До нескорого, она же

Тетя без магии. Я с магией. Даже так: только я с магией возле тети, забывшей о магии. Тут даже рассуждать не надо. И без того все понятно. Я ей помогла.

Но как?..

Потом узнала.

Но тогда я входила в дом абсолютно растерянная и запутавшаяся. Ступила на веранду – тихо. Входная дверь незапертая. Вошла внутрь, прошлась по коридору, заглянула в зал. Никого не было. Прошла на кухню – пустота. В туалет решила не смотреть – не стал бы ведь взрослый мужчина прятаться от дочери в туалете? Это только я так могу.

Повернула голову направо – напротив кухни располагалась детская Пашки, тетиного сына.

И именно в ней я нашла отца с двоюродным братцем там.

Пашка, сидя на ковре, сосредоточенно разглядывал яркую книжную иллюстрацию. И правда масштабная была картинка, что таить… И расстроившимся братец не выглядел совсем. Пашка как Пашка… Зато нахмуренный отец печатал что-то в смартфоне, устроившись на детском стульчике. И даже так не выглядел смешным.

Я сделала шаг им навстречу, и тогда оба они подняли глаза.

Отец ничего не сказал. Он вообще редко что-то говорит, если это не касается моего ужасного поведения. А Пашка, отложив книжку в сторону, побежал в мою сторону. Смутившись, остановился за шаг до меня, поднял серьезные глаза – он у меня всегда такой – и произнес:

– А мы поедем смотреть твоего хомяка.

– Да? – уточнила я рассеянно.

– Да, – Пашка кивнул. – Мама так сказала. Она ушла на работу и сказала мне ждать дядю Лешу. И что потом мы поедем к вам в гости.

– Ладно…

– А его ведь зовут Хомячидзе?

Похоже, кличка моего домашнего зверя волновала ребенка куда больше, чем пропажа матери.

Тогда я осознала: Пашка и не понимал ещё, что она пропала. Да и у тети профессия была такая – педиатр… То дежурство, то кто-то в декрет ушел или на пенсию, то ещё что-то. Поэтому тетя часто уходила на работу вне рабочего времени. И Пашка к этому привык.

Наверное, мое молчание было слишком затянутым, потому что Пашка продолжил:

– Жалко, конечно, что мама не увидит твоего хомяка… Ну мы потом вместе к вам съездим.

– Да, да, – отозвалась я. – Обязательно.

Отец не выдержал. Поднялся со стульчика – тот даже не скрипнул, – и подошел к Пашке. Такой внушительный рядом с несчастным ребенком – жуть! Я, конечно, не несчастный ребенок и рост у меня нормальный, но тоже неуютно себя почувствовала.

А потом отец произнес:

– Перелистни страницу и посчитай все звезды. А мы с Яной пока поговорим.

– Про хомяка?

– Про все, кроме него.

Пашка кивнул:

– Тогда неинтересно. А сколько их там должно быть? Хотя бы примерно…

Всегда восхищаюсь отцом в этом плане. Вот так заставить кого-то работать – это ведь надо иметь особый талант. Звезды, говорит, посчитай. А я пока посчитаю Янины просчеты.

Отец вышел в коридор, и я за ним. Прошла на кухню, заняла свое любимое место – спиной к окну. Посмотрела на Пашку – тот, словив мой взгляд, поднял голову и улыбнулся, но потом вновь занялся работой.

Рядом пристроился стул, на этот раз нормального размера. А стулья, как известно, самовольно не двигаются… Если перед этим с ними не поработали белые маги, конечно. Отец склонился ко мне и произнес тихо:

– Ну?

– Что – ну? – не выдержала я.

Взглянула отцу в глаза – серо-зеленые, почти полная копия моих. Глаза молчали. Тонкие губы оставались неподвижными. Но уже через две секунды (я правда считала) отец спросил:

– Что ты думаешь по этому поводу? Ты же у нас любишь участвовать в магических расследованиях.

– А какое заклинание использовала тетя? – ускользнула от ответа я.

– Искру.

– Всего лишь искру?

Искра – это как мой любимый фонарик на ладони, но не совсем он. Если душу, использованную для фонарика, можно вернуть обратно, то искра отсоединяется и становится невозвратимой.

Для искры, что сможет неотрывно светить несколько лет, достаточно мельчайшего клочка души, ведь души сияют ярче любых звезд. И душой одного человека – или мага, в данном случае, можно осыпать все беззвездное небо так, чтобы никто даже предположить не мог, что звезд на нем когда-то не было.

Поэтому я и удивилась.

Всего лишь искра.

– Что ты хочешь ещё? Вызов демона? – отец поднял голову, будто хотел смотреть на все угодно, кроме собственной глупой дочери. – Искра и без того захватила достаточную часть ее души, которой, как ты можешь понять, осталось совсем мало. И даже один поступок, на который ты, не жалея, отдаешь свою душу, способен полностью опустошить Наташину.

Я кивнула.

Стало страшно. Лишь на мгновение. Я зажмурилась, чтобы потом ясно посмотреть на отца:

– Искать. Надо искать.

– Найти не проблема. Тем более, в том случае, если Наташа не заручится помощью кого-то более сильного. Предупредить… Память вернулась, а с ней вернулись знания о том, к чему приводит опустошение души. Проблема в другом.

И отец замолчал.

Разве я могла вытерпеть?

– В чем?

– Примет ли Наташа нас, – ответил отец холодным тоном.

– А может не принять? – легкомысленного удивилась я.