Черный человек

– Жуть какая, – прокомментировал он, отставив напиток обратно, и устраиваясь напротив Степки. – Тебе не кажется, что это слишком извращенный способ самоубийства?

– Наплевать, – буркнул приятель, отнимая руки от лица. – Это было самым крепким из предложенного.

Ян махнул рукой бармену, давая понять, что пора принять заказ.

– Кальвадос, даже такой паленый, как этот, не лучший выбор, – выговорил он Степку. – И вообще, ты подумай об эстетических пристрастиях того, кто будет тебя препарировать. Нельзя быть таким эгоистом.

– Не препарировать, а вскрывать, – меланхолично возразил патологоанатом. – Я же не лягушка.

– После своего пойла именно ею и будешь, – наставительно изрек Ян и чуть улыбнулся подоспевшей официантке. – Леди? Сегодня день пиратского флота. Рому нам.

– Две порции рома, – девушка ответила задорной хорошо отрепетированной улыбкой. – Что-то еще?

– Порции? – деланно удивился Ян. – Бутылку целиком несите. А еще… Ну, не просить же воблы к напитку…соорудите чего-нибудь соответствующее случаю и настроению вот этого типа.

– Пять минут, – бодро известила официантка и подмигнула клиенту. – Счастливого плаванья.

Ян довольно кивнул и проводил девушку одобрительным взглядом. Такой улов уходит,… а тут дело. Он повернулся обратно к приятелю.

– Ребенок? Беременная женщина? Взрыв в зоопарке? – поинтересовался он.

– Один из наших, – убито пояснил Степа. – Сашка Измайлов. Из убойного.

– Ясно, – Ян кивнул с должным сочувствием. – Ты знаешь, я недолюбливаю полицию. Вернее, не слишком доверяю им. Но… Конечно, там у вас есть нормальные мужики. Да и вообще, все мы люди. Всех жалко.

– Сашка был лучшим, – приятеля прорвало. Он схватил стакан с остатками кальвадоса, опрокинул напиток в рот, глотнул, поморщился от отвращения, и продолжал. – Ты другой. Злой и циничный. Ты не веришь. Но Сашка был идеальным. Понимаешь? Не идеальным полицейским, хотя и это тоже, а вообще по жизни таким. Правильный и настоящий мужик.

– Ты прав, – честно признал его собеседник. – В идеальность я не верю. Но хороших людей много. Это факт.

– Не просто хорошие, – с пьяным упорством заспорил Степка. – Это слишком слабо. Тут все не так. Сашка мужик. Понимаешь? Он такой. Он жил правильно. Не пил вообще, жену любил. Верил в дружбу. Не просто верил. Он вписался бы за каждого. И честный. Просто до дури честный. Он не то, чтобы на карман не брал, он даже связями не пользовался. Да…Он тачку за деньги на стоянку поставит, когда любой другой сделает это бесплатно, сунув охране корочки в нос. Да вообще…

Он прервался, когда увидел, что официантка ставит на стол бутылку, новые стаканы и тарелки с нарезкой. Ян одарил девушку одной из своих улыбок. Она на миг застыла, зачаровано пялясь на ямочки, выступившие при этом на щеках мужчины. Потом смутилась и поспешила прочь. Он снова пожалел, что нет времени на близкое знакомство с этой официанткой.

– Ладно, – разливая уверенно ром, вернулся Ян к делу. – Твой друг был из тех, кто переводит старушек через дорогу, снимает для маленьких девочек котят с деревьев и болеет за мир во всем мире.

– Именно так! – почти обиделся Степа. – Тебе этого не понять.

– Не важно, – отмахнулся его приятель. – Просто согласен, что мужика реально жаль. Давай, выпьем за упокой его души.

Патологоанатом важно кивнул и слишком быстро ухватился за новую порцию алкоголя, снова буквально влил напиток в рот, глотнул и закашлялся.

– Закусывай, – строго велел ему приятель. – А вообще, что-то мне подсказывает, что этот твой Сашка погиб явно не при исполнении. Не шальная пуля ведь, да? Настоящие герои всегда гибнут глупо. Точнее, как-то бессмысленно.

– Ты жестокий и равнодушный, – сообщил Степан с пьяным апломбом. – Но ты прав. Это была авария.

– Что? – сделал вид, будто удивился Ян. – Это слишком банально.

– Именно так! – горько вздохнул патологоанатом. – Но…Ян! Это так бредово…

Приятель снова трагично обхватил голову руками.

– Давай без театральных жестов, – предложил ему собутыльник, снова наполняя стаканы. – За бокал держаться проще. Не так это и бредово.

Степан послушно осушил следующий стакан.

