Легенды нашего края. Золотая ловушка

– Уверена, – сказала она, переходя на «ты», – ты очаруешь любую женщину, которую выберешь.

– Я хочу именно вас.

– Да, я не замужем, но с отцом и братьями веду этот бизнес – мне некогда заниматься пустяками.

– Как насчет деловой встречи? Где-нибудь в очень приличном месте мы обсудим условия поставки вами большой партии оружия нам.

– Вы хотите перепродать его краснокожим?

Я улыбнулся:

– Как говорится, деньги не пахнут.

– Хорошо, давай встретимся. Как ты думаешь, что мне лучше пойдет в украшения – серебро, золото или жемчуг?

– Думаю, тебе пойдет все, – я поцеловал ей руку. – Ты настоящая леди. Знаешь ли ты об этом?

Я не понял почему она засмеялась чересчур громко, но был рад, что доставил ей удовольствие.

Потом наше трио сняло номер в салуне «Голубой кит», и я впервые за долгое время почувствовал, что хочется смеяться. Но главное здесь было то, что получил возможность не торопясь обдумать происходящие события. Я отношусь к тем людям, которые живут разумом и логикой. Меня нельзя назвать человеком бурных страстей и героических деяний. Все, что рассказывают обо мне на Миссисипи и в Аппалачах, большей частью выдумка.

Самый безрассудный поступок в моей жизни был визит с шаманом Сан Севаном в пещеру за золотом Маниту. Честно говоря, это был мой единственный безрассудный поступок. Даже мои взаимоотношения с женщинами всегда представляли собой тщательно разученные пьесы – каждый акт и каждая сцена просчитывались еще до начала представления. Не то чтобы я был холодным и бесчувственным, просто предпочитал оставлять за собой возможность выбраться из любовных историй прежде, чем увязну в них слишком глубоко и придется резать по живому.

Теперь, с момента встречи со старым шаманом, события обрушивались на меня так быстро, что я не успевал уворачиваться. Мне необходимо было переварить это все и подвести кое-какие итоги. Но мне никак не удавалось начать мыслить ясно – рассудок сбивался. Черт бы побрал это золото, эти деньги, эту Мэри из оружейного магазина, ее красоту и желание продать мне большую партию современного оружия. Мне еще некуда его везти. Сначала следовало попасть к губернатору и купить остров…

До встречи с шаманом все было понятно и обстоятельно. Теперь события понеслись вскачь. Сегодня вечером у нас с Мэри рандеву в салуне «Голубой кит». Она хочет мне всучить несколько сот стволов – кольты, винчестеры, ружья… и патроны к ним. А я хочу затащить ее в постель. В конце концов, я согласен на то и на это. Но она требует деньги, а оружие, похоже, уже готово к передаче в руки покупателя, но мне пока негде его спрятать.

Остров… мне нужен остров. Нет, не так. Время… мне нужно время. Но как быть с Мэри, винчестерами и… со всем остальным?

Решив довериться ходу событий, почувствовал изрядное облегчение. Приветствуя осторожность, я презираю нерешительность. Если суждено мне во что вляпаться, то и черт со мной – прости меня, Господи! Вспомнив красоту Мэри, расхрабрился – хотя на самом деле не стоило бы.

Я почему стал бродягой-охотником? Лишь потому что принадлежу к тем людям, которых называют бирюками – к тем, кто редко испытывает потребность в обществе себе подобных. Да, конечно, у меня были друзья. Трудно даже представить, на что был бы похож мир без друзей. Еще были женщины, хоть я и убежденный холостяк. Но любви, говорят, даже такие подвержены.

Помню Мариналь – стройную блондинку с упругими как яблоки грудями и фигуркой, достойной кисти художника. Сам не знаю, как меня угораздило в нее влюбиться – хотя в ней конечно было нечто еще помимо спокойной души и совершенной внешности. Мариналь обладала какой-то мягкостью флоры и почти животным теплом. Она была словно остров, куда можно пристать после плавания по бурному морю, обретя покой и утешение. Наверное, однажды я бы остался в ее уютной гавани, но она покинула меня. Ну зачем женщине возиться с бродягой-охотником, который даже дом ей не может построить? Тем более, если она способна заполучить любого мужчину, которого только пожелает…

Хороший вопрос. Вот и Мариналь его себе задала однажды. Вечером она еще была со мной, а наутро исчезла.

Но зато появилась Глория – с темными волосами, карими глазами и золотистой кожей. Я влюбился в нее до беспамятства. А потом была драка в кабаке. Я бился как лев против стаи гиен. И я победил их всех, но Глорию потерял – кто-то всадил ей нож под лопатку.

