Житейские истории. Юмористическая проза. Рассказы. Том 2

Другое дело – животный мир, так сказать, дети природы. Что ни говори, но они устроены лучше нас и со знаком качества. Не так давно прочел в научно-популярной литературе статейку о дельфинах. Вот где совершенство-то! Вот где природа расстаралась не за страх, а за совесть! У них, представляете, каждое головное полушарие мозга в автономном режиме работает. Независимо друг от друга. Нет не совсем, конечно, независимо. Какая-то зависимость все же наблюдается. Если точнее выразиться работают они по очереди. По сменам, чтобы понятнее было. Сначала одно полушарие трудится, другое отдыхает, затем наоборот. Получается, в одном черепке мирно сосуществуют два мозга с ограниченной ответственностью. Только за свою смену. Зачем, спрашивается в задачке, природа позволила себе такой реверанс. Что ей делать нечего кроме как на дельфинах экспериментировать? Мало ей экологических проблем? Оказывается, глубочайший научный смысл заложен в этой игре природы. Получается, что дельфин, хотя сам по себе в подводном мире и не в конце иерархической лестницы обретается, но врагов имеет очень влиятельных. Чуть зазевался или прикорнул в мутных глубинах – тут тебя акула цап за плавник! Пройдемте, мол, гражданин дельфин куда следует. Или кто другой из семейства хищников на зуб попробовать захочет. Вот и приходится не спать и бодрствовать круглые сутки, дабы выжить и не погибнуть в рассвете сил и таланта. И все эти предосторожности дельфин рассчитывает и предупреждает одной половиной мозга. У них пятьдесят процентов работают, как у нас все сто. Мы по тем же вопросам всем мозгом напрягаемся. Двумя полушариями одновременно пыхтим и не всегда, как говорится, в жилу. А тут одним легко и без проблем.

Есть человеку, за что на природу обижаться. Недодала мать. Ну, зачем, спрашивается, именно дельфинам такие льготы. Был бы я устроен подобным образом, разве мучился бы я сегодня головой? Разве был бы я неполноценный член общества, с утра не опохмелившись. Вчера, предположим, у меня правая половина веселилась, а левая отсыпалась под спазмалгончиком. После позавчерашнего. А сегодня наоборот. Правда, печени пришлось бы туговато. Одна она, бедолага.

Да-а-а-а! Мечты, мечты, где ваша база? Что-то я отклонился в сторону. На философские темы потянуло. У меня с похмелья всегда мысли в разные стороны прыгают. Не соберешь до кучи. Большой разброс. А мыслей, видно, немало. Все в голове не помещаются. Сосредоточимся, соберем их в одном месте и ударим кучно по проблеме. Так что же вчера произошло из ряда вон выходящего? Необходимо непременно установить истину. Трудно, очень трудно. Не получается с наскока. Придется переходить на более легкие напитки. Не зря же народная мудрость гласит, что истина в вине, а не в водке, как многие заблуждаются.

Что же – не беда! Подойдем к проблеме с другой стороны. Проведем осмотр тела. Знатоки говорят, что поверхностный осмотр собственного тела массу информации дать может. Толчок мысли организовать в нужном направлении. Начнем с самого верха. Произведем исследование головы и шеи, постепенно опускаясь вниз. Где тут у нас зеркало? Только что видел где-то.

О, Господи! Ужас-то какой! Без паники, это я зеркало нашел. Да-а-а! То, что там в зеркале отражается – это ещё не рожа, но уже не лицо. Не надо было с головы начинать. Теперь пока испуг не пройдет, не вспомню даже то, что знал. Правда, кое-что можно отметить по первому впечатлению. Синяков на лице и шишек на голове не обнаруживается. Значит, конфликты отсутствовали или полемика была не острой. Без таких веских аргументов, как рукоприкладство. Отпечатков пальцев на шее тоже не видно. Выходит, убеждали каким-нибудь другим способом, и встреча проходила не в душевной атмосфере. Не душили, значит. Странно, но за горло почему-то не брали. Вот, пожалуй, и все наблюдения и выводы по голове и шее. Не густо, прямо скажем. Какая-то нетрадиционная пьянка.

