Цена ошибки

– Да, – коротко ответил Гордей, задумчиво глядя на надпись и проводя по ней своими длинными пальцами, а потом аккуратно убрал коробку на заднее сидение, пристегнул ремень и начал выезжать. – Но я его давно не праздную, – тихо добавил он.

– По какой причине? – Спросила я.

Сегодня на нем были темно-синие джинсы, черная футболка и серый трикотажный пиджак, отчего и глаза стали оттенка грозового неба. Он просто поднял на меня их, и я почувствовала, как тело покрывается мурашками, а волоски на коже приподнимаются, словно наэлектризованные. Потом Гордей перевел взгляд на дорогу и снова очень тихо заговорил:

– Мои родители погибли в автокатастрофе в этот день, 11 лет назад. – Он замолчал, а я не знала, что ему сказать, ведь такую боль, как потеря самых близких и родных людей, ничем нельзя притупить. – В тот день дождь лил с утра, я просил не приезжать их, но мама была ужасно упрямая… А отчим так ее любил… – Он сокрушенно покачал головой, он был такой расстроенный и потерянный, что я просто накрыла его горячую ладонь, лежащую на рычаге переключения скоростей, своей.

– Я знаю, что ты чувствуешь… – Пробормотала я. – Эта тоска утихает, но не исчезает до конца.

Какое-то время мы ехали, молча, но потом из моих раздумий меня выдернул неожиданный вопрос Гордея:

– Иванна, что произошло между тобой и Назаром? Вы встречались?

Я отдернула руку и скрестила их на груди, как обычно, желая закрыться от всех.

– Прости, – мягко сказал он, видя мою реакцию на свой вопрос. – Я не хотел тебя расстраивать.

– Ты знаешь, между нами произошло многое… слишком многое… – Ответила я, глядя прямо перед собой.

– Тебе до сих пор больно? – Тихо спросил Гордей.

– Мне всегда будет больно, – согласно кивнула я, – Так же как и тебе. Бывает, что некоторые шрамы настолько глубокие, что их невозможно залечить до конца, их просто лучше не касаться. – Внезапно я кое-что вспомнила и решила перевести наш разговор в более безопасную плоскость. – Клим увел у тебя Лею?

– Да, – улыбнулся Гордей. – Ой, это было тысячу лет назад.

– И вы все равно смогли остаться друзьями? – В замешательстве спросила я.

– Конечно! – С жаром воскликнул он. – Клим мне как брат, ты не представляешь, сколько раз мы спасали жизни друг другу там, на заданиях. – Машина плавно остановилась на светофоре, и он, слегка развернувшись ко мне, продолжил свой рассказ. – Я всего лишь раз пригласил Лею на свидание, а потом они встретились с Климом у меня дома и влюбились друг в друга… Конечно, сначала я сильно разозлился и здорово его поколотил – он даже не сопротивлялся, полностью признавая мою правоту. Тогда-то мы и поняли, что нашу дружбу ничего не может разрушить. А у тебя есть подруги?

Я снова горько покачала головой:

– Нет, с подругами как-то не сложилось… Зато, у меня есть друг еще со школы!

– Друг? – Переспросил Гордей, трогаясь в потоке машин.

– Да, – согласно кивнула я и улыбнулась. – Валентин. Сейчас я работаю в его фирме, куда сбежала отсюда 4 года назад. Правда был длительный период, когда мы мало общались, но он всегда оставался самым близким и преданным человеком для меня.

– Я не верю… – вдруг сказал Гордей усмехнувшись.

– Не веришь во что? – Удивленно глядя на него, спросила я.

– В дружбу между мужчиной и женщиной.

– Почему? – Снова полюбопытствовала я.

– Потому что мы все равно будем рассматривать такого «друга» как объект сексуального влечения. – С задорной улыбкой пояснил он. – Спорим, Валентин тайно влюблен в тебя?

Я немного смутилась.

– Он был в меня влюблен в школе. – Нехотя призналась я.

– Он женат?

– Нет.

– Постоянная подружка?

– Кажется, нет.

Гордей снова взглянул на меня и лукаво улыбнулся:

– Поздравляю! Он до сих пор тебя любит и хочет стать твоим «Валентином»!

– Гордей, не мели чепухи! – Рассердилась я. – Прошло больше 10 лет…

– Разве есть, какие-то временные рамки для чувств? – Спросил он, подъезжая к моему дому. –  Любовь и ненависть, слишком сильные эмоции. С годами они, конечно, могут остыть, но ведь могут и окрепнуть.

– Да-а-а, – протянула я, – Пожалуй, ты прав. До завтра. – Попрощалась я и покинула автомобиль, зашагав к своему дому.

Пока я шла по тротуару, мое внимание привлекли качели на площадке перед подъездом, такие же, как в детстве: с мягким кожаным сидением и на толстых серебристых цепочках. Ноги сами собой понесли меня к ним и я, испытывая какой-то непонятный трепет, села, закинув маленькую сумочку за спину и взявшись ладонями за холодный металл. Я слегка раскачалась, чувствуя, как моя юбка касается щиколоток, играя на ветру.

– Решила вспомнить детство? – Раздался голос Гордея сбоку от меня. Я так погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как он подошел.

– Да, я любила качели. – Согласно кивнула я, давая им остановиться. – Почему не уехал домой? – Спросила я, поднимая на него глаза.

Гордей присел на такие же качели рядом:

– Побоялся оставлять тебя здесь одну, – тихо признался он. – Ты была такая задумчивая, что даже не заметила, как я подошел к тебе. А ведь это мог оказаться и не я.

Я усмехнулась:

– Я не заметила тебя, потому что ты передвигаешься абсолютно бесшумно. Вас этому обучали?

– В том числе… – размыто ответил он. – На участке, где был родительский дом, рос старый вяз, ствол уже тогда был огромный, что я не мог его обхватить. Отец закрепил на нем такие же качели. Но только сильно раскачаться не удавалось, уж больно много веток, а мама не дала ему спилить лишние. Зато его  крона спасала от зноя в жару, от дождя в ненастье, а как же было здорово потихоньку качаться там, когда начинался листопад…

– А что с твоим папой? – Поинтересовалась я, разглядывая его задумчивый профиль.

– С папой? – Удивленно переспросил Гордей, и я снова кивнула. – С ним все хорошо. Мои родители очень рано поженились, им было по 19 лет, и родили меня. А к 25 годам мама и папа поняли, что их чувства угасли, не удалось им переродиться во что-то более глубокое. Они были молоды и просто отпустили друг друга, сохранив очень теплые и дружеские отношения. У отца вскоре появилась новая семья, в которой, у него родилась моя сводная сестра – Злата. Мама позже тоже встретила свою истинную судьбу – отчима. Моя мачеха любила и любит меня как родного, и мама так же тепло относилась к дочке отца, словно она родная. Папа всегда брал меня во все поездки: на море, в лес, на сплавы. Никогда не было чувства, что я чужой в их семье. Мама порой тоже забирала Злату к нам на выходные или каникулы, и мы вместе ездили в кино, за город, да хоть куда. Никто не понимал их – многие даже осуждали, типа живут «большой Шведской семьей», но родители и их спутники лишь смеялись над этим и продолжали дружить между собой и воспитывать нас вместе.

– Ничего себе… – Пробормотала я.

– Я так понял, что у тебя с отцом довольно напряженные отношения?

Я резко вскинула голову и заглянула в его лицо.

– Прости, я невольно услышал ваш короткий разговор тогда… – Как бы оправдываясь, сказал он.

– Да, – твердо ответила я. – Мы и раньше не очень-то ладили, но потом отношения расклеились совсем. Он страшный человек. Тиран до мозга костей. Я заплатила непомерно высокую цену, за то, чтобы освободиться от них обоих, а вот моя мама живет с ним до сих пор. – Я замолчала, погружаясь в свои невеселые воспоминания.