Как я стал Богом

Тесть, после тягостной паузы:

– Ты это, вот что, мил человек, сбирай манатки и дуй отседова – не распознали мы в тебе родственника. Любка сглупила да одумалась. Так что, звиняй и прощевай….

Что тут ответишь? Чёрт, как мне с бабами-то не везёт! Только стыд да головная боль от всех этих любовей.

Оделся трясущимися руками, шагнул к двери. Стоп. Что же я делаю? Обернулся. Ах, кержаки сибирские, мать вашу…. Лёшку Гладышева, советника Президента, в шею, как паршивого щенка пинком?

– А ты что стоишь? – рявкнул на жену. – Гонят, значит поехали.

Люба подняла на меня заплаканные глаза. В них – боль, страх, растерянность и… любовь. Да любовь – страсть, верность, обожание, благодарность. Так смотрит любящая женщина на своего мужчину. Так смотрела на меня Даша в дни нашего счастья.

Пауза. Тишина. Ходики на стене, как Кремлёвские куранты.

– Тебя за косу тащить?

И Люба сорвалась с места, кинулась в спальню, рискуя растерять на бегу груди. Чемодан хлопнулся на кровать, бельё полетело в него. Люба одевалась второпях – боялась, что уйду и не дождусь.

Первой очнулась тёща.

– Отец ты что? Ну, поженились – тебя не спросились – и пусть живут. Не пущу.

Она забаррикадировала собой дверь в спальню. Потом решила, что дочь ей так не удержать, бросилась ко мне.

– Ты прости нас, мил человек, не слушай старого хрыча. Не горячись, раздевайся, – она расстегнула куртку и вдруг уткнулась носом в мой свитер и заплакала.

Я обнял её за плечи. Тесть встал и вышел, за ним щурячок – взгляд его не подобрел.

Понемногу страсти улеглись. Стали разговоры разговаривать, будто заново знакомиться.

– Так что, дочка, звиняй – не предупредила. Я к тому, что не готовы мы свадьбу тебе справлять.

Уяснив, о чём он, сунул руку в портмоне и выложил на стол всё, что имел. Для села это были большие деньги, очень большие. Все смотрели, как завороженные. Но Люба подошла и ополовинила их:

– Для застолья и этого хватит.

Началась суета предсвадебная, родня понабежала. Столы крыли через две комнаты.

Люба, уловив минутку:

– Давай останемся: в Новосибирск сгоняем, купим кольца, платье свадебное мне, костюм тебе – куда ты так спешишь?

– Давай уедим, ведь я на службе – а кольца, платья по дороге купим.

– Ты сказал платья?

– Ага.

– Ты много получаешь?

– Достаточно.

– Сколько будешь выделять мне на наряды?

– Как любить будешь.

Люба чуть не соблазнила меня в переполненной избе.

В разгар застолья пробрался ко мне щурячок:

– Слышь, зовут тама….

Вышли за ворота. Несколько парней покуривают. Вида вобщем-то не воинственного. Ага, вот он, Вызывало. Парень крупный. С лицом топорной работы и в белых бурках – сельский модник.

– Ты что ль жених? Щас морду буду бить: Любка-то моя.

– Если я вам это позволю, – процитировал Дартаньяна.

Он шагнул ко мне, переваливаясь, как медведь, на кривых и крепких ногах. А я бочком-бочком в сторону, на оперативный простор. Кинул взгляд на зрителей – парни в прежних позах, ничуть не сомневаются в исходе поединка.

Он ударил. Но так неожиданно, что я чуть не пропустил удар. Ждал всего – левой, правой, в лицо, живот. А он ногою в пах.

На каждый удар есть с десяток контрприёмов – отрабатываются они до автоматизма. Шаг в сторону – нога летит мимо. Присел, подсёк – соперник мой хряпнулся на спину, утробно хлюпнув внутренностями.

– Не ушибся?

Среди парней прокатился смешок. Цирк! Я готов был продолжать представление. А соперник в борьбе за руку моей жены вдруг сел и заплакал:

– Слышь, отдай мне Любку. Не знаешь, как я её люблю. Откуда взялся?

Разыскал глазами шурина:

– Сбегай, Санька, за водкой – откупную ставлю за Любашу.

Смышлёный мальчишка мигом вертанулся – бутылки нёс в руках, подмышками. Следом спешила Люба – нарядная, расстроенная.

– Только попробуйте.

Шагнул к ребятам, протянул руку:

– Алексей.

Парни здоровались, свёртывали пробки с бутылок, пили из горла, не закусывая. Люба гладила по голове моего соперника и приговаривала:

– Вовка, ты Вовка….

Он пьяно рыдал, размазывая кулаками по лицу слёзы и сопли.

Вот так, ребята, я женился.