Летушко мое. Стихи и рассказы

Не забыть друзей юных дней моих
Разлетелись все не найти других.
Незабыл пока и былых подруг,
Но лишь ты теперь настоящий друг.

Время – времечко, золотой петух,
Ярко перышко, богатырский дух.
Молодешеньки, кругом голова,
Красно солнышко, зелена трава. (Припев)

Не вернуть друзей, не вернуть подруг
Моя милая, только ты мне друг.
Ой, подруженька, жизнь всегда права,
От любви земной кругом голова.

От любви к тебе не найти покой
Я теперь не тот, я совсем другой.
Полюби меня жизнь наполнится
Полюби меня все исполнится.

Вместе нам делить долю долюшку,
Принесем поклон чисто полюшку.
Не всегда кругом зелена трава
Коль пришла любовь, кругом голова.

ОТ ЛЮДЕЙ НА ДЕРЕВНЕ НЕ СПРЯТАТЬСЯ

На селе ничего от людей не утаишь и не спрячешь, как шило в мешке. Подтверждений тому множество. Вот, на пример, что случилось в большом Белорусском селе над Припятью.

Осталась вдовой Аннушка двадцати лет от роду, не успев почувствовать себя ни женой, ни хозяйкой по- настоящему. Жить продолжала в доме родителей мужа с грудным ребенком, выполняя свои обязанности по заведенному в этой семье порядку.

До замужества, после детдома закончила она ТУ и работала на фабрике, а жила в общежитии. На вечера в фабричный клуб собирались парни не только поселковые, но и деревенские из ближайших сел. Там Аннушка и познакомилась со своим будущим мужем Иваном.

Привел он ее в родительский дом, и все у них складывалось хорошо. Родители мужа искренне звали Аннушку дочкой и радовались рождению внучки. Да случилось несчастье- погиб Иван в своем тракторе на поле от прямого попадания молнии.

Рождение дочки не только не испортило внешность Аннушки, а напротив, округлилии формы ее, и характер. Добрая по природе своей, она не могла ни говорить громко, ни громко плакать. Поэтому, наверное, и горе связанное с потерей супруга, было людям посторонним незаметно. Но время летит быстро, а чужая беда забывается еще быстрее. На деревне стали поговаривать о том, что пора бы Аннушке снять с себя «крепость» и обратить свое внимание на холостых мужиков. Да и женатые не прочь были приволокнуться за оставшейся без мужа молодухой. Однако, эта самая молодуха, ни каких поводов и слабины подобной направленности не показывала, что естественно порождало всяческие домыслы и пересуды.

«Да я, не я буду, если не оприходую её без всякого разгону в первую же ночь», – горячился местный повеса и пьяница Николай по прозвищу «Проня», после второго стакана самогонки.

«Ну, уж ты Коля и загнул», – не желая ссориться, возражали ему собутыльники.

«Вспомни сколько Иван за ней ходил, прежде чем женился».

«И вовсе это ничего не значит, – отвечал Николай, распаляясь всё больше – тогда она была девка, а теперь баба! Бьюсь об заклад, что сделаю как сказал сегодня же ночью, а вы за это поить меня будите всю неделю досыта. Если же сорвется у меня это предприятие, обещаю кукарекать ночами вместе с деревенскими петухами в течении все той же недели».

«Не горячись, Проня!», – увещевали его друзья. Но все было напрасно. На том и порешили.

А наша Аннушка в этот день допоздна стоговала сено со свекром в заречных лугах. Вернулась домой поздно. Малышка-дочка спокойно спала со свекровью в чулане, там, где обычно спали молодые. Свекор, напившись молока, по привычке залез на печь погреть свои старые кости и быстро заснул. А молодая хозяйка, наведя порядок на кухне, прилегла здесь же на кровать, где обычно отдыхала свекровь. Настала ночь темная и покойная с редким лаем собак и кудахтаньем сонных кур.

Поспорив с дружками, Николай – Проня, несмотря на изрядное подпитие,

проникся поставленной перед собой задачей, от дальнейшей пьянки отказался, незаметно уйдя домой.

Он прекрасно видел, как возвращались из лугов покосники, как в их доме за занавеской мелькали тени и как погас свет на кухне, где очевидно ужинала семья.

Хмель почти прошел, но сомнений у Николая, по-прежнему, не было. «Где наше не пропадало, – думал он – не сорвется, всяких обламывал». Однако тревога все же не покидала его – мало ли что?

Через час после того как в доме, где жила Аннушка, погас свет. Николай, перемахнув палисадник, влез в открытое окно передней, перевел дух. Дверь в кухню оказалась приоткрытой, было слышно, как старик-свекр похрапывал на печи. Скрипнула и затихла кухонная кровать, беззаботно тикали на стене ходики.

«Порядок», – решил наш повеса, прикрыв кухонную дверь и на цыпочках пробираясь в чулан, где по его расчетам спала вдовушка. Окно в чулане было зашторено занавеской, на кровати просматривались контуры спящей женщины.