Приказ – погибнуть

– Так точно! – резко вскочив, гаркнул Сергей.

Сидевший рядом командир второй роты прыснул от смеха.

– Отставить! – заорал задетый за живое комбат. И тут же, взяв себя в руки, уже более спокойно добавил: – Я искореню этот цирк! – И в сердцах: – Сплошная неуставщина! Поразвели бардак! Солдаты мне, подполковнику, не отдают чести! А строй! Вы посмотрите, как они ходят строем, это же стадо баранов! А офицеры?! – он сделал паузу, давая возможность остальным прочувствовать момент. – Кошмар, некоторые отпустили бороды! – он метнул красноречивый взгляд в сторону начальника штаба. – Но ничего, я наведу здесь уставной порядок, я вам не Дедов! – Сделав выпад в сторону своего предшественника, он вытащил из кармана большой клетчатый платок и, вытерев со лба выступивший на нем пот, уселся на стоявший у окна стул.

«Да, ты и вправду не Дедов, – подумал Сергей. – Тот себе ораторствовать не позволял и занимался тактической подготовкой, а не шагистикой. – Минохин окинул печальным взглядом сидевших вокруг офицеров. – Ох, не завидую я вам, мужики, ох, не завидую».

Комбат разинул рот и хотел сказать что-то еще, но тут поднялся начальник медицинской службы и елейным голосом произнес:

– Разрешите, товарищ подполковник.

Комбат расправил плечи и одобрительно кивнул.

– Разрешаю, товарищ капитан.

Начмед улыбнулся сидящим, подмигнул Минохину и, уже глядя прямо в лицо командира, ляпнул:

– Мужики, я думаю так: не жили хорошо, не хрена и начинать! – и сразу же сел.

Комбат подскочил, попытался что-то сказать, но дружный хохот заглушил сказанное. Он покраснел и с руганью вылетел из штаба, решив, что посчитается чуть позже…

– Сергей! – догнал идущего по коридору старлея начальник штаба капитан Шишкин. – Забыл тебе сказать: звонили из дивизии, заменщик там тебе прибыл.

– Спасибо, – просто ответил Сергей, не сбавляя шага и заставляя маленького начштаба семенить рядом.

– Может, послать кого другого? – сердобольно предложил капитан. – Степанова, например, или Матусевича, а?

– Да ладно, не надо, как-нибудь уж сам.

И, махнув рукой, Сергей торопливо направился к модулю, где располагалась его родная рота.

– Бебишев, – крикнул он, подходя к казарме. – Где мой рюкзак?

– У меня, товарищ старший лейтенант! – отозвался куривший около беседки Молотов.

– Тащи все на броню! А старшина здесь?

– Здесь, – ответил кто-то.

– Зайду к нему на минутку, а вы давайте, усаживайтесь, я быстро, – он махнул рукой в сторону урчавших у КПП БТРов и, открыв дверь, шагнул в каптерку…

– Степаныч, – едва войдя в помещение, позвал Минохин. – Ко мне заменщик прибыл.

– О, поздравляю! – радостно воскликнул старшина и засиял улыбкой так, будто это была его собственная замена.

– Да погоди поздравлять, приду, тогда и поздравишь. В общем, пока меня не будет, подготовь все, что надо. В дукан сгоняй, фанты купи и прочее, в общем, ты меня понял. Хоп?

– Нет проблем, но ты там поаккуратней, особо не геройствуй, уже ни к чему. – Сказав это, старшина смутился, будто в том, что он не шел вместе со взводом, была его собственная вина.

– Как всегда! – Минохин, видя смущение старшины и понимая его причину, деликатно отвернулся и направился к выходу.

– Ну ладно, будь! – старший прапорщик ткнул на прощание старлея в плечо своим огромнейшим кулачищем и пожелал: – Ни пуха ни пера!

– К черту! – ответил Сергей и, торопливо выскочив за дверь, побежал к стоящим у КПП БТРам.

– Заводи! – крикнул он, подбегая, оглянулся назад, окинул последним взглядом строения родного батальона и в два прыжка оказался в командирском люке. – Поехали! – подал он новую команду, и «броня», загребая всеми колесами, рванула с места.

В это же самое время в щитовом модуле штаба дивизии проходило экстренное совещание. Впрочем, совещанием это было назвать нельзя, так как комдив проводил его неофициально и собрал своих замов лишь для того, чтобы услышать их мнение, как говорится, без протокола. Для себя он почти все решил, только теперь думал, каким образом сделать так, чтобы и врагов уничтожить, и приказ выполнить. Стараясь загасить мельтешившие в душе противоречивые мысли, он даже принял малость на грудь, но выпитое не смогло принести упокоения.

– Плевать я хотел на ихние приказы! – негодовал, расхаживая по своему кабинету, комдив. – У меня караван в полсотни ослов, груженный оружием, идет, а я должен выдерживать этот дурацкий, невесть кем придуманный, месячник мира. А духам на него начхать. Они оружие завезут, а потом меня же им бить и будут! Они там наверху сами ослы! Ох, еж твою мать! – он замолчал и с вызовом оглядел своих замов.

– Я думаю, ты погорячился. Мы люди военные и должны выполнять приказы, а что и почему, это пусть политики разбираются, – шумно встав с кресла, высказался начальник штаба, долговязый полковник с красным, оставшимся от шального осколка, шрамом, пересекавшим почти всю левую половину лица. В его чуть дрожащей руке дымилась наполовину выкуренная сигарета. Полковник всего неделю назад вернулся из отпуска, где пробыл без малого два месяца, и еще только-только начал входить в привычную текучку штабной жизни. Но он был тертым калачом и знал, что с вышестоящим начальством лучше не ссориться. Полковник высказался и сел и, с наслаждением затянувшись, выпустил длинную белую струю дыма.

Генерал-майор недовольно покачал головой.

– Политики, политики, а кто у нас политик? – Комдив косо посмотрел на сидевшего рядом начальника политического отдела дивизии. – Во, замполит. А ты, замполит, что предлагаешь?

Начальник политотдела подполковник Овсянников, которого всегда коробило, когда комдив называл его замполитом, а не начальником, скорчил рожу, степенно, словно нехотя поднялся, тревожно оглядев остальных замов, тяжело вздохнул и, прежде чем начать говорить, на минуту задумался. Говорил он медленно, с какой-то даже ленцой, но спокойно и убедительно. Его внушительная фигура выражала непоколебимую твердость и уверенность. По сравнению с маленьким, щуплым комдивом он выглядел поистине Гераклом.

– Я согласен с начальником штаба, но и караван пропустить нельзя. А чтобы приказ не нарушать, поступим проще. Пусть все идет своим чередом, выход разведывательного взвода отменять не будем, а если что, доложим: мол, так и так, разведвзвод ушел на задание до получения указания сверху, на связь не выходил, а следовательно, возможности для отмены приказа не было. Вот и все: маленькая машина времени – и проблемы решены. И волки сыты, и овцы целы.

Сидевшие восторженно загудели, выражая свое полное согласие с предложением начальника политотдела. Один только начштаба неодобрительно покачал головой, но, видя единодушное одобрение офицерами замысла замполита, возражать не осмелился. Тем более что он понимал: если что, то в первую очередь волной вышестоящего гнева накроет голову командира батальона, отправившего на задание людей своего подразделения, а когда волна докатится до дивизии, то от ее напора уже ничего не останется.

– Молодец! – улыбнулся генерал Гуляев и довольно похлопал начальника политотдела по плечу. – Хорошая мысль и, главное, вовремя. Да за один такой дельный совет надо к награде представлять! – Он хмыкнул. – А что? Начальник штаба, проследи, чтобы в случае успешной операции замполита представить к ордену! – Сказав это, комдив на минуту задумался. Начальник политотдела сжался в пружину, испугавшись, что тот передумает. Он уже полтора года был в ДРА, но еще ни одно представление к награждению на него отправлено не было. Комдив тем временем задумчиво продолжал: – Пожалуй, боевым орденом награждать тебя рано, да особо, между нами, и не за что… – Он пристально посмотрел в лицо все еще стоявшего полковника. – А вот орден «За службу Родине в Вооруженных Силах» будет в самый раз. Ты еще им не награждался?

Замполит отрицательно покачал головой, а Гуляев, потерев указательным пальцем переносицу, пару раз крякнул, прочищая горло.

– Начштаба, пиши представление на орден третьей степени, я подпишу. – Комдив хмыкнул, раздумывая, и добавил: – Сегодня же.

Начальник политотдела был приятно удивлен словами комдива, не баловавшего своих штабистов наградами, но, с другой стороны, его взяла досада: побывать в Афганистане и вернуться в Союз хоть и с высоким, но все же не боевым орденом было несолидно, и, опускаясь в кресло, он стал подумывать над тем, как бы уговорить Гуляева на представление себя к боевому ордену.

«Конечно, орден «Боевого Красного Знамени», – размышлял подполковник Овсянников, – мне не получить ни в какую, но с Красной Звездой можно и попытаться. Хотя, с другой стороны, «За Службу Родине» – и то хлеб». Успокоив себя этими мыслями, начальник политотдела стал подумывать над тем, как получше подкатить к комдиву, чтобы дело выгорело.

Полевой аэродром жил своей, только ему присущей громогласной, но вместе с тем размеренной и несуетливой жизнью. Да, собственно, место, куда подъехали разведчики, аэродромом в полном понимании назвать было нельзя. Это была металлическая вертолетная площадка, на которую время от времени садились приданные вертушки.

Как оказалось, вертолеты Ми-8, приветливо распахнув дверцы и опустив трап, ждали у самого края летного поля, зеленые металлические конструкции которого выходили за край проволочного ограждения и были местами занесены песком, темно-коричневым, как корка грубого хлеба. Увидевшие подъезжающую технику вертолетчики полезли внутрь винтокрылых громадин, и почти тотчас огромные лопасти, качнувшись, стали медленно набирать обороты, поднимая вокруг себя столбы желтой пыли. Время торопило. Бронетранспортеры, скрипнув тормозными колодками, остановились у края площадки и, стряхнув с себя тучу желто-серой пыли, которая густым облаком понеслась вдаль, встали как вкопанные.

– Десантируемся! – громко скомандовал Минохин, и на каменистую землю, будто отстрелянные гильзы, посыпались отягощенные рюкзаками бойцы взвода. Южный ветер бил в лицо, казалось, что кто-то включил огромный фен и направил идущий из него воздух по выгоревшей от солнца долине.

Виктор окинул взглядом броню: забытых вещей не было. Он отметил про себя этот факт и, повернувшись, отрывисто доложил взводному:

– Товарищ старший лейтенант, оружие и снаряжение в наличии!

Минохин, услышав это, кивнул и, отсылая БТРы обратно в подразделение, махнул рукой.

– Езжай!

– Ни пуха! – донеслось приглушенное напутствие, и старший лейтенант привычно бросил в ответ: