Яся сидела на стуле

– Уже не спешу. А вообще, я за кофе торопилась…

– Это мы удачно с вами за кофе вышли, – сказал мужчина и взял ее под руку, которой она придерживала котенка. – На случай, если вы опять падать вздумаете.

Глава 7

Яся сидела на стуле.

Внизу, между раздвинутых ног сидел на коленях мужчина.

«А я оказывается люблю мужчин, которые хорошо владеют языком», – подумала Яся и от наслаждения прикусила губу.

Руками она вцепилась в черные жесткие волосы. Она чувствовала свое тело, как никогда раньше. Знала, чего хочет и говорила о своих желаниях прямо и без намеков. Внутри Яси звучал оркестр, дирижёром которого была она сама. Мелодия, яркая и чистая, играла слаженно и без фальши. То разгоняясь до аллегро, то замедляясь до адажио. Мужчина у ее ног был только инструментом, без сомнения первой скрипкой, очень талантливой и чувственной. Но если бы не она, Яся, не получилось бы такой необузданной фуги, распадавшейся ярким многолесьем по всему ее телу.

Мелодия стала невыносимо громкой, потом взорвалась восхитительным аккордом и затихла. Яся сжала плечи мужчины, вскрикнула и обмякла.

«А как же его зовут-то? Максим или Михаил, – мысли метались по голове, как светлячки в банке. – Точно на М. А может и нет. Как стыдно-то»

Мужчина поднял голову и улыбнулся:

– Ясь, я на кухню. Пить хочу.

– Мне тоже принеси.

Пока Максим-Михаил ходил за водой, Яся перематывала назад пленку воспоминаний.

Вот они зашли в зоомагазин, и мужчина накупил два пакета всяких кошачьих штучек: «Я сам заплачу, это же я Вам котенка подкинул. Считай, с приданым достался». Затем они забежали и купили по пачке кофе. Потом он вызвался дотащить пакеты до Ясиного дома. Она пригласила его войти и угостила кофе. А потом… Неужели она сама подошла сзади и коснулась ладонью ежика на затылке. Она? Девушка, которая лишилась девственности по договору и полтора года спала с мужчиной по графику? Точно ли это та же Ясмина, которая не разрешала смотреть, как она раздевается, и всегда занималась сексом в полной темноте? А теперь при свете дня она отдалась малознакомому мужчине, даже не надев специальные-трусики-для-секса?

От воспоминаний о первом сексе Ясе стало холодно и мерзко. Она училась на первом курсе и была самой серенькой девушкой на потоке, поэтому особо не рассчитывала подцепить здесь хоть кого-то. К тому же малочисленных парней на факультете информационно-библиотечного дела расхватали девицы посимпатичнее. Всех, кроме одного – долговязого и прыщавого Вадика. Он был образцом классического ботаника, который ходил в одной и той же засаленной на манжетах серой кофте, грыз ногти и щипал губу. Под толстыми стеклами очков глаза казались узкими, почти поросячьими. Он не был ни уродом, ни красавцем – пустой безликой упаковкой из-под человека. Но у него было то, что нужно было Ясе – пенис. Ее сексуальные потребности уже давно не умещались в тонких хлопковых трусиках, а самоудовлетворение не давало полной физической разрядки. Яся составила договор, где подробно описала свое предложение «О взаимном оказании половых услуг». В приложении был график сношений с учетом месячных, зачетов и экзаменов. Она отдала Вадику договор вечером после занятий, и уже на следующий день он вернул его подписанным.

Яся никогда не представляла секс чем-то романтичным. Никаких белых роялей, свечей и шелкового белья. Свой первый раз она просто лежала на простыне в цветочек, согнув ноги в коленях и стиснув зубы. Она смотрела на искореженное возбуждением лицо Вадика и с трудом сдерживала накатывающую тошноту. Когда быстрый половой акт закончился, она поднялась, поблагодарила парня, попросила его уйти, а сама пошла в ванную. Стоял под струей горячей воды и смотрела, как тонкая красная струйка стекает по голым девичьим ногам.

Встречи проходили два раза в неделю – в понедельник и четверг. Однообразный механический секс скоро наскучил Ясе, и она стала экспериментировать. Вадик, как прилежный ученик, с готовностью, хоть и без особого рвения, исполнял каждую просьбу. Но в целом он был вял и безынициативен, и, если бы не проявлял должного прилежания, Яся бы давно подыскала себе другого полового партнера. К тому же Яся стала замечать, что испытывает какое-то особое удовольствие от боли – несколько раз ей удавалось раскочегарить Вадика настолько, что он потерял надо собой контроль и с силой сжал Ясины запястья. Боль одновременно завораживала и пугала ее.

Их отношения длились почти полтора года, пока Вадик, преисполненный чувства собственного достоинства, не сообщил, что у него появилась девушка и он вынужден расторгнуть контракт. Яся встретила новость безразлично, хотя и с сожалением подумала, что какое-то время ей придется довольствоваться собственными руками.

Постель Яси была долгое время пустой. Быстрый туалетный секс в клубе был ей чужд, потому что для него нужна была страсть и безрассудство. А она была холодна и рассудительна. К тому же ей нужен был постоянный партнер, который бы принял все ее условия, главные из которых – никакой привязанности и отношений за пределами спальни. Спустя почти пять лет она познакомилась с Денисом. Он был намного старше ее, разведен и запущен до такой степени, что был противен даже сам себе. Однако спустя месяц Денис попытался поцеловать Ясю, за что был немедленно отлучен от тела.

