Три дня, которые…

– Я пойду, – Синичкин вышел из кабинета, аккуратно закрыв дверь.

Светлана Петровна задумчиво посмотрела ему вслед.

– Так-с. Минус Синичкин. Интрига нарастает. Кто же это тогда? Евгений Павлович? Николаев?

***

Рабочий день медленно, но верно подходил к концу. Все заканчивали работу и выключали компьютеры. Верочка, получив персональное разрешение от начальницы покинуть работу, быстренько испарилась. Екатерина Александровна в замешательстве стояла у дверей, поглядывая на Евгения Павловича. Он кивнул ей на прощание:

– Мне нужно доделать срочно один отчёт. Я тебе чуть позже наберу, хорошо?

Длинноногая брюнетка пожала плечами и, хмыкнув на прощание, вышла из кабинета.

Евгений Павлович еще некоторое время смотрела на дверь, затем, убедившись в том, что коллега не вернётся, расслаблено вытянулся на своём кресле и с улыбкой начал переписываться с кем-то в телефоне. Ирочка тоже доделала последний отчет и украдкой поглядывала на часы. Синичкин, кажется, никуда не торопился. А зря. Она надеялась, что он поскорее уйдет, как все остальные, и тогда можно будет побыть наедине с Евгением Павловичем.

– Ирочка, вы не забыли, что обещали мне помочь? – спросил Евгений Павлович, убрав телефон в карман. Он неспешно встал, вальяжной походкой подошёл к её столу и широко улыбнулся. О, да! Это его фирменная улыбка, которая покорила не одну женщину в их офисе. Особенно его ямочка на левой щеке. Никто не мог перед ней устоять!

– Ирочка, Вы так очаровательный сегодня… – проговорил он и в его голосе послышались нетерпеливые нотки. – Я весь день смотрю на Вас и понимаю, что больше не в силах сдержать свои эмоции…

Он наклонился к ней, не сводя глаз с её губ. Еще секунда и…

– Ирочка, Вы слышите меня? – Евгений Павлович слегка потряс её за плечо.

Ирочка вздрогнула и удивленно уставилась на него.

– Отчёт… Вы помните про него?

– Да-да… Отчёт… Я помню, – покраснев, ответила Ирочка, мотнув головой. Снова какое-то наваждение! Нужно уже учиться брать себя в руки! Сколько можно! Она попробовала взять себя в руки и постаралась придать голосу равнодушный тон. – Где ваши бумаги?

– Вот и прекрасно, а то я совсем не успеваю! Что это за напасть такая! – качал театрально головой Евгений Павлович и закатывал глаза. – И как вы так все успеваете? Вы – невероятная женщина! Я просто восхищен вами!

Он снова улыбнулся своей фирменной улыбкой, и Ирочка вновь поддалась чарам его обаяния. Мозг моментально собрал вещи и покинул постоянное место жительства на неопределённое время.

Синичкин хмыкнул, сидя за своим столом. Но сделал он это преднамеренно. И не громко, и не тихо. А так, чтобы было слышно, что он все-таки еще здесь и все видит. И не нужно делать вид, словно его не существует в этой реальности.

Ирочка начала злиться. Ей льстили слова Евгения Павловича, но чувствовалась неловкость за Синичкина. Он – словно совесть, которая сидела за её спиной и молча упрекала в происходящем. Ирочка подняла глаза на Евгения Павловича и снова повторила:

– Где ваши отчеты?

– Вот они. Целая пачка! И сегодня последний день! Не успеваю! Наваждение какое-то! – Евгений Павлович уже успел вернуться к своему столу, взять бумаги и вернуться обратно. Он положил отчёты перед Ирочкой. – Как думаете, сегодня получится это доделать?

– Я думаю, что получится, если… Если мы вместе с вами будем их разбирать. Как говорится одна голова хорошо, а две – лучше! – Ирочка начала просматривать бумаги.