Сверху вниз не получается. Попробуем наоборот. Вознесемся, так сказать, из самых низин к вершинам. А вот и первый серьезный результат осмотра. Носочков-то нет на ножках. Ай-яй-яй! Разувался где-то. С какой же, интересно, целью? С благородной. Чтобы пройти в помещение и не наследить на полу. Хотя для этого достаточно снять только ботинки. Носки-то зачем? Не настолько же я интеллигентен? Или настолько? Непонятно. Быстро не получилось. Необходим контрольный осмотр всего тела.

Так и знал. Трусишки-то наизнанку. Как только перелью через край, всегда на секс сворачиваю. Получается, что когда не работает голова, включаются органы и системы, ответственные за размножение, и начинают функционировать по полной программе. Вместе не получается. Главное при этом не сделать лишних приобретений. С кем же это я резвился, будучи без сознания? С Верочкой, наверное. Нет. Она сейчас в кожно-венерическом диспансере оздоравливается. А проведывать туда не пускают. Я уже пробовал в прошлый раз. Слава Богу, хоть медицина разум не теряет, а то такие скрещивания происходили бы, что вряд ли генофонд нации сберегся. Значит не с Веркой. С Эллочкой пересеклись! Крошка моя. В сборной по баскетболу нападающей трудится. Не похоже. Ушибов и ссадин-то нет. Не она значит. А жаль!

Из знакомых никто не подпадает под схему. Неужели новая связь? В таком виде? Видно не всю мужскую красоту растратил. Есть еще привлекательные места на теле. Ладно, о любви ни слова. Подождем конца инкубационного периода, пошепчемся с венерологом, а там видно будет.

Пойдем дальше. Продолжим исследование. Изучим золотую середину между шеей и носками, которых нет. О-о-о! Рубашечка обнаружилась. Прямо на мне. Сросся я с ней, что ли? Белая раньше была как снег. Лет десять назад или пятнадцать. Теперь больше радугу напоминает. Что же это за краски такие сочные. И запах как из ресторана. Понятно. Это все, что от вчерашнего обеда сохранилось. Или ужина. Вот когда я все вспомню-то. Вот, что толчок к просветлению ума даст. Главное восстановить в памяти, что на столе было. А рубашечка нам в этом поможет. Моя рубашечка – зеркальное отображение вчерашнего стола. Так чем же мы вчера закусывали? Винегретик был – это очевидно. Капустка моченая, грибки и картошечка на сливочном масле. Чем там еще угощали? Вот явно просматривается салатик мясной, селедочка и птица жареная. Нет, птица жареная была не вчера. Поскольку жирок прогорклый и слегка отдаёт. Где-то месяц назад птица прилетала. Но все равно как хорошо следы ее пребывания сохранились. Да… накрыто по-богатому. А чем запивали? Водочка «Немиров» и «Шустов», томатный сочек. Что же это мы так отмечали? У меня в квартире таких деликатесов уже лет десять, как не водится. Интересно, квартирка-то хоть моя? Комнатка, вроде, похожа. Диванчик мой, стульчики тоже и стол очень похож. А челюсти под столом не мои. Мои при мне и съему не подлежат. До каких вершин медицинская наука докатилась. Человеческие запчасти как какие-то подшипники вокруг разбросаны. Бери, меняй старое на новое и живи вечно. А может, не моя это квартирка с челюстями. Схожу-ка я на кухню. Я всегда свою квартирку по кухне узнаю. У меня через весь потолок трещина, в углу – паутина и восемь штук пауков контролируют численность мух и тараканов. Следят, что бы их популяция ни превышала допустимых норм. Я каждого охотника лично в лицо знаю, не спутаю.

На кухню нам идти через коридор. Так. Что это у меня в коридорчике лежит на полу? Человек какой-то бесхозный валяется. Откуда он здесь взялся при закрытых дверях? В форточку надуло, что ли? Совершенно незнакомый старик у меня в квартире обретается. Что он здесь делает? Может, грабитель, какой? Чего тогда спит на работе? Не трудится по специальности? Или какого-то родственничка черти принесли с попутным ветром?

Ох ты, Господи! Что-то я сегодня не совсем твердо на ногах стою. Что-то меня все время трясет, раскачивает и бьет об стенку. Невозможно в вертикальном положении удержаться. Каждое утро такое землетрясение происходит. Куда только сейсмологи смотрят, погибели на них нет? Предупреди они заранее, может быть я и не пил бы столько.

