Наследники Зингера

В дегустационном зале, шутя, замечал: «На работе не пью».

У Бахуса

«А не сходить ли мне к виночерпию?» – подумал Гиви.

У входа в винное заведение посетителей встречала скульптура, отлитая из бетона и раскрашенная масляными красками. Она изображала дракона, держащего в передней лапе рог. Во время дождей рог наполнялся водой, которая должна была напоминать белое вино. Изваяние было привезено откуда-то из-за заброшенного океанариума и приспособлено для нужд заведения.

Спустившись по достаточно крутым ступенькам в полутёмный, почти заполненный посетителями дегустационный зал, Гиви занял свободное место.

Художественное решение интерьеров винного погреба было выполнено с учётом специфики и идейной направленности заведения.

Его основная концептуальная особенность – создание триптиха – трёх картин, расписанных масляными красками по штукатурке. Правда, в кое-каких местах художественные произведения требовали реставрации – краска уже начала облезать, отслаиваясь от стены.

Но этот факт лишь придавал пикантность картинам, поскольку их изображения соответствовали старинным классическим сюжетам.

Для центрального элемента триптиха хозяин сам придумал эпиграф, взяв за основу не совсем точную цитату из произведения Пушкина: «Её сосцы как сладкое вино».

Цитата о вкусовых особенностях вина была выведена крупными буквами, как пролетарский лозунг. Она была дополнена иллюстративным материалом – картиной «Мадонна», сюжет которой был так же позаимствован у другого классического произведения.

Святую тему материнства представитель Великого Возрождения трактовал как изображение молодой женщины, кормящей обнажённой грудью младенца.

Учитывая отклонение от оригинала и придания женской груди функции источника вина, сюжет был творчески переосмыслен – ребёнок состарен и ему пририсованы усы.

Эта несколько вольная трактовка темы материнства неоднозначно воспринималась посетителями заведения.

Так, один из них придирчиво заметил: «Малчык слышкам балшой».

Вторая часть триптиха – «Струи Бахчисарая» – живописно изображала природные красоты: водопад ярко-красного тона, пробивающийся сквозь скалы.

Водопад символизировал винный источник, ниспадающий с гор. Стоящие внизу туристы подставляли ладони живительному напитку. А некоторые, утомлённые жаждой, даже рот.

Наиболее горячие творческие споры вызывало заключительное творение триптиха – «Музы вакханалии».

Его сюжет изобиловал неточностями и входил в явное противоречие с историческими мифами. Мало того, что имя бога виноделия переделано на женское, и он был изображен в девичьем обличье, так, ко всему прочему, богиня играла на арфе, струнами которой были винные сосуды. Они, по замыслу автора, являлись её музами.

Все картины принадлежали кисти одного автора – представителю школы художников-примитивистов, местному виноделу Айвазову.

В основном у него и приобретал продукцию хозяин винного заведения.

Арго подал поднос с девятью небольшими рюмочками и стаканом воды. Рюмочки – для дегустации различных вин, а вода предназначалась для запивания с целью ликвидации привкуса предыдущего изделия перед очередной пробой.

До посетителей доносился вкрадчивый бархатный голос дегустатора:

– А сейчас попробуем вот это изделие – «Южная рапсодия».

Названия вин были в основном женского рода – «Королева ночи», «Горная красавица», «Шахерезада».

Рюмочки поочередно наполнялись следующим напитком.

– Его тёмно-вишнёвый цвет напомнит вам глаза красавиц, а его томный аромат южной ночи согреет, ублажая вас, а также позволит насладиться вам лепестками распустившихся роз в лучах восходящего солнца. Его послевкусие ещё долгое время будет услаждать ваши рецепторы, напоминая о тех минутах наслаждения, которые подарены вам этими чудодейственными источниками вдохновения…

Когда обряд дегустации был завершён, Гиви подошёл к винному киоску, на витрине которого были выставлены продаваемые изделия.

– А какое вино вы посоветуете приобрести? – обратился он к дегустатору, хотя и не собирался ничего покупать, но необходимо было как-то наладить контакт.

– А это как вам заблагорассудится, – уклончиво ответил дегустатор, окинув безразличным взором покупателя.

Посетитель оказался настойчив:

– Но есть же у вас какое-то любимое, – не отставал он.

Хотя спиртное в свободное от работы время дегустатор почти не употреблял, он пояснил:

– А мне более всего нравится вечером водочка-с. Да с солёным огурчиком.

Ответ был дан скорее из желания отвязаться от назойливого клиента, которого узнал.

– Но вам я всё равно ничего не продам.

– Это почему же, дядя? – поинтересовался для вида Гиви, хотя причина ему была ясна.

– Забыли про наезд на улице 26-ти Бакинских Комиссаров?

Юноша опустил голову.

– Виноват. Есть одно заманчивое дело. Помогите, дядя.

– Если бы лестница вела не вверх, а вниз, я бы помог вам быстрее одолеть её, спустил бы вверх тормашками. Как вы меня когда-то, – дегустатор похлопал себя по задней части бедра, затем вытаращил глаза и для убедительности два раза моргнул. – У меня после этого появился нервный тик. Собираюсь на следующей неделе пойти в собес для оформления инвалидности второй группы.

Гиви молча слушал обвинения дегустатора.

– Поэтому всякие предложения о деловом сотрудничестве считаю бестактными и оскорбительными для меня, так как я испытываю к вам отвращение уже на генном уровне.

Дегустатор хотел было закончить тираду, но, набрав воздуха, продолжил:

– При виде вас я даже начинаю за-за-за-икаться. За-за-забудьте навсегда дорогу в это за-за-заведение для порядочных людей.

Он выдохнул и промокнул платочком уголки рта.

– Поэтому полемику не имеет смысла продолжать. Консенсуса не достигнем! – заключил он.

Гиви направился к лестнице. Он понимал, что должна быть какая-то интригующая фраза, которую владелец винного погреба хотя бы дослушает до конца.

Неожиданно он выпалил:

– Про золотые машинки Зингера ничего не слышали?

И, хотя фраза явно заинтересовала Арго, вида он не подал.