Не упасть за финишем

Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставить в радостной надежде
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том.
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело,
И только воля говорит: «Иди».

Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой,
Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой,
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег —
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

И дал каждому по экземпляру. Это – гимн Человеку. И видел реакцию игроков. Они приняли его.

Мы проигрывали 0: 2 после первого тайма, в перерыве – головы опущены. Я сделал спокойные замечания по игре при полной тишине, никаких просьб и призывов. И – о чудо! Какой они выдали второй тайм! Пять забитых мячей! Это была феерия. Нельзя достичь невозможного без духовности, нравственности; поэзия и искусство вдохновляют, возвышают. Раскрыть возможности, личность игрока – самая трудная задача тренера, педагога.

После игры я заметил в раздевалке испепеляющие взгляды на игроков отдельных руководителей и не игравшего капитана. В очередной раз убедился – только культура делает человека независимым, свободным. Причем ни положение в обществе, ни знания, интеллект, ни образование ее не определяют.

Динияр Билялетдинов, полузащитник «Локомотива» и сборной России, полуфиналист Чемпионата Европы—2008:

При Бышовце я выиграл Кубок России, в этом была заслуга и тренерского штаба, и команды. Так что это уже положительный итог нашего сотрудничества. Отношения с ним у нас были в целом хорошие. Могу сказать, что Анатолий Федорович – очень упорный человек, не боится гнуть свою линию, уверенно чувствует себя в напряженной атмосфере. Психологическим прессингом его не задавишь. И если бы он был плохим специалистом, наверное, его имя не было бы на слуху.

* * *

Примером человека с богатейшей внутренней культурой был Эдуард Стрельцов, чье имя мне хочется очистить от тех предубеждений, которые, быть может, до сих пор сидят в болельщиках со стажем. Общение с ним повлияло на меня и как на человека, и как на игрока. Два года мы прожили практически в одной комнате. Я только начинал играть в сборной, разница в возрасте была большой. Но внимательность, деликатность Стрельцова чувствовались во всем. Утром он предлагал мне идти умываться и бриться первым, потому что собирался в туалете выкурить сигарету и не хотел, чтобы я дышал дымом. Даже такая мелочь свидетельствует о невероятном такте! Никогда не было ощущения, что Стрельцов навязывает свое присутствие. В это не все могли поверить, но у него была весьма тонкая душевная организация. На собраниях он сидел всегда в последнем ряду и говорил только когда просили, и всегда кратко.

Его судьба трагична и несправедлива. Конечно, не было никакого насилия, в этом не было необходимости. Возраст 21 год, обстоятельства, несчастный случай… Как Эдик перенес эти 7 лет осуждения и какой же нужен характер, чтобы вернуться в футбол, сохранить человечность! Я уверен – только внутренняя культура поддерживала его силы. И какой нужен талант, чтобы не растерять игровых качеств, шестое чувство игры. И уж совсем непонятно, как при его габаритах можно иметь такую технику, мягкость при работе с мячом. Живо представляю себе его гол в ворота сборной Австрии в Москве после моей передачи с фланга, на опережении. Это была мощь, вызывавшая восхищение, какой-то Т-34 в действии. Отсюда и народная любовь…

Закончив играть, мы продолжали поддерживать отношения, изредка встречаться. Как-то торпедовская юношеская команда во главе с ним приехала в Киев. Я встретил Анатольича на вокзале, и мы решили позавтракать у меня дома, в квартире, которую я получил благодаря его шефской опеке в 21 год. После, собираясь ехать с детьми на дачу, предложил отвезти его в гостиницу. Но у Эдика появилось желание поехать с нами. И надо было видеть, как этот большой человек словно ребенок ест клубнику с грядки, малину и смородину с куста…

Нам не хватило его на чемпионате Европы 1968 года, точно так же, как не хватало в 1958-м на мировом первенстве. Эдуарда не хватает и сейчас. Но это судьба – от сумы и от тюрьмы никто не застрахован, и отсюда – трагедия нашего футбола и человека, которого с такой теплотой вспоминаешь на стадионе имени Стрельцова…

* * *

Отбор игроков должен происходить не только по профессиональным качествам, но и по нравственным.

Отсутствие духовности перечеркивает все благие начинания. Если в команде присутствует стяжательство, и у всех мысли только о том, чтобы заработать, урвать, – эти люди могут перечеркнуть все.