А вот и телефончик звонит. Или кто-то в дверь царапается? Нет, все-таки телефончик. Алло! Да это моя квартира, как выяснилось в самый последний момент. Правда, остались еще вопросы. Вот тут на полу не совсем понятно, что валяется. А это кто звонит? Валя? Здравствуй, Валюша! Сто лет тебя не видел. Вчера видел? Простите, это какая Валя? Что-то я по голосу не очень.… Нет, я точно Федор Индюков. Не сомневаюсь, хотя могу уточнить по паспорту. Одну минуточку. В паспорте все совпадает. А ты свой паспорт смотрела? И так знаешь? Ну, извини. Так какие у нас проблемы? У меня проблемы? Что-то с утра плохо вспоминается. Напомни. Так я вчера на свадьбе был? Очень похоже. А я все думаю, голову ломаю, откуда такие яства в наше трудное время? Ну и кого мы вчера пропили? Кто этот счастливец интересуюсь? Я – этот счастливец?! Ты намекаешь, что это я женился? На ком? Конечно, мог бы и не спрашивать. Кому бы я еще понадобился в такую рань? Вынужден Вас огорчить, девушка. Уже не девушка? И давно? Со вчерашнего дня? Это ты на меня намекаешь? Неужели я это смог наконец-то? Разыгрываешь. Серьезно? Не верю. Еще раз в паспорт посмотреть? И что там надо смотреть? На что обратить внимание, спрашиваю? Какой штамп? Да, есть. Документ испорчен окончательно. Кого-то вписали. Тебя вписали? Кто посмел паспорт пачкать? Работники загса. А не ты сама расстаралась? Нет? Как это ты меня так убедила без травм и удушений? Что все время плакал и маму звал? Наверное, без сознания был. На автомате. Ты смотри, из собственной свадьбы ни одного эпизода не вспоминается. А еще говорят человек – хозяин своей судьбы. Шутят, наверное. Хорош хозяин – ни прошлого, ни будущего. Только мерзопакостное настоящее. О чем я детям и внукам рассказывать буду на старости лет, если доживу после таких стрессов. Да я понимаю, что ты сочувствуешь. Как это куда я вчера пропал? Да я нигде и не находился. До сих пор в творческом поиске по квартире рыщу. Ищу собственное «я». Потерял где-то. Можно уже прекратить? Понятно. Теперь-то ясно где был, что делал. Спасибо тебе за все. Нет, я не прощаюсь. Не надо ругаться матом. Я понимаю, что женился и это надолго. Как надолго? Думаю, месяца на два, ну два с половиной максимум. Нет, я счастлив, насколько это возможно в моем состоянии. Я понимаю, что жизнь круто изменится. Ты об этом позаботишься. Я скоро почувствую на себе силу твоей любви. Как скоро? Уже сегодня? А время на адаптацию тобой не предусмотрено? Понимаю, что надо торопиться, пока клиент с крючка не сорвался. Какой клиент? Неважно? А мы что вчера еще и на рыбалке были всей свадьбой? А образное выражение. Понимаю, сами не без образования.

Ну, хорошо. Извини, у меня здесь дела поднакопились. Как-нибудь увидимся. Через час увидимся? С кем через час увидимся? С какой мамой увидимся через такое короткое время? С общей мамой? Нет, я сирота. Нет у меня не общей мамы, ни персональной. Уже есть? А как она называется? Теща! Ну и имя! Понимаю, что не имя, а статус. Нет, я никого не оскорбляю. Это я так шучу. Нет, сегодня я с мамой встретиться не в состоянии. Да, не в форме. Это ее не огорчит, что я без формы? Она и не такое видела за свою длинную жизнь? Я понял. Куда ехать? За мной приедут? Значит, полного доверия пока нет. Частичного тоже? Понятно. А то я тут размечтался. А кто приедет? Папа? Какой папа? Тоже общий? Уже выехал? Бывший спортсмен? Борец? За независимость угнетенных народов? Нет? Самбист? Спасибо, учту. Думаю, у нас с тобой будет любовь до гроба. Нет – до моего гроба. А папа давно выехал? Времени почти не осталось. Послушай, может мои вопросы покажутся тебе немного странными. Заранее прошу меня извинить. Ты не напомнишь, мы давно знакомы? Ну, когда познакомились мы, подружились? Вчера? Но сразу друг другу подошли, понравились. Тебе так показалось? Ты уверена. Думаешь, любовь с первого взгляда случилась? А причем здесь беременность? От первого взгляда этого не бывает, я точно знаю. Как это не важно? Еще как важно. Я не капризничаю. И истерику не закатываю. Могу не сомневаться – ребенок мой? Ребёнок какой-то получается суточный, как щи. Что – девять месяцев уже не ждут? Отменили постановлением Кабмина? Понимаю, время поджимает. Дело-то выходит политическое. Как уголовное? А чем докажешь, что эта скороспелка от меня? Какая экспертиза? Медицинская? Что у вас там всё схвачено? Это надо же какой у меня взгляд плодовитый.

