув город вовремя, они все-таки оставили себе шанс. Шанс выжить, пусть даже один из тысячи.

В лобненской больнице Саше было почти безразлично, выживет она или нет. Приходила Ольга. Приносила пакеты с фруктами, банки с самодельными соками. Был уже октябрь, но девочка не могла поступить в школу. Конспирация. Тайна. Подполье.

– У меня другая фамилия, – напоминала дочь. – Ни к тебе, ни к Стасу она отношения не имеет.

– Как будто они не знают твоей фамилии!

– Но мы же не сможем так всю жизнь прятаться!

– Надо потерпеть, Оля.

– Да надоело мне это. Лучше я работать пойду!

Обеспокоенная Ольгиными настроениями, Саша поторопилась выписаться из больницы, но все равно опоздала. Потому что Юлия Арсеньевна и Жанна Григорьевна все это время тоже не дремали, а даже наоборот – действовали. Каждый, понятное дело, действует в меру своего разумения. А какое, скажите на милость, разумение может быть у двух уже немолодых женщин, скоротавших жизнь в безмятежные застойные времена в неизвестно что исследовавших НИИ и непонятно чем управляющих министерствах?

Тетки рассудили, что Саше нужна какая-то жилплощадь. Но хорошую квартиру в Москве покупать дорого, а селиться на окраине, в спальном районе – такая тоска! Саша как-никак на Чистых прудах родилась и выросла. Зачем же ей в Бирюлево или в Чертаново забираться? Лучше пока купить комнату в коммуналке. Благо Сашины финансовые возможности совершить такую покупку позволяют. А жилье в Москве дорожает ежеминутно, так что комната помимо всего прочего – еще и выгодное помещение капитала.

От своей идеи тетки были в полном восторге и посоветоваться с Сашей как-то не удосужились.

Коммуналку они выбрали перспективную, такую, чтобы в случае чего легко было расселить. А комнату приобрели на свое имя, напополам. Если, не дай бог, что случится с Юлией Арсеньевной, наследство останется Жанне Григорьевне, а если с Жанной, комната отойдет Юле. Они уже и с соседями познакомились. Представились сестрами и сказали, что жить в комнате будет их племянница с дочкой.

Они так радостно улыбались, уверенные, что сделали Саше настоящий сюрприз. Она тоже улыбалась и благодарила. А что еще оставалось делать в ее положении?

Всю прелесть сюрприза Саша прочувствовала в первый месяц своего пребывания в Старосадском переулке, в квартире четырнадцать на третьем этаже. Жить в коммуналке – все равно что жить в квартире без дверей или по крайней мере без замков. К соседям приходят гости, заглядывают знакомые, старичок Леонид Михайлович спускается за газетой, кричит жене:

– Я мигом, дверь не запирай!

Саша боялась распахнутых дверей, звонков – телефонных и дверных, шорохов и скрипов, громких криков на улице и в подъезде и даже воя автомобильной сигнализации. Она была испуганной и потерянной, а соседи считали ее нелюдимой и угрюмой. Появление железной двери в Сашиной комнате они тем более восприняли как оскорбительную причуду. «Думает, мы собираемся ее обворовать?! Больно надо».

Дверь, как ни странно, подействовала на Сашу успокоительно. Из комнаты она старалась без особой нужды не выходить: только в туалет да воды набрать – попить чаю. По телефону ей не звонили, а мыться вообще удобней глубокой ночью. Соседей это, кстати, тоже очень устраивает.

После Нового года Ольга пошла учиться. Школу нашла какую-то левую, типа вечерней, но не совсем. Школа-экстернат. Удобно: ходишь туда три раза в неделю, за год заканчиваешь два класса. И шансы засветиться опять же минимальные.

Саша всякий раз обмирала, отпуская дочь на «Войковскую». Ольга даже сердилась, но, чтобы не беспокоить мать, домой возвращалась строго к назначенному часу, оживленная, румяная. Ольга раскладывала на столе учебники, делилась школьными новостями. И однажды как бы невзначай рассказала, что мама ее школьной подруги Ани Яковлевой – владелица турфирмы «Дух праздника» – ищет внештатного экскурсовода. Фирма осваивает новое направление – экскурсии по Москве. Пойдет дело или нет – еще неизвестно, поэтому сотрудник нужен внештатный, чтобы в случае неудачи фирма не связывала себя обязательствами.

Так Саша стала внештатным экскурсоводом туристической компании «Дух праздника». Подпольное существование понемногу уходило в прошлое. Теперь, как все нормальные люди, она выходила по утрам из дома, торопливо шла по улицам, боясь опоздать на работу.

Проводить экскурсии оказалось совсем нетрудно. Прежде чем стать женой мэра Губернского города, Саша работала журналисткой, часто писала о Москве и поэтому знала много, в том числе и много необычного. К тому же она была москвичкой бог знает в каком поколении – этого тоже не сбросишь со счетов.

Страх постепенно отступал, уходил в небытие, но от первых конспиративных московских месяцев осталась привычка к бдительности и осторожности. А еще была память. Воспоминания не оставляли ее в покое, мешали окончательно вернуться к естественной жизни, не давали зажить сегодняшним днем.

II

Почти год прошел с того кошмарного утра, но события до самых мельчайших подробностей стояли у Саши перед глазами. Почти год – а шлейф катастрофы, происшедшей тогда, до сих пор неотступно тянулся за ней, напоминая, вороша и вороша воспоминания и не давая ни на секунду забыть.

