Псы Америки. Кристина

– служить, значит беспрекословно кому-то подчиняться, а Саша органически не переваривал начальство в любом виде;

– а ещё так прикипел к своему «камазу» – дома родного не надо – и расстаться с ним не было мочи.

У него в тридцать лет нет семьи: ни квартиры, ни дома, ни гаража для машины. «Камаз» ночует на улице, а он в кабине. И дом, и кров – здесь же Александр размножался периодически со случайными попутчицами: только пока безрезультатно.

Старший брат Глеб работает главным врачом в Красногорской больнице. К нему и заехал за советом – как поступить с «камазом», если Саша вдруг решится на службу в армии по контракту или повестка его догонит?

Брата дома не застал. И в больнице его нет: по делам служебным укатил в Челябинск. Сноху на работе нашел. Но с ней ли решать вопрос о машине?

Может, брату сейчас позвонить?

Ладно, Глебище, прости, братишка – домой вернешься, жена доложит о моем визите, сам позвонишь в свободное время. Не стоит отрывать тебя от дел государственных…

Показалась попутчица – в брюках, футболке и штормовке, с туго набитой дорожной сумкой – стройная женскими статями до невозможности.

Александр запустил двигатель, передвинувшись по кабине, распахнул дверь пассажирскую.

– Давай сумку.

До груди она её подняла, а Саша лег на сиденье, чтобы достать рукой.

Пассажирка уселась. Баул между ними. Она попрыгала на попе.

– Мягко у вас.

– Давай на «ты» – без церемоний.

– Меня зовут Оля.

– Александр. Саша. Шурик. Сантё…

Фура медленно тронулась. Заработали «дворники» на лобовом стекле.

– Тепло. А где печка в кабине? Я бы юбочку посушила и водолазку – мокрыми сунула в сумку.

– На штору спальника повесь.

Заглянув внутрь, Ольга отметила вслух:

– Он у тебя вместительный.

– Дальнобойщики ездят парами, ну, а я один справляюсь. Меня «Двужильным» прозвали коллеги.

– И «камаз» тебе принадлежит?

– Естественно.

– Я что-нибудь буду должна за проезд?

– Сама решишь. Но денег с тебя не возьму. За деньги ни женщин, ни друзей не покупаю… и не продаю – такой принцип.

– Тогда перекусим. Посмотри, что мне тетка в дорогу напихала, – Оля стала копаться в дорожной сумке, а глазенки-то загорелись лукаво.

– Тетка – это как?

– Старшая сестра матери.

– А мать где?

– Погибла в Донецке весной при бомбежке.

– Извини. Сочувствую, – нахмурился Александр.

Фура выруливала на трассу.

– Это у тебя телевизор? – указала Оля на экран между ними у лобового стекла.

– Монитор.

– А где же клавиатура?

– В кармане под бардачком. Если хочешь, поставь что-нибудь приятное.

– Связь «Теле-2»?

– «Мегафон». Он всеохватнее. А ещё у меня есть микроволновка и автомобильный холодильник.

– Да вижу уже. Как дома устроился…

– А это и есть мой единственный дом – другой движимости не имею.

Ольга помолчала немного и сказала печально:

– Вот и у меня теперь ничего – ни семьи, ни дома, ни мамы, ни дочери…

Прижух Александр, качая головой.

– Проехали, короче, – Ольга встряхнула каре. – Лопай, вон, пирожки от тети Нины. Фирменные – с полу и жару… ещё теплые.

За пирожками и дорогой прояснились некоторые моменты.

Муж у Ольги – красивый хохол, был на калыме в здешних местах, увлек, увез с собой в Харьков, любил нежно сначала, а потом что-то на него нашло. Работу забросил, поступил на службу в какой-то нацбат. Однажды пьяным заявился и, глядя глазами глистастой собаки, заставил жену и двухлетнюю дочку прыгать с кастрюлями на голове, приговаривая: «Кто не скача, тот кацап». Малышке смешно, а маме обидно. Оля домой на Урал написала – всё, мол, не могу больше, к тебе возвращаюсь, мама: Андрей совсем с ума сошел. Любовь Николаевна рванула на Украину – дочку и внучку выручать. Но застряла в Донецке и вскоре погибла под артобстрелом.

С началом СВО, перед тем, как уйти на фронт, новоявленный нацик перевез семью из Харькова к матери своей в Одессу. Прощаясь смотрел глазами человека, изо всех сил не желавшего умирать. Но жене было уже плевать на него. В первой же ссоре снохи со свекровью Ольга была выставлена за дверь. А тут известие о гибели матери. Девушка в Донецк. Там собственное ранение, госпитализация, эвакуация в Россию. И вот она под опекой и на иждивении тёти Нины без своего угла – незамужние сестры жили в одной квартире. А ещё судьба дочери не дает покоя…

– Теперь дело пойдет, как по маслу! – оптимистично закончила пассажирка, намекая на кстати подвернувшийся «камаз» и его гостеприимного владельца-водителя. – Должно же у Кристиночки быть детство нормальным.

– Да, конечно, – согласился тот, – самое трудное уже позади: дальше все будет чики-пуки.