Британские мореплаватели. Часть I. 1497—1573 годы

«Первым появился небольшой барк, который плыл так уверенно, что не боялся никого из нас, и имел хорошее вооружение. Как только он подошел, то выстрелил в нас из своих пушек и легко пронесся мимо, после чего открыл огонь по главному французскому кораблю, поразив его в нескольких местах. Затем с нашей подветренной стороны подошла португальская каравелла и обстреляла нас и уже упомянутый французский корабль, ранив двух французов и обрушив грот-мачту. Вслед за каравеллой к нам вплотную подошел главный португальский корабль, но он не смог причинить нам такого вреда, как маленькие корабли, так как его орудия находились выше нашей палубы, и они не могли стрелять вниз. Однако и наш корабль при усилившемся ветре так наклонился в сторону противника, что «почти положил все орудия одного борта в море», и мы не могли выстрелить ни из одной пушки. Поэтому мы решили взять этот португальский корабль на абордаж. Но французский корабль оказался с подветренной стороны от португальского и не смог поддержать нас. Затем он оказался с подветренной стороны от двух других вражеских каравелл и потому не смог приблизиться к ним против ветра. Ветер сносил французский корабль в сторону от боя, поэтому его капитан покинул нас и направился к берегу. Мы подняли марселя и бросились в погоню за противником, который почему-то начал отходить, но оба других французских корабля также находились под ветром и не приближались к нам, а наш «Олень» находился так далеко позади, что не мог прийти нам на помощь.

Противник направился к суше, думая поймать ветер и обстрелять главный французский корабль, но мы следовали за португальцами, ожидая, что «Олень» и остальные последуют нашему примеру. Но когда португальцы прошли мимо «Оленя» и двух французских кораблей, стреляя на ходу, все эти корабли направились в сторону моря, оставив нас «на коленях» (то есть, накренившись, видимо от повреждений). Мы продолжили курс вслед за противником, но сильно отставая. Подойдя к главному французскому кораблю, все вражеские корабли набросились на него и дали по нему несколько залпов, после чего снова развернулись, но не осмелились взять его на абордаж. Три из их самых маленьких португальских судов были «настолько хорошими моряками», что ни одному из наших кораблей было совершенно невозможно взять их на абордаж, и они имели такое вооружение, что причинили бы серьезные неприятности любым нашим кораблям; если бы им удалось получить наветренное положение.

Когда главный французский корабль оторвался от них, он лег как можно ближе к ветру и направился в сторону моря вслед за остальными нашими кораблями, в то время как мы в одиночестве следовали за противником с подветренной стороны. Затем, увидев нас одних, португальцы развернулись, что и мы сделали, чтобы держать их под ветром. В этой ситуации мы плыли за пределами досягаемости их пушек, не позволяя им приблизиться к нам. Мы продолжали идти этим курсом до ночи, когда потеряли их из виду. Все остальные наши корабли направились в сторону моря со всеми парусами, которые они могли нести; и, как они впоследствии сами исповедовались, они воздали нам свои молитвы, и никакой другой помощи мы не получили от них.

На следующий день мы воссоединились с «Оленем» и нашим катером, а также с двумя французскими кораблями, но третий, 80-тонный корабль, принадлежавший купцам из Руана, сбежал. Я взял свою лодку и поплыл к ним узнать, почему они меня покинули. Капитан «Оленя» Джон Кайр заявил, что его корабль не мог ни держать курс, ни менять галс. Капитан катера Джон Дэвис сказал, что у судна был поврежден руль, и его взял на буксир «Олень». Я посетил капитана главного французского корабля и обнаружил, что раненые и мертвые составляли половину его команды. Другой французский капитан сказал, что его корабль из-за повреждений мачт не мог нести паруса, а 16 его людей были ранены или мертвы, так что он ничего не мог сделать. После этого французские корабли не осмелились встать на якорь, опасаясь португальцев.