Потом был Андрей, который просил называть его «Темный Лорд». Это было смешно и отдавало начальной школой, но в постели он был страстным любовником, предпочитавшим жесткие игры и грезившим БДСМ. Они вместе смотрели порно, где мужчины в латексных масках привязывают девушек к кровати, и старались повторить «как в кино». Во время такого секса Яся чувствовала боль на грани наслаждения, но после – такое опустошение, что хоть в петлю. Но она терпела, сама не понимая ради чего, пока однажды Андрей в порыве страсти не засунул ей в промежность бутылку от пива. Яся закричала, пнула его ногой в живот и выставила за дверь со всеми вещами.

Сразу после этого инцидента Яся заказала себе Рудольфа – дорогой силиконовый вибратор. Он полностью удовлетворял все ее желания, не причинял ей боли и не пытался стать чем-то большим, чем хорошим любовником. Яся решила, что ей настолько комфортно с Рудольфом, что ни один живой мужчина больше не проникнет ни в нее, ни в ее жизнь. Поэтому то, что случилось сегодня, было чем-то из ряда вон. И самое удивительное, что это приключение Ясе нравилось настолько, что она не хотела, чтобы оно заканчивалось. Яся впервые испытывала к мужчине гораздо больше, чем сексуальное влечение. Он ей нравился настолько, что она не хотела, чтобы он уходил.

К ноге подошел котенок и ткнулся в ступню мокрым носом. Видимо, Максим-Михаил освободил его от кухонного заточения. Котенка пришлось запереть, пока двое взрослых людей занимались тем, на что детям, пусть и кошачьим, смотреть запрещено.

«Подумать только! Я занималась сексом на кухонном столе. Потом на ковре. Потом на диване. На кровати… На стуле! Что он мне подмешал в кофе?»

Максим-Михаил вернулся с двумя стаканами воды. Он уселся у ног Яси, обнял их и поцеловал колени.

– Ты такая красивая. Знаешь, я когда увидел у тебя эту вздернутую губу, мне захотелось ее прикусить. От тебя исходит невероятная женская сила. Твой запах, твое тело… Я, я…

Он привстал, провел языком по губам, соскользнул на соски. Яся ощутила новую вспышку горячего желания.

«Это сегодня вообще закончится? – подумала она. – А, хотя, пусть не кончается».

***

Яся открыла глаза. Комната, пропахшая мускусом и потом, качалась на синих простынях сумерек. Яся вздрогнула – вдруг все это – и котенок, и круассаны, и мужчина – ей только приснились. Но нет. Рядом с ней на животе лежал голый Максим-Михаил. У него в волосах, словно в гнезде, приютился котенок.

Аккуратно, чтобы никого не разбудить, Яся встала и, как была обнаженная, пошла на кухню. Насыпала кофе в турку, налила воды. И вдруг ощутила настолько первобытный голод, что готова была есть из кошачьей миски.

«Кофе больше нет, еды тоже», – вспомнила она Пашину записку, когда открыла холодильник и увидела там пустые полки и просроченный кефир.

Она выключила плитку, вернулась в кровать и стала гладить лежащего в ней Максима-Михаила. Он открыл глаза, потом зажмурился и потянулся.

– Если ты мне не принесешь хоть чего-нибудь поесть, мне придется съесть этого котенка.

– А у меня в холодильнике пусто… Есть только кофе.

– Если ты про то кофе, которым мы занимались три часа без перерыва, то я больше не могу…

– Этот тоже у меня уже через край льется. Я про обычный, зерновой.

– Может еды закажем? Или в кафе пойдем.

– Честно говоря, я бы сходила куда-нибудь. И дом проветрила.

Они вместе засмеялись. И Ясмина заметила, что у мужчины ямочка на подбородке. Она потянулась к ней и поцеловала.

– Так, девушка, если ты не хочешь остатки вечера провести, пряча труп малознакомого мужчины, слезь с меня и одевайся. Иначе я умру прямо на тебе. Или в тебе. Можно я схожу в душ?

– Конечно, свежее полотенце лежит на полке.

Яся соскользнула с кровати, подошла к комоду. Там среди вороха хлопчатобумажного белья «библиотечной моли» она отыскала изюминку своего интимного гардероба – красные кружевные трусики. Потом влезла в любимые джинсы с высокой талией и укуталась в кашемировый джемпер, на который копила почти год.

Она подошла к зеркалу и увидела какую-то потрясающую молодую девушку. Волосы, всегда собранные в тугой хвост, сейчас спадали небрежными прядями на лицо. Губы распухли от бесконечных поцелуев. На щеках разлился закат.

И Ясе вдруг стало страшно. Ей казалось, что она сошла с ума. Что у нее раздвоение личности. Она почувствовала, что кто-то накинул на нее колючий шарф и стал стягивать ей горло. Стены начали сжиматься и словно бы падать на нее.

Ноги как будто лишились костей и больше не могли ее держать. Яся рухнула на пол.

Глава 8

Яся сидела на стуле и ела самую большую в ее жизни шаурму.

На самом деле есть она уже не хотела. Но знала: пока не кончится шаурма – не начнется разговор. Она как можно сильнее оттягивала его начало, как больной раком откладывает ненужными анализами подтверждение и так уже известного диагноза.

Потому что после этого измениться всё.

Соус капнул на кашемировый свитер и оставил уродливое красно-белое пятно. Ясе было все равно. Она смотрела на Максима-Михаила, который на самом деле оказался Артёмом (ну, по крайней мере «М» в имени есть), и пыталась понять, о чём он думает. Он смотрел на неё взглядом собаки, которую накормили вкусной, но отравленной едой. И молчал. Молчал невыносимо громко, как молчит человек, которому есть, что сказать.