В современном футболе мы имеем дело с совершенно иным поколением. Оно ничего общего не имеет не то что с моим, но и с временами Колыванова, Михайличенко, Добровольского, Канчельскиса. Передо мной стояла задача достичь определенного материального положения, и футбол был шансом сделать это, встать на ноги, обеспечить себе существование. В 90-х годах, после того как стало возможным беспрепятственно выезжать за рубеж, процесс обогащения у многих вышел на первый план. После отъезда за границу появлялся шанс заработать и стать богатым. Наверное, это ответ на вопрос, почему, кроме Мостового и Карпина, в Европе так никто и не заиграл. Достаточно было получить первый миллион, обзавестись мобильным телефоном… Сейчас же вообще все иначе, принципиально иная ситуация в стране. И неудивительно, что деньги окончательно вышли на первый план. Их не зарабатывают, а получают.

Президент ЦСКА Евгений Гинер как-то сказал, что деньги должны зарабатываться тяжело. Если человеку действительно трудно дается первый серьезный заработок, то это, несомненно, способствует его совершенствованию. Он растет, обнаруживает в себе совершенно новые качества, таланты. Для такого человека деньги не являются главным.

В футболе результат определяют настоящие личности, люди с характером. Те, что могут проявить себя в критической ситуации, демонстрирующие свои лучшие качества в самый трудный игровой момент.

Лидер на поле и лидер в жизни – это редкая и значимая величина, влияющая на настрой, на атмосферу в команде и, как следствие, на качество игры и результат. И здесь нельзя не вспомнить Кройфа, Беккенбауэра, Шестернева, Зидана с их удивительной способностью подчинить свои интересы интересам команды. Или совсем свежий пример: Каннаваро, получивший травму на тренировке незадолго до чемпионата Европы, – не уезжает, а остается с командой.

Нацеленность на то, чтобы всегда выигрывать, или на то, чтобы заработать любой ценой, – это не одно и то же. Заработав, многие останавливаются, а человек, стремящийся побеждать, живет с чувством неудовлетворенности постоянно. Что двигало Марадоной, Платини и другими звездами, имеющими достаточно денег? Конечно же, желание стать лучшими в мире, и ради этого они могли отказываться от любых жизненных удовольствий.

В Сеуле, в мою бытность главным тренером сборной Южной Кореи, как-то ждали приезда аргентинской команды «Бока Хуниорс» с Марадоной на товарищеский матч. Сам Диего приехал раньше партнеров, чтобы побывать на открытии футбольной школы, встретиться с президентом страны. Меня попросили откомандировать в его распоряжение доктора и массажиста, так как у Марадоны был индивидуальный план подготовки, диета. Мне было интересно: как же звезда с непредсказуемым характером проведет эту неделю. И выяснилось, что он умудрился опоздать к президенту, так и не встретился с чиновниками, зато приехал на открытие школы, а в свободное время не только не позволил себе лишнего, но и сбросил за несколько дней 3 килограмма!

Нечто подобное я наблюдал и в Лиссабоне, когда в ресторан, к моему удивлению, вошел Луиш Фигу с женой и дочкой и сел за соседний столик. Мне так же было интересно ненавязчиво понаблюдать за ним и его меню. Смотрю – минеральная вода, салат, рыба, фрукты. Все достойно, мило. После обеда удалось поговорить, и выяснилось, что после матча Лиги чемпионов в Лондоне он прилетел домой навестить родителей, а до этого, пробежавшись и поплавав, заехал пообедать. И после такого начинаешь непроизвольно сожалеть о многих талантливых игроках, которым не хватило добровольного и сознательного ограничения в быту для достижения самых высоких результатов.

Среди них Игорь Добровольский и Алексей Михайличенко, с которыми мне пришлось пройти путь от детского и юношеского футбола до олимпийского «золота».

Не особенно хочется набиваться в учителя, но вспоминаю слова еще одного олимпийского чемпиона, Сергея Горлуковича. На мою фразу: «Вот мы с тобой столько пережили, Олимпиаду выиграли…» – он ответил: «Нет, Анатолий Федорович, это не вы со мной, а мы с вами выиграли. И если бы вы меня не пригласили в команду, не было бы ни олимпийского „золота“, ни „Боруссии“, ни много чего другого». Да, наверное, Сергей прав. Если бы после предложения Колоскова возглавить на три матча юношескую сборную 1967–1968 годов рождения я ответил отказом…

Помню, просматривал списки игроков, и мне как бы между делом дали понять, что был вот такой футболист Добровольский. Спрашиваю: «Почему был?» Так и так, характер неважный, покуривает… «Ага, характер сложный. И в футбол, говорите, играть умеет? Давайте его сюда».