Синичкин тем временем начал ёрзать на стуле. Кажется, что совести совсем не нравился такой поворот дела – сидеть и молча лицезреть на этих двоих и, таким образом, она хотела дать о себе знать.

– Кстати, Ирочка, какие милые цветы у вас стоят на столе. Кажется, это хризантемы? Вам нравятся жёлтые хризантемы? А какие еще цветы вы любите? – Евгений Павлович уже почти не слушал её. Он схватил банку с цветами и начал крутить её в руках.

– Я люблю цветы, – тихо произнесла она. – Совершенно, неважно, какие. Каждый цветок по-своему прекрасен, и поэтому нельзя выделить один. Они все такие разные.

– То есть Вам не принципиально, что это желтые хризантемы? Просто сегодня День рождения у Галочки, сотрудницы в соседнем отделе. Вы не будете против, если я подарю ей Ваши хризантемы? А я Вам завтра другие принесу? – вдруг произнёс Евгений Павлович.

– Да как ты смеешь? Как тебе не стыдно? Сам подарил, а теперь забираешь? – вскипела Ирочка и соскочила с места. Она выдернула банку с цветами из его рук и вылила ему на голову воду, а затем вручила банку обратно. Мужчина, выпучив глаза, обалдело смотрел на коллегу, а с его волос капала вода на плечи и дорогой галстук…

– Ирочка? Ирочка? Что с вами? – повторил свой вопрос Женечка, выводя из оцепенения женщину. Он держал в руках банку с цветами. – Вы сегодня весь день витаете где-то в облаках. Я спросил, Вы не будете против?

– Нет-нет, конечно, берите, мне не жалко. Тем более, что Галочке важнее, у нее праздник, а у меня просто так они стоят. Цветы должны приносить человеку радость, а не стоять просто так.

– Тогда, я сейчас вернусь, Ирочка. Поздравлю ее и вернусь. Не скучайте! – он снова улыбнулся своей фирменной улыбочкой и исчез в дверях. Ирочка посмотрела на хлопнувшую дверь и с грустью уставилась на бумаги, лежавшие перед ней.

– Будете чай? – вдруг спросил Синичкин.

Ирочка вздрогнула от неожиданности и перевела взгляд на Василия. Она уже успела забыть, что её совесть в лице Синичкина все это время продолжала сидеть за спиной.

– Так будете чай? – повторил свой вопрос Синичкин чуть громче.

– Да, я буду чай, – неожиданно согласилась Ирочка. Коротать время в одиночестве ей совсем не хотелось, а тут хоть какая-то живая душа составит ей компанию. Да, Василий – это не Женечка, но… Ирочка тяжело вздохнула. Выбор не велик, но и так сойдёт. Синичкин же радостно заулыбался.

– Вот у меня есть зеленый чай с бергамотом и овсяные печенья с шоколадной крошкой, – засуетился он. Синичкин мигом вытащил из тумбочки черно-зеленую коробку с чаем и упаковку печенья. – Вот еще есть шоколадка, только она с орешками. С изюмом не было, извините.

Ирочка удивленно выгнула бровь и уставилась на него. Синичкин знал, какой чай она любит? Какое печенье ей нравится? И что шоколад нравится ей с изюмом, а не с орехами? Вот так да! А она про него совершенно ничего не знала. Хотя нет, знала, но только ровным счетом то, что сегодня рассказала Светлана Петровна. А он… Он, оказывается, внимательно наблюдал за ней все эти две недели, которые она проработала здесь после перевода из отдела кадров.

– С орешками тоже очень вкусный шоколад, – негромко произнесла она, придя в себя от удивления. – Я сейчас чайник поставлю.

Ирочка подошла к кофейному столику, где стоял офисный чайник, кулер и небольшой диванчик, обтянутый коричневой кожей. Она включила чайник. Он тотчас зашумел, как гоночный автомобиль, собирающийся взлететь прямо на старте. Задумчиво рассматривая огромную бутыль, перевернутую вверх ногами, Ирочка думала о том, что её жизнь напоминает эту самую бутыль. Вроде бы времени много у тебя, но оно медленно утекает между пальцев. Так негромко и незаметно. Кап-кап. И вообще, все не так, как хотелось бы. Зароешься с головой в эту бумажную работу, и только ноги торчат. А время идёт, и ничего не меняется твоей жизни. Вот так и проживешь жизнь и не заметишь, как она закончится.

Синичкин тем временем собрал в охапку своё добро и направился к Ирочке, разглядывающей кулер. По пути он, конечно, зацепил ногой провод от лампы, и та снова упала в мусорную корзину с бумагами. Ирочка обернулась на шум и быстро прикрыла рот рукой, чтобы спрятать улыбку.

– Вот чёрт! – процедил сквозь зубы Синичкин, уверенно балансируя на одной ноге. Попутно он пытался вытащить вторую из неожиданной западни.

«Щелк!» – громко раздалось в воздухе. Чайник выключился и затих. Синичкин, наконец-то разобравшись со своей горе-лампой, благополучно добрался до места назначения и водрузил припасы на стол. Ирочка тем временем вернулась к своему столу и вытащила из тумбочки зелёную кружку с белыми полосками.

– А где ваша? – спросила она, возвращаясь к столику.

– Да-да, конечно, я сейчас принесу! Как же так! Сам предложил чай, а про кружку и забыл! – Синичкин хлопнул себя по лбу и побежал за кружкой. – Вот, она, не такая красивая как у Вас, Ираида Степа…

– Ирочка, зовите меня просто Ирочка, – устало произнесла она, – рабочий день закончился. К чему эти глупые формальности. И давайте перейдём на «ты».

– Да, конечно… да-да, Ир… Ирочка… – неуверенно произнес Синичкин.

Женщина в очередной раз задумчиво посмотрела на Синичкина. Да, она его видела каждый день, но видела в нём только коллегу, а не мужчину. А на самом деле он оказался достаточно симпатичен. Нет, он не играл мускулами и не обнажал грудь, не стремился завоевать мир голливудской улыбкой, не заигрывал с девушками, пересыпая шутками. Было в нем совсем иное очарование: что-то домашнее, уютное, родное. Возможно, из-за вязаного жилета от него веяло теплом. А может, голубые глаза, добрый взгляд и несколько морщинок на лбу и около глаз.

«А может, я просто старею, – поймала на мысли себя Ирочка. – Причем постарела я как-то внезапно за полдня. Еще с утра я была готова растаять от яркой картинки, зовущей в ночные ритмы города, а сейчас… Сейчас мне совсем не хочется окунаться в этот сумасшедший мир глянца, в котором живёт Евгений Павлович… Почему я раньше не замечала Синичкина? Да всё из-за этого проклятого Евгения Павловича! Постоянно находится рядом, и из-за его улыбки, я не вижу больше ничего. Вот так засмотришься на подделку и упустишь истинную красоту.

Хм… Даже и не знаю, с чего начать разговор с Синичкиным? Что можно у него спросить? Про семью как-то неудобно, о работе тоже не хочется говорить. Обычно в таких ситуациях всегда со мной заговаривали первым мой собеседник. Ой, да что я себя обманываю, в такой ситуации я была только несколько раз с Николаевым и…»

– Ирочка, – прервал ее размышления Синичкин. – А Вы… ты заметила, что сегодня утром словно весна наступила? С крыш капало, снег на дорогах растаял, даже птицы начали радостно петь. Наверное, они ошиблись… Тебе так не кажется?

– Ошиблись, верно. Мне кажется, что Вы… ты… тоже сегодня ошибся. Эти желтые хризантемы, наверное, не мне следовало дарить, – смущенно сказала Ирочка. – Праздник-то сегодня у Галочки, а не у меня.