Рахит

Люся отмахнулась:

– А ну тебя – не в коня корм.

Знаменательный день для меня! И самый обычный для миллионов других людей. Один день из многих. Зимний, серый, скучный – приближающий их к старости. Отцу, конечно, до старости далеко – он отдохнул и теперь энергичен, весел, деятелен. Мы выходим из нашего дома на тихой окраинной улице. На остановке приходится подождать. Появляется автобус, мы садимся. Через несколько остановок въезжаем в Южноуральск. За обледенелым окном – люди куда-то спешат, бестолково суетятся, словно муравьи. Городская суматоха, наполненная своими делами и заботами. В автобусе сплошь угрюмые неприветливые физиономии. Разговоров не слышно. Ни улыбок, ни оживления. А мы-то едем покупать телевизор!

Белесое солнышко, будто ему лень светить, с трудом пробивается сквозь серую мглу. Отец смотрит в окно и молчит о чём-то своём. Можно немного помечтать. Я представил старинный город, о котором читала вслух сестра. На улочках возле рубленных из крепчайшей лиственницы домов и лавок толпятся казаки, служивые люди, охотники. Подгулявшая компания дразнит у кабака привязанного цепью медведя. К воеводскому дому тащат мужичонку в латанном кафтане. На гостином дворе покупатели прицениваются к сыромятным кожам, соли, охотничьим припасам, ножам, алым сукнам, свинцу, котлам из красной меди, бисеру. Много всякого добра в пограничном городке. Народ тут лихой, предприимчивый, видавший виды. И то сказать – что делать в городке на границе Великой Степи ленивым изнеженным боярским сынкам? Ведь, пока доберёшься сюда – натерпишься и горя, и напастей. Это люди своего жестокого века. Они открывают новые земли, торгуют, воюют. Врагов у них не меньше, чем друзей. И свистят в лихой час оперённые стрелы – и падают казаки на дикую землю…. В воздухе носится аромат новогодних апельсинов….

Ага, прокол! Откуда в старинном таёжном городе южные диковинные фрукты? Может, царь воеводе своему в подарок выслал? У царя-то, небось, были. Я вздохнул – вот так соврёшь, и не поверят. Ну что ж, перенесёмся мысленно в страну апельсинов. Вижу ясно – берегом реки жарит по песку кучка людей. Бегут и оглядываются. Вслед из густого тростника несётся львиный рык. А впереди-то крокодилы!

Вот бы их сюда. Что б тогда творилось в славном городе Южноуральске, а? Да и в автобусе стало б попросторней, если б из-под сиденья – хвать за ногу! – аллигатор. Может порычать тайком: шибко скучные физии у горожан – пусть немного порезвятся. И почему у нас нет таких свирепых хищников? Чем наши берёзы, хуже пальм?

Пацаны мне не поверят, что в автобусе на нас напал крокодил и многих проглотил. Откуда, скажут, быть здесь крокодилам в разгар зимы? А вот если бы по улице промчалось стадо слонов, тогда не только люди – машины шарахнулись в стороны, забились по дворам и углам. Это тебе не пешеходов давить – со слонами шутки плохи.

– Пап, а ты мог бы стать капитаном? – спросил я, теребя его за рукав.

– Ке-ем? – в изумлении переспросил отец.

– Да капитаном на корабле.

– А почему бы нет? Не представился случай, а то б попробовал.

– А я буду.

– Ну и молодец. Хорошая работа – много платят. Ну, и уважение конечно.

– Не, я не для денег – путешествовать люблю. Или вот, скажем, на лошади – тоже интересно, всё лучше, чем пешком.

– Про верблюда не забудь, – усмехнулся отец. – Корабль пустыни.

– Школу закончу, – заявил я, – пойду на путешественника учиться. Или сразу, без школы…

– Нет, без школы не возьмут, – на полном серьёзе сообщил отец. – Без школы сейчас только в дворники.

Как мучительно осознавать недостаточность своих знаний! К сожалению, сестра не хочет учить меня читать, говорит – в школу пойдёшь и научишься. До школы далеко. Без книг, где набраться знаний? Ах, да! Ведь мы же едим покупать телевизор! Держитесь, моря и острова – все тайны мира буду знать! Да здравствует телевизор! Но сколько ж можно ехать, пора бы уж.

