Закатное утро

В моем сознании всплыл образ церкви. А что, если он опять услышал колокол и отправился проверить? А вдруг случилось что-то плохое? Мне стало дурно. Не разбирая дороги, я понеслась в сторону церкви. Кажется, изрезала босые ноги сухими ветками, но даже не заметила этого.

– Саша! – кричала я.

До церкви оставалось недалеко, не может быть, что Саша не слышал меня. В сердце начал расти большой комок иголок, принося неимоверную боль. Наконец передо мной предстала церковь, серая и мрачная, от которой исходил холод, как на кладбище.

– Саша! – я бегала вокруг закрытой церквушки и не знала, что делать дальше.

Внезапно я услышала шум. Обернувшись на звук, увидела людей в форме военных. Это были точно призраки, я это поняла по их чрезмерной прозрачности. Они шли и о чем-то говорили, не замечая меня. Все вокруг ожило, церковь тоже изменилась, стала ярче, что ли, да и замка на ней уже не было. Я уже хотела зайти внутрь, но вдруг увидела двух тюремных служащих, – так мне показалось, что это были именно тюремные служащие – которые вели Сашу, как заключенного, к воротам тюрьмы. Как только они миновали ворота, я бросилась за ними. Попыталась окликнуть их, но, как рыба в воде, не смогла издать не звука. Они зашли в одну из открытых дверей и исчезли в темноте длинного коридора тюрьмы. Я вбежала вслед за ними. Тут же начинались тюремные камеры, грязные и вонючие, гнилые и серые, с толстыми железными прутьями. В них обитали скрюченные, с сумасшедшими лицами заключенные, которые, возможно, долгие годы не видели солнечного света, от того и стали такими убогими. В отличие от призраков-военных, они видели меня и с любопытством подходили к решетке, и протискивали свои морды, обнажали оскал, зло смеялись и пытались дотянуть до меня свои руки.

Я ускорила шаг, чтобы не упустить Сашу. Почему-то сейчас я засомневалась, что это именно он, но, в любом случае, он очень на него был похож. Да и вообще, все это походило на дурной сон.

Они прошли через еще одну дверь, за ней оказались ступени, ведущие на верхние этажи. Они поднялись до самого верхнего. Я бежала по пятам, не отставая. На последнем этаже тоже были расположены тюремные камеры, правда, не такие, как предыдущие. Вместо прутьев здесь были железные толстые двери, видимо, для особо буйных. В одну из таких камер и завели моего Сашу. Один из мужчин призраков ударил его по голове какой-то железной палкой. Саша не потерял сознание, но упал на колени. Было похоже, что он под гипнозом или под каким-то очень сильным психологическим воздействием.

– Эй! – вырвалось у меня, но голос оказался очень тихим, таким, если бы я кричала сквозь подушку.

В этот момент из призраков хлынула дикая ярость. Они стали пинать Сашу ногами по ребрам, по голове.

– Прекратите!!! – заорала я и кинулась на них. И тут призраки испарились, оставив Сашу на полу с совсем не призрачными ранами. Шум стих.

Глава V

– О Боже! – вскрикнула я, увидев, как из головы Саши потекла кровь. Он лежал лицом в пол, без движения.

– Саша! Саша! – я начала теребить его за плечи, не зная, чем помочь. – Саша, очнись! – умоляла я. – Не покидай меня, не покидай меня, только не ты!

Я развернула его на бок. Нужно было остановить кровь. Разодрав подол своего халата, я прижала материю к раненой голове Саши. Ткань тут же пропиталась кровью. Остаток халата свернула и подложила ему под голову.

– Не умирай, не умирай! Я прошу тебя, любимый мой! – не знаю, зачем, но я начала целовать его прямо в губы, наверное, пыталась передать ему свои силы. Его дыхание было тихим и слабым, как утихающий ветер. Еще немного, и он совсем стихнет.

– Я не могу тебя потерять, – мой голос почти исчез, я больше не могла говорить. Та боль, которая сдавила мое горло, сдавливает до смерти.

Кровь не прекращала идти, и ее капельки уже начали стекать через ткань, сквозь мои пальцы. «Он уже не жилец», – пронеслось в моей голове. И от этой мысли я потеряла сознание.

Глава VI

Нечеткое хрипение вернуло меня в сознание. Саша зашевелился! Он жив! Спасибо небесам! Рана на его голове перестала кровоточить.

– Саша, Сашенька, ты жив! – я схватила его за руку, словно не веря, что он человек, а не призрак.

– О-о-о, – застонал он, прикасаясь к своей голове.

– Не трогай, – я убрала его руку и помогла сесть.

– Что случилось? – прохрипел он.

– Ты что, ничего не помнишь? – насторожилась я.

– Не… – он вновь попытался дотронуться до разбитой головы.

– Ты…ты упал, – начала я врать.

– Упал? – он посмотрел на свои окровавленные руки.

– Да… – Я помогла ему встать.

– А где это мы? – он оглядел камеру. Я закинула его левую руку себе на плечо, и мы потихоньку поковыляли к выходу.

– Э-э-э… Мы в тюрьме…

Мы спустились вниз. Тюремные камеры, где прежде сидели ужасные заключенные, теперь были совершенно пустые и открытые.

Как только мы добрались до дому, я продезинфицировала и перебинтовала его голову. Слава Богу, рана оказалась неглубокой.

– Как мы оказались в тюрьме? – Саша сидел за столом и уплетал ужин. Он быстро шел на поправку.

– Э-э-э…

Я не знала, что ответить. В голову совсем ничего не приходило. Сказать правду? Но насколько это правда была бы правдой, если ее, можно считать, и не было?

Я аккуратно обрабатывала ваткой, смоченной в спирте, ссадины на его спине.

– Ты нашел ключ, – лгала я.

– Ключ? Совсем ничего не помню… И где он?

– А… эм… Ты его потерял…

– Нашел, потерял… Как-то все это странно… а как я упал?

Я сглотнула подступивший комок к горлу, вспомнив тех жестоких призраков в военной форме, которые так безжалостно пинали моего возлюбленного.

– Мы занимались сексом, – произнесла я, сжав кулаки. – Ты подхватил меня на руки, мы вместе упали на пол, и ты ударился головой…

Он удивленно посмотрел мне в глаза:

– В самом деле?

Я лишь кивнула, опустив взгляд на его спину, и продолжила обрабатывать ссадины. Больше я не могла врать. Саша отвернулся и вздохнул.

– Жаль, что я этого не помню, – его голос казался совсем потерянным. – Только… – вдруг произнес он.

– Что «только»? – насторожилась я.

– Помню, как меня разбудил какой-то шум. Я вышел наружу… а потом провал, ничего не помню…

От этих слов мне, если честно, полегчало. Это хорошо, что он ничего не помнит, а иначе бы мог лишиться рассудка.

После ужина я помогла Саши подняться наверх и уложила его в постель. Но беспокойство за его здоровье не проходило. Я еще долго просто лежала рядом с ним и смотрела, как его грудь ритмично приподнимается, вдыхая жизнь и выдыхая смерть. Испытывала неимоверное счастье при каждом его новом вздохе.