29 января, обнаружив наш катер негодным к дальнейшему использованию, мы сняли с него четыре пушки, якорь и все ценные вещи, а затем подожгли его, после чего направились дальше вдоль берега».

Начиная с 12 февраля у англичан с французами начались разногласия, чуть не вылившиеся в открытую вражду. Причина была в том, что французские ткани ценились туземцами гораздо выше английских, и возникшую таким образом конкуренцию англичане явно проигрывали. Кроме того, французы стремились первыми добраться до селений, значительно обгоняя английские корабли в их движении на восток. В результате, когда англичане прибывали в ту или иную негритянскую деревню, они обнаруживали, что практически все золото уже «уплыло» в руки конкурентов. Однажды французскую шлюпку с товарами пришлось отгонять от деревни корабельной артиллерией, в другой раз французскую шлюпку насильно удерживали у борта английского корабля, пока англичане на берегу торговали с неграми. Поэтому с французами пришлось расстаться.

23 февраля англичане прибыли в «город», который их предшественники расхваливали, и рассказывали, что он «в окружности такой же большой, как Лондон». Однако, на самом деле, «город» оказался скоплением из двух-трех сотен жалких африканских лачуг. Этим селением правил вождь по имени Абаан, которого англичане величали «королем».

Этот Абаан вел себя очень высокомерно. Когда англичане захотели посетить его, им было отказано, так как «никто не должен приходить к нему, если он не пришлет приглашения». Наконец, получив «приглашение», торговцы принесли к резиденции «короля» подарки, но не были приняты. Англичанам было заявлено, что подарки нужно приносить три раза и каждый раз уговаривать «придворных», чтобы «король» снизошел до того, чтобы согласиться принять дары. Наконец, англичане добились встречи с королем, который оказался большим любителем местного вина, выпивая его в присутствии гостей «большими чашами». В конце «аудиенции» негритянский «король» потребовал еще подарков, причем, последующие дары надо было также приносить три раза с теми же ритуалами.

За шесть дней, проведенных в этом «городе», англичане смогли «наторговать» почти 8 килограммов золота, а затем, посетив еще одно селение, отправились на запад. 2 марта, проплывая мимо замка Эльмина, они увидели на якорях все пять португальских кораблей, с которыми несколько дней сражались. Португальцы почему-то не стали преследовать. 3 марта англичане увидели три «очень больших» корабля, принадлежность которых к какому-либо государству установить не удалось. Корабли в течение 8 часов преследовали англичан, при этом «Олень», пользуясь преимуществом в скорости, опять бросил «Тигра».

Вечером, когда два английских корабля вновь сошлись, капитан «Оленя» пытался оправдаться в бегстве, приводя неубедительные причины. Через две недели этот капитан, не выдержав упреков начальника экспедиции, предпочел ночью отстать и затеряться в море.

23 апреля «Тигр» встретил в море равный по размерам и вооружению французский корабль. «Француз» атаковал, не собираясь вступать в переговоры, * но был встречен «ядрами, цепями и стрелами, такими толстыми, что они заставили их мачты и реи падать, и так сильно разорвали их корабль, что он ушел за корму и уплыл».

* В то время началась англо-французская война 1557 – 1559 годов, о которой Уильям Товерсон и его люди не знали. – А.С.

Далее плавание происходило без приключений, и 29 апреля «Тигр» прибыл в Плимут. Таким образом, переход морем из Гвинеи в Англию занял чуть более 8 недель.

***

30 декабря 1557 года три корабля и небольшое судно под командованием Уильяма Товерсона вышли из Плимута, чтобы совершить плавание к побережью Гвинеи. Кораблями были «Миньон», «Кристофер» и «Тигр»; малое судно называлось «Единорог». На второй же день флотилия встретила два судна, следовавшие из Бордо в Англию с контрабандным грузом вина.* Корабли Товерсона загрузили в свои трюма столько бочек контрабандного алкоголя, сколько могли вместить и отпустили контрабандистов продолжать свой рейс.