Игорь оказался очень способным футболистом. Его независимый характер как раз причина того, что он стал лидером команды с удивительными психофизическими качествами. Проблемой его, как, впрочем, и всех одаренных от природы игроков, было отсутствие функциональной подготовки, он играл больше за счет своих способностей. У нас с ним всегда были споры. Я ему: «Ты не готов». Он мне: «Я в порядке!» Тестируем. Игорь действительно все пробегает как положено, победно смотрит на нас. «Ты никак не поймешь, – говорю, – что не можешь так работать стабильно. У тебя матчи чередуются – три хорошо, один плохо. Да, ты пробежал тесты, но чего это стоило твоему организму – доказать тренеру, что ты в порядке».

В свое время я ведь сам страдал «болезнью одаренных». Сдав тест, однажды позволил себе высказаться: «Ну, все, с меня достаточно!» Тренер Маслов, услышав это, так и взвился: «Ах ты, мать твою… Мама с папой его одарили, а ему – достаточно!» В общем, торпедовцы меня поймут. Критика была простой и доходчивой – мне было 18 лет, да еще все это происходило под хохот ребят.

Во многом из-за этой проблемы Игорь так и не смог заиграть в серьезном европейском клубе. Хотя мало кто обладал такой потрясающей психологической устойчивостью. Мы играем финал с Бразилией в Сеуле, проигрываем 0: 1. И Игорь бьет пенальти легко, спокойно, небрежно, даже вальяжно – какая же должна быть психика! Или матч с немцами в 1992 году – то же самое.

Сегодня Добровольский – главный тренер сборной Молдавии, у которой появилась игра, успехи, и я очень этому рад. Не потому, что перед началом работы он захотел обсудить ее со мной. А потому, что Игорю удалось правильно понять мои слова: нужно как можно быстрее забыть, каким ты был футболистом.

Главным моим критерием подбора игроков в национальную, олимпийскую и юношескую сборные всегда были не только личностные качества, но и способности к обучению. B данном контексте мне бы хотелось вспомнить Алексея Михайличенко. Если Добровольского я знал с «юношей», то его – с детства. Игрок – это всегда индивидуальность. И его мастерство совершенствуется за счет творческого восприятия. На начальном этапе при отборе детей надо определить изюминку в игроке, за счет чего он сможет играть и каков он в обучении. Потом мы назовем лучшее качество Михайличенко игровой хитростью. А в детстве ему не было особо интересно бить по мячу, делать передачу, и он непроизвольно усложнял то финт, то ложный замах. Алексей не обладал особой скоростью, ему нужно было переигрывать соперника за счет нестандартного мышления. В начале моей тренерской работы в школе «Динамо» его можно было назвать «гадким утенком» из сказки Андерсена. Неуклюж, без стартовой скорости и выдающихся физических качеств… Но работа с мячом компенсировала все недостатки. Невероятная способность к обучению помогла стать универсальным игроком (отдельным и непростым этапом было для него приучить себя играть в подкатах, к игровой дисциплине – всему тому, к чему разыгрывающие игроки не склонны), а умение обращаться с мячом осталось с ним до окончания карьеры. Вспоминаю матч «Интер» – «Сампдория», когда я приехал просматривать Михайличенко для национальной сборной. Пробитый им метров с сорока мяч застал всех врасплох. Сидевший рядом президент «Сампдории» Мантовани помолчал, после чего сказал мне: «Есть вещи, которые может сделать только он…» Универсальность – это единственное из востребованных качеств в современном футболе. Но в моем понимании, нам нужны сейчас универсальные индивидуальности, такие как Зидан, Хави, Михайличенко. И не нужны посредственные универсальности, делающие все на удовлетворительном уровне.

А между тем Михайличенко сначала мучился в «Сампдории», но, играя в национальной сборной, поддерживал свой уровень. Да, на него было давление со стороны местных звезд Манчини и Виали. Они просто могли в упор не видеть его на поле, не давать передачу, когда он ждал ее и находился в выгодной позиции.

