Люди Падающей Воды

– Я безумие изгнал из пещеры!

Оба, распалившись, замолчали. Но Дул сидел, не уходил. Хороший знак, подумал Харка и продолжил:

– Люди, оставленные Буруншой, забудут его обычаи, и воцарится в пещере покой. Надо только немного помочь им в это смутное время.

– А ты уходишь, – горько сказал Дул.

– Я ухожу с Буруншой подмышкой и тебя попрошу помочь, Суконжи, разбить его идола, чтобы память о нём выветрилась у людей.

– Харка, когда ты всё это задумал?

– Стрелочник Дул, разве тебе нравится пожирать людей?

– Охотники верят, что от плоти съеденных к ним переходят сила и ловкость.

– А от младенцев?

– Жизнь.

– И ты в это веришь?

– Я как все.

– Когда на пальце качалась стрела, я восхищался твоей мудростью. Что же теперь затмило тебя? Скажи, ты искренне веришь в Хозяина?

– Я не хочу смуты в пещере….

– Уже легче. Что же ты хочешь?

– Порядка хочу.

– При котором каждый знает, что будет съеден, когда настанет срок?

Дул плечами пожал. Харка продолжил.

– И каждый младенец едва родившись рискует быть съеденным собственным отцом?

– Да, это было, но мы живём. А без Хранителя может такое случится, что каждый возьмется за топор, и кровь польётся рекой – может так статься, что в пещере не останется никого.

– С чего бы это?

– Всем нужна власть, оброненная Посвящённым.

– Неужто? Не знал. И тебе нужна власть? Ты тоже возьмёшься за топор?

– Только в том случае, если женщины будут побеждать.

– Считаешь, что и они захотят править в пещере?

– В первую очередь они.

– Зачем?

– Чтобы завести свои обычаи, унижающие мужчин. Так что, Харка, пока не поздно, верни людям веру в Буруншу.

– И это говоришь мне ты – мудрейший из мудрых!

– Да, Харка, я. Кстати, ты можешь остаться Хранителем – зачем тебе умирать, но обычаи обязан будешь соблюдать.

– Очень мне жаль, стрелочник Дул, что мы не поняли друг друга. Я видел в тебе друга, а ты уходишь врагом.

– Это ты уходишь, сея в пещере раздор и панику.

– А я верю в благоразумие людей. Пусть льётся кровь, жаждущих власти, но с победителем придёт порядок – люди начнут хоронить мертвецов и перестанут пожирать младенцев.

– Вот как! Ну, что ж, пойду делать лук – стрелы теперь самому пригодятся.

Ушёл Дул, оставив Харке смятение. Неужто он что-то не предусмотрел? Неужто правда то, что охотницы натянут луки, и рекой польётся в пещере кровь?

Обречённый думал, после его смерти люди поскорбят немного, изберут вождя и будут жить семейно, забыв прежние распри. Но власть, власть действительно лакомый кусок. Что она даёт человеку? Возможность работать не руками, а головой? Харка так думал, а теперь понял – это возможность видеть согбенные спины соплеменников. Пожалуй, за власть иные охотники будут не против свару затеять и убивать.

Но всех опасней, конечно, женщины – они организованы, вооружены, стрелы их бьют без промаха. Захотят ли они покориться мужчинам? Вот о чём Харка не подумал, свергая Буруншу. Ему казалось, что мужчины, побузив или миром, решат вопрос, кто править будет, какие порядки заведёт. Без Хранителя мужчины захотят иметь детей, а женщины в семьи вернуться – ведь им природой суждено хранительницами быть домашних очагов.

Но стрелочник прав – женщины, взбунтовавшись, могут перебить многих мужчин, а тех, кто останется, или юношей поставят на колени у своих ног. За время безумия в пещере и противостояния полов не мало, должно быть, зла скопилась в их алчущих любви сердцах. Вот о чём Харка не подумал!

Красота и нежность, материнская ласка – это в семьях, под защитой мужчин. А женщины у власти – это глупость, это роскошь (баловство, богатство, шик), это праздность и безделье, это безумие, в конце концов. Вот о чём Харка думал теперь.

Явился Бель к нему с подарком – утку запеченную в глине принёс.

– Поешь, Обречённый.

Харка кивнул, но к еде не притронулся.

– У тебя есть любимая женщина, шкурных дел мастер?

– Зачем одна? – дубильщик чиркнул ребром ладони по горлу. – Мне их во как хватает.

– Дул говорит, в пещере будет смута – женщины поднимутся на мужчин. Ты готов с ними драться?

– Зачем? Мне и в землянке хорошо.

– А зимой?

– Зимой вернусь в пещеру.

– Женщинам ступни лизать?

– Да хоть бы и так. Впрочем, что они могут без нас? Жрать? Спать? На солнцепёке валяться? Даже не смогут рожать!