Непрощенные

Телефон снова зашелся переливами гитары. «Сестра».

– Салам, Эльмира.

– Розу убили! Дочку дяди Аслана.

– Знаю, он звонил.

Сестра еле сдерживала рыдания, всхлипывая. Они с Розой дружили: в детстве играли вместе.

– За что? За что все это? Когда, наконец, кончится?

– Успокойся, Эля. Выпей лекарства и ложись спать.

– Я еду на похороны. Мы лето вместе провели. Я Розу… – Сестра все же не сдержалась и заревела в трубку.

– Успокойся. Я закажу нам билеты.

Эля всхлипнула еще разок, понемногу сдерживаясь.

– Отчего она умерла? – Ильяс поправился. – Кто ее убил?

– Не знаю… Дядя не сказал. Он сам не свой.

Ильяс вздохнул:

– Ладно. Давай спать. Утром закажу билеты.

– Я сама закажу. У тебя даже на поезд не хватит.

Ильяс смолчал.

– До встречи!

– Спокойной ночи!

Экран телефона медленно погас. Спать уже не хотелось.

* * *

В аэропорту Владикавказа их встретили двоюродные братья. Муса, сын дяди Ахмета, и Шамиль, средний сын дяди Рустема.

– Салам.

– Салам.

Они молчали до самого выхода. Только у машины Ильяс не выдержал:

– Кто?

Муса кивнул на скучающего в стороне солдата.

– Они, брат.

…Ехали долго.

Потом были похороны. Ревущие родственницы, высохшие, ввалившиеся глаза бабушки, промозглый ветер на склоне, сухие комки земли в ладонях.

Муса привел его на склон, когда гости покинули двор.

– Возьми земли, Ильяс. Это хорошая земля. Наша. Бери!

Он послушно зачерпнул ладошкой крошащуюся породу.

– Это хорошая земля, Ильяс. Это земля наших предков. Твоих и моих, брат.

За спиной послышались шаги. Вверх по склону поднимались Шамиль и дядя Аслан.

– Ты уже взрослый, Ильяс. У взрослых свои законы.

– К чему ты это мне говоришь, Муса?

Но ответил не двоюродный брат. Заговорил дядя Аслан:

– Я не могу быстро ходить. У меня больная нога. Уже десять лет.

Ильяс знал, где дяде прострелили ногу. Он кивнул. Это знали все.

– Моих сыновей убили. Теперь забрали дочь, – дядя Аслан потер бороду, он нервничал. – За жизни сыновей со мной рассчитались. Но Роза уйдет неотомщенной.

Ильяс напрягся: он ближайший родственник Розы, ближе, чем Муса и Шамиль. Мстить? Ему? Учился, учился, а теперь в горы?!

– Мы все сделаем правильно, дядя, – ответил Муса. Он посмотрел на Шамиля и Ильяса. – Так?

Шамиль закивал.

– Мы найдем и покараем. Так ведь, брат? – Ладонь Мусы легла на плечо Ильяса.

– Я слышал, его арестовали и будут судить, – Ильяс, как мог, оттягивал неизбежное.

– Это их суд, брат. Их законы, их судьи, их тюрьмы. Они не хотят, чтоб мы волновались, они боятся нашей мести. Один воин стоит тысячи баранов. А там бараны, брат. Бараны и шакалы. Мы будем жрать одних и резать других, брат!

Шамиль кивал все энергичней. Глаза его лихорадочно блестели. Зрачки казались огромными. Да они больные!

– Его будут судить, и если отпустят… – попытался вывернуться Ильяс.

– Даже если посадят, брат! Он отсидит, а сестры не будет. Ее не выпустят через пару лет, не вернут отцу. Не думай, брат! Действуй, как велит сердце.

На другое плечо легла ладонь дяди.