Нет, капитаном всё же лучше быть. Я б научился курить трубку. А как чудесно плыть по воде мимо неизвестных берегов! Встречи со штормами, стоянки у берегов чужих стран, знакомство с чудесами тропических морей. Сколько себя помню, всегда мне грезились синие дали и белые паруса, тропические пальмы и свирепый рёв шторма. Мне казалось, я знаю, как пахнет смола и пеньковые канаты….

За окном автобуса мелькают кирпичные неопрятные здания. Множество людей мельтешат между ними. Многие из них – воры. Отец говорит, что воришками, как и товарами, город щедро снабжает наш посёлок и район.

Как прекрасна жизнь, между прочим, и потому, что человек может путешествовать! Весь свой век прожить среди этих серых стен, этих людей… Бр-р-р!..

Наконец покинули автобус и вошли в невзрачный дом, в такую же квартиру. Отец с хозяином телевизора долго крутили его ручки. Отец задавал бесчисленные вопросы, а мужик нудно отвечал. Наконец на тысячи вопросов отвечено, все подробности настройки телевизора усвоены, и начались торги, такие же долгие и нудные, и мне всё больше казалось – бесплодные.

Пока отец вёл переговоры, я не спускал с экрана глаз. Там какие-то мужики разгуливали по городу с петухами под мышками. Вот клоуны! А потом петухов стравили для драки – самим, небось, лень.

Переговоры отца с хозяином закончились тем, что последний попросил, как можно скорее покинуть его квартиру. Что делать? Решил вмешаться.

– Жаль, что у вас нет петуха. У нас есть….

Спорщики, как по команде, уставились на меня. Потом хозяин взглянул на экран и всё понял. Расхохотался:

– Чёрт с тобой! Твоя взяла – согласен, но только ради вот этого смышлёныша…

Итак, у нас в доме появился Телевизор. Не сказка и не выдумка. Единственный на всю улицу. Сильно и радостно билось моё сердце. Надо было видеть, каким я ходил гордым и как свысока посматривал не только на сверстников, но и на ребят постарше. Сколько радостных, восторженных минут пережил у его голубого экрана. Сколько новых прекрасных мыслей открыл мне мой светящийся друг. О, как он умел рассказывать даже о самом скучном! Знали бы вы, какие увлекательные сюжеты рождались в моей голове! Например, из документального фильма об истуканах острова Пасхи! А в благодарных слушателях недостатка не было.

Великие перемены с появлением телевизора произошли в жизненном укладе нашего семейства. Все соседи, от мала до велика, стали относиться к нам с величайшей почтительностью. Вечерами у нас собиралась внушительная толпа зрителей. Рассевшись, кто, на чём смог, многие просто на полу, живо комментировали увиденное.

– Спасайте! Утоп!

– Ах, ты, грех какой!

– Гляди-ка, выплыл!

– Где? Верно. Вот это, называется, повезло! Посмотрите – целёхонек!

А сосед дядя Саша Вильтрис как заорёт:

– Он жив! Ура! Ура!

И полез обниматься. Ну, как на стадионе. Увлёкся мужик. На правах хромого он садился, развалившись, в одно из двух наших стареньких кресел.

Иногда это смешило, чаще – надоедало. Тогда отец вставал и решительно выключал телевизор.

– Комедия окончена, артистам надо отдохнуть.

Гости нехотя расходились. Кто-нибудь предлагал поиграть в картишки, с надеждой, что экран засветится ещё раз.

Надо ли говорить, что все зрители, и дети в том числе, были просто влюблены в прелестных дикторш – просто души не чаяли.

Вот как-то одна заявляет:

– Этот фильм детям до шестнадцати лет смотреть не рекомендуется.

Отец покосился на Люсю и её подружку Нину Мамаеву.

– Для вас сказано.

– А чего его не гонишь? – фыркнула сестра, ткнув в меня, примостившегося у отца на коленях, пальцем.

– Он ничего в этих делах не понимает, – усмехнулся отец.

– А там ничего такого и нет, – вмешалось Нина. – Я этот фильм в кинотеатре видела.

– Какого такого? – обернулся отец.

– Ну, такого… Вы знаете.

– Я-то знаю. Вы откуда знаете? Ох, девки, девки, как быстро вы взрослеете – беда, да и только.