Лишь этих двух женщин я любил. Теперь одна из них ушла к другому, а вторая погибла. Мне бы хотелось, чтобы они обе были со мной.

Мэри из оружейного магазина я еще не любил, но страстно хотел с ней переспать. Я еще не понимал ее планов и желаний, но уже чувствовал, что тоже ей нравлюсь. Наши личности в короткой встрече пересеклись, перепутались то ли чувствами, то ли интересами – этого я еще не понимал.

Итак, предстоит свидание…

Только спустился в салун, как столкнулся с Ричардом Райзином – моим старым приятелем из Флориды, где мы когда-то охотились с ним на крокодилов. Едва не стукнувшись головами, некоторое время обмеривали друг друга взглядами, будто припоминая – кто это? Дик был в величайшем изумлении, но вдруг гнев, настоящий гнев, грозно засверкал в его глазах.

– Вот ты где! – крикнул он во все горло. – Сбежал от меня. А я ведь шкуры все тогда продал и долго ходил с деньгами, надеясь отдать тебе твою долю. Ты почему сбежал из Флориды? Я тебя искал по всему восточному побережью, вплоть до Нью-Йорка. А ты, похоже, на Запад смотался. От кого скрываешься? Что это значит? Говори всю правду!

– А то и значит, что болота, гадюки и крокодилы смертельно вдруг надоели, мне захотелось свежего воздуха прерий, – спокойно ответил, не желая немедленного общения даже со старым другом и дебитором, которое могло помешать моей встрече с красавицей Мэри.

– Воздуха прерий? Чего ж ты сейчас снова на юге? Какие дела промышляешь? Признавайся немедленно!

– У меня здесь встреча назначена, и мне сейчас не до тебя. Пусти! – сказал я и хотел пройти мимо.

Это уже вывело Ричарда из себя. Он крепко схватил меня за плечо.

– Пусти? Ты смеешь говорить «пусти», когда мы не виделись целых два года! Да знаешь ли ты, что я сейчас с тобой сделаю? Посажу за стол, накачаю виски, и будешь ты у меня пузыри пускать, как – помнишь? – в форте… как бишь его? …назюзюкался.

– Слушай, Дик, – начал я тихо и совершенно спокойно. – Неужели ты не видишь, что мне сейчас не до тебя. У меня свидание нынче с женщиной, а с тобой давай встретимся завтра – в этом же месте, в этот же час. Буду рад с тобой поболтать. Но в данный момент – прости… Отстань, ради Бога, и не мешай. Мою долю за крокодиловы шкуры можешь себе оставить, но сегодня, пожалуйста, не приставай. Считай меня неблагодарным и низким, только сейчас оставь в покое.

Я начал совершенно спокойно, а закончил речь с нетерпением на лице и в голосе.

Дик Райзин постоял, подумал и выпустил мою руку.

– Убирайся хоть к черту! – сказал он тихо и с грустью в голосе.

А когда я тронулся было с места, он снова рявкнул:

– Стой! Слушай меня. Ты мне больше не друг. И носиться с тобой, как с яйцом курица, я больше не буду. Сыворотка у тебя вместо крови в жилах. Ты перестал походить на человека, которого я любил и уважал…

Я снова попытался уйти от него, и он пуще прежнего заорал:

– Стой! Не выпить стаканчик виски с лучшим другом, с которым не виделся целых два года, считаю подлостью. А с подлецами у меня разговор короткий – я вызываю тебя, Анатоль Мару. Все слышали? Я вызываю на дуэль этого негодяя и всажу ему пулю в лоб с тридцати шагов.

– Нет. Я не буду с тобой стреляться – ты пьян и возбужден. И потом – я профессиональный охотник, в глаз попадаю бегущему бизону, а ты…

– Тогда я тебе морду набью, – заорал Дик и попытался меня ударить.

Я поймал его руку и завернул за спину приемом индейской борьбы, которую познал в лесах у Больших озер.

– Я тебе нос откушу, – пыхтел он, от боли в руке, нагибаясь все ниже к полу.

– А я тебе сейчас сдам шерифу.

– Хорош друг!

– Так все-таки друг? – спросил я и вытащил кольт из его кобуры. Руку ему отпустил, оттолкнув от себя коленом под зад. – Завтра мы встретимся здесь в это же время, я тебе пушку твою верну. А сейчас ступай и проспись.

– Отдай револьвер, я не приду, – проворчал он, потирая кисть руки.

– Бьюсь об заклад, что придешь.

– Не приду, Анатоль, – Дик повернулся и прочь пошел.

– Я затеваю новое дело, – крикнул ему вдогонку. – Найдется работа и для тебя.

Райзин обернулся в дверях салуна: