Последний отзыв
Классная книга. Очень многое объясняет, что скрытое реально происходит в человеке
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Сборники стихотворений. Том 1
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На венчанье с синим морем,
На мистический обряд,
Распрощавшись с вечным горем,
Расплескав по скалам яд.
Ведь и я иерей незримой
Церкви Божьей на земле,
Ведь и я, как серафимы,
Рею на больном крыле,
Ведь и я живу вне жизни
Для лазурных этих слов,
Хоть и вьюсь в пыли, как слизни,
Меж сгнивающих гробов.
Затишь. Серебро живое.
Миллиард свечей. Атлас.
Я пылаю, догорая:
Это мой последний час.
В золотой раме
Я вижу золотую раму,
Громадную, как Божий мир,
Но в ней не моря панораму,
Не снежный в облаках Памир.
В той раме ничего не видно:
Внизу, глубоко, горизонт,
Внизу житейская ехидна,
Внизу и самый Ахеронт.
В ней синева лишь золотая,
В ней мелодичный полдня зной,
В ней мотыльков чета святая
Кружится в бездне голубой.
Два белых мотылька-пушинки,
Как хлопья снежные, летят,
И эти чистые снежинки
Лишь друг на дружку всё глядят.
Как эти лепестки живые
Попали в центр мировой?
Зачем им бездны голубые,
Покой зачем им гробовой?
Вихрятся белые спирали,
Порхают лилий лепестки,
Затем падут, полны печали,
На раскаленные пески.
Гнездо стрижей
Там, в Бессарабии моей,
Я родился в гнезде стрижей
На колоколенке старинной
Над бесконечною равниной,
Средь пышных виноградных лоз
И красных на кладбище роз.
Вблизи сверкал лиман Днестра,
Вдали синела бирюза
Угрюмого, седого Понта,
И два я видел горизонта:
Червонный степи, синий моря,
Не ведая нужды и горя.
В два месяца я вырос так,
Что ни коты, ни лай собак
Уж не пугали нас в гнезде.
С родителями в синеве
Летали мы, как по канве,
Пиша иероглиф крылом
В вечернем небе золотом.
И жизнь стала вся полет, —
Кто не летает, не живет!
Над мутной грудию реки,
В свои зарывшейся пески,
Летал я, над морской волной
В жемчужных брызгах, как шальной,
Летал над морем золотым
Колосьев, радостно святым,
Над винограда янтарем,
Над сельской церкви алтарем,
Летал меж белых облаков,
Меж черных грозовых полков,
Меж молний яростных и грома,
И всюду был я в небе дома.
Лишь холода боялись мы
И нескончаемой зимы.
От них мы улетали вдаль
Чрез синюю морей вуаль,
К царице рек, в долину Фив,
Где хоть и нет подобных нив,
Но где священна старина,
Где вечная царит весна.
И снова тот же всё полет, —
Кто не летает, не живет.
Там жарче синева, и медь
Заката ярче в Фивах ведь,
Но Море Черное милей
Мне было пламенных степей
Песчаных и реки святой.
И каждой новою весной
Я возвращался на лиман
Из опаленных солнцем стран.
Пока и мне пришел черед,
Покинув синий небосвод,
Низринуться в угрюмый Понт,
На мистический обряд,
Распрощавшись с вечным горем,
Расплескав по скалам яд.
Ведь и я иерей незримой
Церкви Божьей на земле,
Ведь и я, как серафимы,
Рею на больном крыле,
Ведь и я живу вне жизни
Для лазурных этих слов,
Хоть и вьюсь в пыли, как слизни,
Меж сгнивающих гробов.
Затишь. Серебро живое.
Миллиард свечей. Атлас.
Я пылаю, догорая:
Это мой последний час.
В золотой раме
Я вижу золотую раму,
Громадную, как Божий мир,
Но в ней не моря панораму,
Не снежный в облаках Памир.
В той раме ничего не видно:
Внизу, глубоко, горизонт,
Внизу житейская ехидна,
Внизу и самый Ахеронт.
В ней синева лишь золотая,
В ней мелодичный полдня зной,
В ней мотыльков чета святая
Кружится в бездне голубой.
Два белых мотылька-пушинки,
Как хлопья снежные, летят,
И эти чистые снежинки
Лишь друг на дружку всё глядят.
Как эти лепестки живые
Попали в центр мировой?
Зачем им бездны голубые,
Покой зачем им гробовой?
Вихрятся белые спирали,
Порхают лилий лепестки,
Затем падут, полны печали,
На раскаленные пески.
Гнездо стрижей
Там, в Бессарабии моей,
Я родился в гнезде стрижей
На колоколенке старинной
Над бесконечною равниной,
Средь пышных виноградных лоз
И красных на кладбище роз.
Вблизи сверкал лиман Днестра,
Вдали синела бирюза
Угрюмого, седого Понта,
И два я видел горизонта:
Червонный степи, синий моря,
Не ведая нужды и горя.
В два месяца я вырос так,
Что ни коты, ни лай собак
Уж не пугали нас в гнезде.
С родителями в синеве
Летали мы, как по канве,
Пиша иероглиф крылом
В вечернем небе золотом.
И жизнь стала вся полет, —
Кто не летает, не живет!
Над мутной грудию реки,
В свои зарывшейся пески,
Летал я, над морской волной
В жемчужных брызгах, как шальной,
Летал над морем золотым
Колосьев, радостно святым,
Над винограда янтарем,
Над сельской церкви алтарем,
Летал меж белых облаков,
Меж черных грозовых полков,
Меж молний яростных и грома,
И всюду был я в небе дома.
Лишь холода боялись мы
И нескончаемой зимы.
От них мы улетали вдаль
Чрез синюю морей вуаль,
К царице рек, в долину Фив,
Где хоть и нет подобных нив,
Но где священна старина,
Где вечная царит весна.
И снова тот же всё полет, —
Кто не летает, не живет.
Там жарче синева, и медь
Заката ярче в Фивах ведь,
Но Море Черное милей
Мне было пламенных степей
Песчаных и реки святой.
И каждой новою весной
Я возвращался на лиман
Из опаленных солнцем стран.
Пока и мне пришел черед,
Покинув синий небосвод,
Низринуться в угрюмый Понт,
Другие электронные книги автора Анатолий Соломонович Гейнцельман
Последний отзыв
Классная книга. Очень многое объясняет, что скрытое реально происходит в человеке