В то утро, сейчас Саша это явственно осознала, что-то напряженно мрачное, гнетущее было растворено в самом воздухе, прозрачном, солнечном, августовском. И самое ужасное было то, что он, ее муж, Стас, это прекрасно понимал и, скорей всего, даже знал, что все произойдет именно так и никак иначе.

Прошло уже много месяцев, а воспоминания по-прежнему давили, гипнотизировали, лишали всякой возможности думать о чем-нибудь другом. Господи, ведь так можно сойти с ума, окончательно чокнуться. Перед ней прокручивалась одна и та же кинолента, с начала и до конца, делая стоп-кадры, принуждая вдумываться, всматриваться в выбранные эпизоды.

Саша проснулась очень рано, но Стаса в спальне уже не было. Из сада слышался его бодрый веселый голос. Он хохмил и беззаботно смеялся. С кем это он там? Саша приподнялась на локте, посмотрела в широкое окно и увидела безлюдную террасу, белые столы и стулья под полосатыми бело-синими зонтами, мокрыми от утренней росы. А дальше – прямую аллею с фонтанчиком в конце, почти точной копией знаменитого брюссельского писающего мальчика. Все было пусто.

Саша откинула одеяло, встала с постели, босиком подошла к раскрытой балконной двери. И увидела Стаса. Он сидел под липой прямо на траве, скрестив ноги по-турецки, и разговаривал по радиотелефону. Был он одет еще не празднично – в «бермуды» и майку. А волосы мокрые, небрежно зачесаны назад, значит, успел уже искупаться в бассейне. Стас тоже заметил Сашу – обрадовался, заулыбался ей, изобразил комическое удивление, поднял руку с двумя расставленными пальцами – все о'кей и мы победили. Как ровно два года назад, когда он стал мэром. А в глазах тоска, обреченность. Он все знал наперед. Теперь она это, наконец, поняла.

Саша улыбнулась и тоже махнула ему рукой. Сегодня – 17 августа – в Губернском городе праздник. День вступления Стаса на пост мэра.

…Кажется, они одни в этой громадной загородной мэрской резиденции. Но это иллюзия. Дом полон прислуги и охраны. Тем более сегодня. Хорошая прислуга тем и хороша, что ее не видно. Она не мозолит глаза, ее будто бы вовсе нет.

Саша отошла от окна и опять легла в постель. Было еще совсем рано. Попыталась уснуть, но куда там… Солнце наполнило уже всю спальню, играло на тяжелой позолоте и отражалось в белой лакированной мебели. Из сада сквозь раскрытые окна пряно тянуло цветами. Запах приторный, тяжелый и тягучий. Он шел от двух прямоугольных цветников, тянувшихся вдоль аллеи. Там было много всякой всячины, посаженной плотно и густо. Но почему-то казалось, что убийственный аромат источали диковинные растения, напоминающие цветную капусту с лиловыми лопухообразными листьями. «Я же просила убрать эти цветы! – Саша вдруг разозлилась. – Ведь нечем же дышать! А теперь вот голова болит!» Как будто в их давящем запахе все дело. Нужно самой пойти и выкосить их к чертовой бабушке!

Саша закрыла глаза и попыталась успокоиться. Но тут скрипнула дверь, и в спальню проникла Оля.

– Мам, ты уже не спишь?

Она была заспанная, неумытая и взлохмаченная, в одной коротенькой ночной рубашке, насквозь просвечивающей на солнце. Саша не ответила, прикинулась спящей. Ей не хотелось говорить, она еще злилась на цветы, на садовников, а вместе с ними на Стаса, который не хотел обижать садовников и выдирать цветы, а заодно на дочь.

– Мам… – не унималась дочь, – я видела, как Стас тебе махал рукой. Значит, ты уже вставала.

Оля легла поверх одеяла рядом с матерью на место Стаса, взяла с тумбочки Стасов «Парламент» и не спеша закурила.

– Мам, тебе не стыдно обманывать? – Оля зевнула и выдула дым в солнечный луч, где он заклубился. – Я же чувствую, что ты не спишь. И веки у тебя дрожат.

– А тебе не стыдно дефилировать через весь дом в таком виде?! – взорвалась Саша и открыла глаза. – Полно же людей вокруг.

– Людей? – холодно переспросила дочь. – Было бы кого стесняться.

«Быстро она освоилась с положением дочери мэра, – с досадой подумала Саша. – Аристократка!»

– По-твоему, все они не люди? Так?

– Ну нет, конечно, – нехорошо улыбнулась дочь. – Но прислуги не принято стесняться. Ее просто не замечаешь.

– Откуда у тебя это? Оля? – Саша села на кровать. – Кто тебе это внушил, а?

– Ты со Стасом, – безразлично откликнулась Ольга, наблюдая клубящийся под солнцем табачный дым. – Вы вообще голышом купаетесь или…

– Хватит! Тебе пятнадцать лет, и ты много на себя берешь! Иди к себе и одевайся. Сейчас начнут съезжаться гости.

– Уже съезжаются. Лебезят в гостиной.

– Кто?

– Лысый первый приехал.
<< 1 2 3 4 5 6 ... 8 >>
На страницу:
2 из 8