– Ты не понимаешь, – важно изрек он. – С этой аварией все бредово, а не с ним. Совершенно дикий случай. Сашка не справился с управлением.

– Вот это как раз очень даже возможно, – возразил Ян. – Что тут такого? Мужик устал, может, заснул на миг за рулем.

– Да нет же! – Степка пьяно замахал руками. – Не спал он. Он пил! Они с женой возвращались из кабака. И он пил!

– Ты сейчас тоже пьешь, – напомнил ему приятель. – А если у мужика повод был, так это понятно.

– Сашка не пьющий от слова совсем! – наконец-то озвучил что-то внятное патологоанатом. – Понимаешь? У него что-то вроде аллергии на спирт. Если называть правильно… Да не важно! Ну, короче, непереносимость алкоголя. Он никогда даже пива не покупал. Просто не мог. А тут…Это бред, понимаешь!

– Теперь понимаю, – серьезно согласился Ян. – Но ты сказал, они ехали из кабака. Может, жена уговорила?

– Она знала, – упорствовал Степа. – Она бы никогда не стала. И вообще! Она была в той же машине. Сама себе враг что ли?

– Вот теперь верю, что это странно, – сдался приятель. – Слушай… У таких идеальных полицейских, я думаю, врагов немало. Может, кто помог?

– А когда и как? – с вызовом поинтересовался патологоанатом. – Юрка, Сашкин напарник, уже камеры проверял. В кабаке. Никто к их столику не подходил. И раньше ему ничего подлить не могли. Реакция у Сашки наступила буквально спустя десять-пятнадцать минут после приема алкоголя. Но ничего не было. Ну, кофе, в желудке. И все. Понимаешь? И вообще! За десять минут до аварии они просто сели в автомобиль!

– Это уже где-то за рамками, – задумчиво прокомментировал Ян. – А жена? Она тоже пострадала? Она-то что говорит?

– Юрка сказал, она почти ничего не помнит, – послушно рассказывал Степан. – Сама отделалась синяками, ушибы, легкое сотрясение. Сашка в последний миг успел выкрутить руль. Удар пришелся по нему.

– Степ… – приятель чуть прищурился подозрительно. – Алкоголь просто так сам организмом не вырабатывается. Кто-то мужика траванул. Многие знали, что у него непереносимость?

– Все знали, Ян, – устало подтвердил патологоанатом. – Завели уголовное. Все слишком странно. А мужика жаль…

Его приятель согласно кивнул и снова разлил ром по стаканам.

– Давай, за Сашку вашего еще раз, – подначил Ян. – Поймаете вы его убивца. Слушай… А там ничего другого в крови кроме алкоголя не было? Вообще, что вскрытие показало? …

2.

Ольга сидела перед зеркалом в своей спальне и изучала свое отражение. Придирчиво, медленно, смаковала каждую тень, мешки под глазами, каждый сантиметр кожи. Она никогда сама себе не нравилась. Слишком худое лицо, слишком большие глаза, будто она всему удивляется или постоянно испугана. Губы слишком пухлые, будто толстые. Что Саша в ней нашел?

Ольга взяла щетку. Стала приводить волосы в порядок. Длинные, тонкие и мелко вьющиеся, что женщину всегда раздражало. Непослушные. Почему Саша так любил запускать в них руки? Почему так часто гладил ее по голове? Как ребенка или зверушку.

Лучше бы он никогда не появлялся в ее жизни. Тогда сейчас не было бы больно и страшно. Потому что теперь Ольга просто не представляла, как жить дальше. Она просто не сможет без него. Совсем одна…

Ольга всегда была тихой и милой. Немного мечтательной и наивной. Отец с матерью расстались, когда девочке было всего четыре года. Конечно, Ольга этого не помнила. Но папа никуда не исчезал. Он с новой семьей жил буквально в двух домах от их с мамой дома. Оле это нравилось, а маме – нет.

Маме не нравилось ничего, что было связано с отцом. И девочка выросла с четким пониманием, что папа в чем-то виноват. Она, конечно, не знала, в чем именно, но смирилась с данной установкой. А еще с тем, что если мама сочтет, что дочь сделает что-то не так, будет непослушной, Оля тут же тоже станет виновата, как отец. Всей этой темы девочка не понимала, оттого боялась быть виноватой еще больше.

И потому всегда старалась быть послушной. Во всем. А чем больше она старалась, тем чаще мать диктовала ей свои правила. Девочка не подозревала, что для мамы она является живым воплощением предательства отца. Развод выжег у матери все эмоции, выжег последнее тепло. Оставил только желчь и обиду. Даже теперь уже не на бывшего мужа, а на жизнь в целом. А на дочери вымещать это было удобнее всего, она же рядом, у нее же лицо отца…