Вижу, ты обо мне знаешь больше, чем я сам. Ты не сомневаешься. Хорошо. Тогда вопрос на засыпку. Не знаешь, что у меня здесь за старик валяется в прихожей? Нет челюсти не при нем. Разбросаны по квартире в хаотическом беспорядке. Твой дедушка. Приставлен за мной присматривать? Кем приставлен? Понятно, глупый вопрос. А чего он в морской форме? Боевой флагманский офицер царской армии? Нет, я понимаю, что бывший, не настоящий. Да дедушка – это уже история. Кстати, тебе-то сколько лет? Сколько? Это тебе или твоей маме? Тебе. Это ничего, что я с Вами на «ты» разговариваю. А с беременностью Вы ничего не напутали? Возраст все-таки, знаете ли, не шуточный. Да я понимаю. Бывает и не такое. Да не расстраивайтесь Вы так. Не брошу я Вас. Что я каких-то три года потерпеть не смогу? Хотя судя по дедушке, Вы из долгожителей. Какой симпатичный старикан. Как с комфортом расположился. Голова на унитазе, а ногами прихожую перегородил – не пройдешь. Сам без сознания, а лег так удачно, что через входную дверь не выскользнешь. Бдит. Видно Ваш старикан не во флоте, а в конвойных войсках службу проходил. Сам до того напился, что полностью сознание потерял, а туда же присматривает. Вот школа-то. В замечательную, видно, семью я попал! Как старика выдрессировали! Звонят. На этот раз в дверь. Папа Ваш приехал. Так, что до встречи двух любящих сердец. Скоро увидимся, любимая!

Диагноз

Вот так всегда по жизни бывает. Живёт себе человек, беды-горя не знает. Ест, пьёт, размножается и никому, вроде бы, не мешает, даже если в браке состоит. Гражданском, естественно. А судьба-злодейка подстерегает. Вот она, кривая, рядом стоит и дубиной над головой размахивает. А удар по темечку, как водится, случается в самый неподходящий момент при полном кажущемся благополучии. И вот ты уже имеешь неприятность на фоне, казалось бы, сияющего безоблачного неба. То полиартрит коленных суставов настигнет так удачно, что потом эти колени из брюк не вынешь, то печень на два пальца ниже рёберной дуги высунется, а не должна бы. Ещё, какая-нибудь гадость прицепится, да в таком месте, что, как говорится, и сказать неудобно и показать стыдно.

К Петру Николаевичу беда подкралась незаметно. Жил себе человек тихо, пристойно, никого не трогал ни руками, ни словом. Дом содержал в достатке и строгости. Скуповат был – это да, такое за ним водилось. Но скажите, положа руку на сердце, разве столь полезная черта характера – грех? По нынешним-то временам это достоинство, и немалое! В общем, человек как человек. Выпивал по праздникам обязательно, а как же; по будням – по настроению, но не каждый день. Выкуривал по три сигареты в день не столько для того, чтобы здоровье подорвать, а даже наоборот поправить. Вычитал он как-то в научно-популярном журнале, что никотин есть ни, что иное, как витамин «РР» и в малых дозах организму даже полезен. Ну что ещё такого нужного и важного может происходить в жизни среднестатистического человека на фоне будничного течения жизни? Ходил на работу, смотрел телевизор, стучал в домино с соседями. В общем, жил как все и ничем особенным из общей серой массы не выделялся.

Но однажды всё это кажущееся благополучие и плавное течение жизни было нарушено самым неприятным образом. Как-то вечером придя с работы, почувствовал он лёгкое недомогание и слабость во всём теле. Отмечалась также некоторая потливость и дрожь в коленях. Что-то не по себе стало. В боку закололо, голова закружилась, и вообще подташнивало и нудило. Дальше – хуже и к утру, после бессонной ночи, прихватило настолько основательно, что стало ясно, само по себе не отпустит. Крути не крути, а в больницу ползти надо. А не хочется. Ой, как не хочется. Как вспомнит, сколько времени под кабинетом выстрадать надо, да ещё на медосмотр направят – это уж точно, поскольку давно лечебное учреждение не посещал; да процедур назначат немерено. Печальный опыт лечения у Петра Николаевича был и немалый. Как-то в молодые резвые годы замкнуло ему желудочно-кишечный тракт. Времена между окончанием социализма и началом капитализма были такие, что никто особо пищей не перебирал. Слава Богу, молодой организм переваривал всё, что попадало в рот естественным путём. И надо же тебе такой конфуз – живот прихватило. Ох уж и намучился он тогда с анализами разными. Вначале терпел, сколько мог. Ходил, сдавал в лабораторию, что просили из анализов. Потом неосторожно выразил неудовольствие словами в адрес медперсонала. Что вы, мол, совсем озверели, черти. Третий день по больнице брожу, а результатов – ноль. Не наблюдается результатов. Расслабился в неподходящий момент, с кем не бывает?

Лечащий доктор проникся остротой момента и даже медсестре замечание сделал.

– Видишь, – говорит, – недовольство больной проявляет. Недостаточно, выходит, внимания мы ему уделяем. Не дорабатываем где-то на отрезке между входом пищи и её выходом. Сама должна понимать – больной всегда прав и мы должны идти ему навстречу вооружённые последними медицинскими достижениями и открытиями. Вставь-ка, – приказывает, – пациенту, ректороманоскоп в прямую кишку. Посмотрим, как он там с изнанки устроен. Ну, а если в противоположном конце этого биологического тоннеля не увидим синего безоблачного неба, лечить будем серьёзно, не щадя ни себя, ни его.

А та и рада стараться. Затолкала эту дюймовую трубку так надёжно и глубоко, что после процедуры Пётр Николаевич целый месяц ел, пил и спал только стоя, слегка наклонившись вперёд. От этих медицинских процедур у лечащегося народа такие ненормальные привычки вырабатываются, что не сразу и отвыкнешь.

Кишечник кое-как вылечили, но зато на нервной почве у него образовался тик левого века. С месяц моргал к месту и не к месту. Сколько через эти подмигивания мучений принял – больно и обидно вспоминать. Одним это дело нравилось, поскольку принимали мигание на свой счёт. Вроде бы как намёк на флирт. Мужчина-то видный. Другие просто не обращали внимания, а кое-кто и расстраивался с испугом думая, что случайно встретил давно забытого знакомого или дальнего родственника, и тот сейчас станет просить взаймы или пожить в квартире недолго. Ну, а сосед, живущий через дорогу, так тот просто сатанел при виде мерцающего Петра Николаевича. У него, к несчастью для окружающих – жена-красавица, а он при ней, вроде, как бы Отелло. И душить не душит, и посторонних не подпускает. Хотя и не мавр, но очень свиреп, подлец. Ревновал свою благоверную даже к глубоким старикам и юным пионерам.

Как-то Пётр Николаевич вышел из дома хлебца купить да колбаски, чтобы вечером было, что пожевать перед телевизором. А напротив, на лавочке вся соседская родня на солнышко высыпала погреться. Сам гориллоподобный сосед – глава семьи. Супруга его – царевна, тесть, тёща, кумовья. А тут Пётр Николаевич со своим тиком, как говорится, лицом к лицу и без всякой задней мысли давай семафорить контуженым веком в открытую природу. Соседа, ну просто зашкалило.

«Вот, – думает, – сволочь, какие заигрывания при живом-то муже и стольких свидетелях. А какие безобразия здесь творятся в моё отсутствие»?

Расстроился ужасно. Настучал, конечно, Петру Николаевичу по голове и другим слабо защищённым местам сгоряча не разобравшись. Но так, без аппетита настучал. Скорее для порядка. После воспитательных мер у Петра Николаевича глаз не то, что моргать, вовсе открываться перестал. Со временем, правда, попустило. Нет, не любил Пётр Николаевич лечиться да делать нечего – поплёлся утром в поликлинику. Народу на приём собралось не так, чтобы уж очень много, и доктор пребывал по этому поводу в прекрасном радужном настроении. Постучал пальчиками по впалой грудке, послушал, правильно ли бьётся сердце, что-то там у себя пометил на листке и велел одеваться.