Как-то я приехал в Геную проведать Алексея, пообщался с ним и с тренером Вуядином Бошковым. И навстречу нам попался защитник Сречко Катанец. Он и говорит Алексею, показывая на меня: «Что, папа приехал?» А тот в ответ: «Тебе хорошо, твой не уезжает…»

Михайличенко можно причислить к тем капитанам, которым удавалось сочетать мудрость на поле и в быту. Он умел вселять уверенность в партнеров, держать нити игры в своих руках, но при этом сохранять беззаботность перед самыми серьезными матчами, что благотворно влияло на атмосферу в команде. По своему характеру Алексей был этакий Василий Теркин – он умел снимать напряженность. К примеру, перед важнейшим матчем с Италией в 1991 году, после которого должно было решиться – мы или итальянцы поедут на чемпионат Европы, – он придумал на базе в Новогорске соревнование наподобие пятиборья для медицинского персонала. Все было как положено: доктора и массажисты прыгали, бегали, кувыркались под шумную поддержку и смех футболистов.

Похожую роль выполнял и Гела Кеташвили. Как-то с олимпийской сборной мы ехали на игру. А у него была привычка постоянно высматривать в окно красивые места и приговаривать: «О, как здесь хорошо, я бы тут жил!» И вот проезжаем какой-то дикий пустырь, и кто-то бросает: «Гела, а здесь бы пожил?» А тот: «Я согласэн, Федорыч потом пробьет нэфть!» Что правда, то правда: тогда для футболистов приходилось многое «пробивать»…

Да, в команде должен быть человек, умеющий в нужную секунду запустить шутку, как, к примеру, это могли делать Виталий Хмельницкий, Валентин Бубукин или Слава Метревели. Им может быть не только игрок – врач Орджоникидзе много общался с игроками, был для них настоящим психотерапевтом со своими гитарными вечерами, легкой рукой при уколах, задушевными беседами. Если нет благоприятной среды в коллективе – то нет команды. Все равно, что лишить растение солнца, не поливать его…

Сейчас многие спрашивают: как казахи уживались с белорусами, грузины с русскими и так далее. Я говорю: мы оценивали друг друга по человеческим и профессиональным качествам.

В настоящее время с появлением иностранных игроков тренер, бывает, сталкивается с проблемой отсутствия той самой атмосферы – и это пагубно влияет на рост молодых футболистов. Тренеру очень сложно защитить начинающего, потому что он сам зависит от результата. И если у тебя нет конкуренции в составе, позиции не дублируются, плюс руководство тянет в одну сторону, президент (он же бывший тренер) в другую, то ничего хорошего получиться не может.

* * *

Некоторые люди серьезно повлияли на меня в духовном плане, сформировали мое понимание жизни, помогли научиться по-другому оценивать происходящее. При этом я их особенно хорошо и не знал. Например, великий актер и режиссер Михаил Яншин, с которым мы с супругой встретились в Киеве. Общение с ним потрясло меня до глубины души. Поразило, как Михаил Михайлович скромно выглядел. Огромная разница между внешним видом и тем, как он говорил. Какие глаза были у Яншина! Чувствовалось, что общаешься с человеком, у которого совершенно иные ценности, чем у большинства. Да, он относился к «богеме». Но это не казалось главным…

Вторая этапная встреча состоялась в Питере. Мы с женой ходили на Кузнечный рынок, рядом с Владимирским собором. Там уже были знакомые продавцы из деревни, представители какой-то безобидной религиозной секты – я сразу определил, что нужно у них покупать продукты, потому что по лицам, чистым и светлым, было видно, что эти люди ведут здоровый образ жизни. Они жили далеко от Питера, где-то, где не пьют, не гуляют напропалую. Новые знакомые во многом повлияли на то, что я вдруг стал ходить во Владимирский собор. И вот однажды у входа в храм встретил академика Лихачева. Он шел в церковь, опираясь на палочку. Мы встретились взглядами, кажется, он меня узнал. Потом, уже внутри, я со стороны наблюдал за ним. Лихачев совершенно не производил впечатление набожного человека, нет! Это было что-то другое, не показное, для него присутствие в храме было общением, доступным только ему. Я смотрел на него, человека с необыкновенной судьбой, и чувствовал, как меняется мое понимание веры.

Третья встреча, которая стоит в этом ряду, состоялась в Италии. После Олимпиады в Сеуле я отправился туда по приглашению советско-итальянского спортивно-культурного фонда. Так я встретился в Ватикане с папой римским Иоанном Павлом. Мы говорили с ним, что интересно, на русском языке. Тогда у нас в стране происходило много изменений, и беседа получилась довольно светской. Наверное, все-таки люди, которые постоянно проводят время в святых местах, не могут не излучать атмосферу тепла и доброжелательности. Мы можем много в чем разочаровываться, но у таких, как папа, есть духовный запас, чтобы быть выше. И неважно, католик ты или православный, – чтобы понимать это, надо быть просто христианином.