* Плавание происходило во время англо-французской войны 1557 – 1559 годов, и торговля между странами была запрещена. Любой груз, следовавший из Франции в Англию считался контрабандным. – А.С.

12 января флотилия остановилась у острова Гран-Канария, где на якорях находились шесть испанских кораблей. Испанцы потребовали, чтобы англичане спустили свои флаги в знак признания господства на всех морях испанского флота. Англичане отказались, тогда с одного из испанских кораблей было произведено несколько выстрелов из аркебуз по английским кораблям. Однако, до перестрелки из пушек дело не дошло; этим конфликт и завершился.

26 января флотилия остановилась у мыса Кап-Вер (сейчас здесь находится город Дакар), но с туземцами англичане общались мало и торговлю не открывали.

10 марта торговая экспедиция прибыла к побережью Гвинеи в районе устья реки Сан-Паул. Здесь англичанам в результате обмена на ткани и бусы удалось получить 19 слоновьих бивней и немного золота. С 13 по 19 марта корабли находились в устье реки Цестос, пополняя запасы пресной воды, затем двинулись на восток вдоль северного побережья Гвинейского залива. 1 апреля за несколько часов до захода солнца англичане увидели пять португальских кораблей, которые начали преследование и настигли английские корабли. Кратковременную перестрелку прервали наступившие сумерки. Наутро португальцев не обнаружили. Английские корабли направились к селению Виннеба. 5 апреля у этого селения были обнаружены три французских корабля, два из которых были в ходе сражения захвачены англичанами. Добычей англичан стали 59 кг золота, которое французы собирали на побережье в течение двух месяцев, и большое количество французской ткани, ценимой туземцами больше, чем ткань английского производства.

Оба французских корабля после сражения находились в таком плачевном состоянии, что французы попросили взять их пленниками на английские корабли.

В этом районе корабли Товерсона находились до конца апреля, однако, среди экипажей начались болезни, а несколько человек умерли, не вынеся местного климата. Поэтому флотилия переместилась на запад «в более здоровый район». Продолжая торговать с туземцами, а иногда вступая с ними в вооруженные столкновения, англичане 25 мая решили возвращаться домой. При этом пленные французы были пересажены на «Единорог», и это малое судно было оставлено англичанами у побережья Гвинеи.

Двигаясь, сначала на запад, а затем на северо-запад, корабли 7 июля подошли к архипелагу Биджагос, и в течение недели не могли продвинуться дальше из-за сильного шторма.

Устье реки Сан-Паул (желтая стрелка), устье реки Цестос (голубая стрелка), Виннеба (сиреневая стрелка), острова Биджагос (красная стрелка), Дакар (белая стрелка), острова Зеленого Мыса (зеленая стрелка)

22 июля флотилия добралась до островов Зеленого мыса. Попытавшись пополнить запасы продовольствия, англичане устроили охоту на многочисленных диких коз, но им удалось поймать только четырех животных. Однако, удалось наловить много рыбы. Во время этой стоянки туземцы похитили одного из матросов, которого англичане так и не смогли найти и вернуть.

К сентябрю в трех экипажах было всего 30 здоровых людей, а «Тигр» пришел в такое ветхое состояние, что его 8 сентября пришлось бросить, предварительно перегрузив на другие корабли все полезные грузы.

10 октября в Бискайском заливе «Миньон» и «Кристофер» ночью разошлись, потеряв из виду друг друга, и дальше следовали в Англию поодиночке. У острова Уэссан (северо-запад Франции) на борту «Миньона», по свидетельству Товерсона, оставались здоровыми только 12 человек. 16 октября разразился сильный шторм, и корабль получил серьезные повреждения. 19 октября шторм стих, и оставшимся работоспособным людям удалось устранить часть повреждений и продолжить путь. 20 октября «Миньон» бросил якорь у острова Уайт.

Остров Уэссан (белая стрелка), остров Уайт (желтая стрелка)

О судьбе «Кристофера» в журнале Уильяма Товерсона информации нет.