– Предположительно, больной, – говорит, – у Вас – миозит. Воспаление мышц. Ничего страшного. Где-то Вас протянуло сквознячком, вероятно.

«Где протянуло, – с досадой подумал Пётр Николаевич. – Известно где. Дом свой, удобства во дворе, март за окном и статья в газете интересная – не оторвёшься. Вот и результат. Не зря умные люди прессу в библиотеке читать предпочитают или у батареи центрального отопления».

– Рекомендую, – советует доктор, – сухое тепло и желательно не переохлаждаться. Но, – говорит, – смотрю я Вы уже лет этак пять медосмотр не проходили. Так и быть, по всем кабинетам гонять не стану, но флюорографию пройти надо незамедлительно.

«Какая чепуха, – повеселел Пётр Николаевич, – всего-то-навсего – флюорография! Секунда дел! Разделся до пояса, встал куда скажут. Дыши – не дыши по команде и всё, свободен»!

Под кабинетом никого. День сплошных удач. Зашел, протянул медсестре направление и быстро прошёл процедуру. За ответом медсестра велела придти завтра после двенадцати и отправила оформлять больничный лист.

С тем Пётр Николаевич и ушёл. Назавтра после обеда ответ ему не отдали.

– Вам, – говорит медсестра, – к доктору подойти надо на консультацию.

– Да был я вчера, – попытался Пётр Николаевич втолковать неразумному среднему медработнику простую истину. – Завтра велено прийти.

А та упёрлась и ни в какую.

– Идите, – долдонит своё и всё тут.

Поплёлся Пётр Николаевич к знакомому кабинету, занял очередь. Злой, как чёрт. Надо же, какой конфуз вышел. Так всё хорошо начиналось и на тебе. Ждать, правда, пришлось не долго. Доктор его без очереди принял. Заботливо так принял, как близкого родственника, и давай допрашивать: давно ли болит и не замечал ли чего подобного раньше. По родословной прошёлся. Кто чем болел. Папу, маму вспомнил. Здоровьем их поинтересовался. Как, мол, себя чувствуют родители?

– Нормально, – отвечает Пётр Николаевич. – Лет десять, как ничего не чувствуют, поскольку именно столько времени прошло после их благополучной кончины.

Доктор повторно постучал по грудке, послушал эхо через стетоскоп и велел назавтра жене подойти в двадцать первый кабинет. Ничего не понял Пётр Николаевич. А что можно уразуметь в таких мутных медицинских делах? Болеет он, а к врачу жене идти зачем-то.

– Зачем Вам жена-то? – удивился Пётр Николаевич изгибам медицинской мысли. – Что она во внутренних болезнях понимать может? Она и по жизни у меня – дуб – дерево хвойное. Всё, что требуется, можете смело мне говорить. Я ей потом переведу.

Но доктор ни в какую. Давай, говорит, жену и всё тут. Побрёл Пётр Николаевич домой.

«Что за чудеса, – думает, – зачем ему моя супружница понадобилась? Не иначе, как для анализов.

Пришёл домой. Помялся немного. Как сказать не знает.

– Ты это, – говорит жене, – в больницу сходила бы.

– Чего я там не видела? – отмахнулась та. – Слава Богу, жива – здорова.

– Врач мой лечащий с тобой по поводу состояния моего здоровья переговорить желает, – принялся втолковывать неразумной половине Пётр Николаевич прописные истины.

– Надо же, – удивилась жена. – С чего бы это вдруг?

Но пошла. Явилась домой часа через три.

– Что врач-то сказал, – бросился допрашивать Пётр Николаевич благоверную. – Зачем вызывал?

– А затем и вызывал, – разрыдалась та с порога. – Онкология, – сказал, – у тебя. Рак лёгких. Так что, – говорит, – готовьтесь. – Через месяц – полтора, – говорит, – предстанет Ваш супруг перед Всевышним с кратким конспективным отчётом о грешной жизни своей земной. Так и сказал.

– Не может быть, – выдохнул полумёртвый Пётр Николаевич, падая на диван. Брешешь ты всё!