Рахит. Сборник рассказов и повестей

Пожаловаться некому – кто меня поймёт. Наконец, после долгих и мучительных размышлений решил – надо всегда воспринимать жизнь такой, как она есть, хотя это не всегда то, что ожидаешь. Но как избавится от своих фантазий? И стоит ли?

21

Следующие дни прошли спокойной тихой чередой, не лишённой, правда, той живости и привлекательности, которая свойственна началу лета. Потом случилось происшествие, совсем отвлёкшее меня от печальных, почти тяжёлых дум.

Давным-давно, ещё до моего рождения, отец с соседом Петром Петровичем хлопотали об электрификации своих жилищ. Им сказали – купите столб, провода вам повесят. И вот он, купленный вскладчину и отслуживший свой срок, лежит на земле просто бревном. А рядом держит провода новенький, с железобетонным пасынком. Отец Томшину предложил:

– Перетащим – распилим.

– Нужда была кажилиться!

Не таков отец. Приладил бревну колёсики и один закатил во двор. А тут электрики приезжают – где столб? Узнали и к нам во двор – так и унесли, если бы не отец.

– Мой, не дам.

– Как твой? – удивились гости незваные.

– За мои деньги купленный, спросите в поссовете.

Начальник у электриков молодой, решительный:

– Ну, по поссоветам ты сам, мужик, бегать будешь, а нам некогда. Забирай столб, ребята.

Отец сгрёб его, белорубашечного, в охапку, вынес со двора и швырнул на землю, будто мешок с картошкой. Тут ему на плечи прыгнули два приезжих молодца. Батяня стряхнул их с себя, будто от холода поёжился, сунул руку под крыльцо – в руке топор.

– Вот я вас!

Ребята, толкаясь в воротах, наперегонки кинулись к машине. Один, половчее, сходу запрыгнул в открытый кузов, забарабанил по кабине:

– Езжай, езжай скорее.

Другой, понадеявшись на силу своих ног, улепётывал впереди автомобиля. Начальник, не жалея рубашки, прыгнул в кузов на живот, да руки коротки – схватиться не за что. Машина тронулась, а он кричал, болтая ногами в воздухе. Парень, схватив его за ворот, затащил в кузов, но рубашку порвал.

Так они уехали под дружный хохот собравшихся соседей.

22

Приехала Валентина Масленникова – папина племянница, ну, а моя, стало быть, двоюродная сестрица. Только она была совсем взрослая, жила в Троицке, работала официанткой в столовой вертолётного полка. Посватался к ней один солдатик. Раньше встречались, дружили, теперь он домой, на дембель собрался и её с собой зовёт. Вале посоветоваться не с кем: мать умерла давно, а отец – лучше и не вспоминать. Впрочем, расскажу немного.

В войну Андрей Яковлевич служил в заградотряде – это которые по своим отступающим стреляли. Отец говорил: «Ох, и много кровушки солдатской на руках этого гада». Понять его неприязнь можно – любимый брат Фёдор погиб в штрафниках. Вернувшись с фронта, своими пьяными драками свёл жену в могилу, сошёлся с какой-то Моряхой и к родне совсем не тянулся – да и не люб, и не нужен он был никому. Впрочем, Бог с ним, это тема другого рассказа – а я о Вале.

– Привози, – говорит отец, – своего солдата, посмотрим, подумаем, что присоветовать.

– Ну, так на выходные будет ему увольнение, мы и приедем. А пока, лёлька, отпусти со мной Тоолика. Юра в гости придёт, а я не одна…

Она улыбнулась мне:

– С защитником.

«Защитника» мигом собрали в дорогу, и покатили мы в Троицк. Я от Вали ни на шаг. Квартировалась она у какой-то старушки одинокой. Вечерами за молоком к соседям ходим, грядки хозяйке поливаем. Утром вместе на работу. Я котлет с картошкой налопаюсь и играю на лужайке. Вдали вертолёты стоят, настоящие. От их винтов свистел ветер, и проносились стаи туч, напоминая невероятные скачки. Рядом со столовой лосёнок ходил – хлеба клянчил. Мне он не понравился – колченогий какой-то, то ли дело лошадь. Я с офицерами подружился. Один гирю в руках покидал:

– Можешь так?

– Не-а.

Тут Валя подошла:

– Я могу.

И подняла. Много-много раз. Офицер удивился, палец большой оттопырил. А я нос задрал – то-то. Солдат Юра мне сразу понравился. Он тоже очень сильный – пошёл нас провожать и до самого дома меня с рук не спускал. Я и обидеться не догадался – он так много всякого интересного рассказал и про себя, и про свой Казахстан. Когда ко мне мальчишка соседский задрался, я ему так сразу и сказал:

– Вот Юра придёт, и ты схлопочешь.

Юный троичанин подумал и сообщил:

– А знаешь, какой я жестокий…

– Я тоже жестокий, – решил не уступать, видя его колебания.

– Сейчас проверим, – забияка подтянул штаны и убежал.

Вернулся он с живым карасём. Положил на скамейку.

– Ударь – я посмотрю.

– Зачем?

– А я могу, – сказал забияка и шлёпнул шевелящуюся рыбу ладошкой. – Мне не страшно.

– Так и я могу, – и тоже шлёпнул недоумевающего карася.

– Нет, не так. Сильней надо. Вот тебе! Вот! Вот!

Мы отлупили полуживую рыбу и подружились. Однако на следующий день мы с Валей и Юрой уехали в Увелку. Проверку жениху батя устроил что надо.

– А не поможете ли мне, молодой человек, пол перестелить?

За два дня они не только пол отремонтировали, но и печку. А когда мама, Валя и Люся навели в доме порядок, накрыли стол. Отец стакан поднял, а потом и сам встал, волнуясь:

– Ну, что сказать? Вижу – пара вы подходящая. Совет да любовь.

23

С этими разъездами совсем отбился от друзей. Наконец, предоставленный самому себе, ошалелый от свалившейся свободы, выскочил на улицу. Где ребят искать? В лесу, на озере, в болоте? Мало ли какие игры могут затеять мальчишки на макушке лета. Кто теперь дома сидит? И улицы пусты – словно Батый прошёлся. Отчаявшись кого-то найти, примкнул к девчонкам – и это была роковая ошибка. К сожалению, не единственная.

Девчонки собрались на лебедя поглазеть. Величавая птица плавала в лимане. Косички-бантики заспорили.

– Лебедь – не жилец. Подругу потерял и теперь либо уморит себя голодом, либо разобьётся о землю.