Мы восстанем завтра

– Что у тебя?

– Новое сообщение от майора Потапенко. – Игнатов замолчал, и стало слышно, как зашуршал лист бумаги, на котором тот записал переданное сообщение.

– Слушаю, – ответил майор. Игнатов начал говорить, и сидевшие увидели, как напряглось и вмиг осунулось и без того худое лицо слушавшего сообщение Виктора Николаевича.

– Твою мать! – выругался Пащенков и, бросив на рычаги трубку, провел по лицу рукой сверху вниз, словно сдирая с кожного покрова несуществующую пыль. – Н-да… – Майор еще раз выругался и вновь умолк, собираясь с мыслями.

– Не тяни, – поторопил Кравчук, – выкладывай.

– В общем, так. Игорь передал: «Колонна противника на выезде из рабочего поселка произвела разворот на сто восемьдесят градусов и теперь полным ходом движется в направлении областного центра».

– Сколько у нас времени? – задумчиво, ни к кому конкретно не обращаясь, протянул Кравчук и, взглянув на часы, как будто именно там и был нарисован ответ, выдал: – Полчаса. Максимум сорок минут.

– Степаныч, на связь все точки обороны. Закончить работы, бойцов на огневые позиции. Через двадцать минут подразделения должны быть по своим объектам. И срочно перебрасывай людей на участок Ерохина.

– А если вахи захотят взять город в кольцо и часть сил отправят на южное направление?

– Я разве сказал перекинуть оттуда всех? Пока снимаем пятьдесят процентов. А там… а там по муке.

– Работаем. – Кравчук поднялся первым и, ни на кого не глядя, покинул совещательную комнату.

Глава 9

Пока шли инженерные работы, я занимался распределением сил и средств – одним словом, тасовал людей, как колоду карт, – этого сюда, этого сюда, этих вот – вон туда. Сержанта Кудрина и его рядовых Вадима Дементьева, Павла Серова, Григория Москаленко и Максима Чепелюка я решил отправить на правый фланг, на стык двух участков обороны.

– Сережка, – понимая, что практически отправляю пятерку в самостоятельное плавание, я был просто обязан провести маленький инструктаж, – ведете наблюдение. Доклад сразу же, как только противник появится в пределах видимости. Открытие огня по проведении подрыва либо в случае обнаружения противником. Но запомните, – мой голос зазвучал глуше, – если противник вас заметит, то после боя я вас сам грохну! – заверил я, при этом улыбнулся так, что бойцы не поняли: сказанное шутка или все на полном серьезе. – Отход на запасные позиции по согласованию с линией обороны или моему прямому приказу. Вопросы есть? – Молчание. – Если нет – то вперед… И ни пуха!

– К черту! – бросил Кудрин, и они потянулись к стоявшей неподалеку машине.

Часом позже Вадим Дементьев лежал во влажном окопе, мысленно окунувшись в прошлое:

«Надя, Наденька, – звучит его голос. – Я люблю тебя, Наденька! – шепчет он, поражаясь собственной смелости. – Я люблю тебя! – Теперь Вадим уже кричит на всю улицу, на весь город, на весь свет. И нет никого счастливее. Она идет рядом и смеется. Она молчит, но он знает, что она тоже его любит. Разве это не счастье – идти рядом? Так бы и шел всю жизнь, не останавливаясь. Но…

Вечер, с которого все и началось, ничем не отличался от десятков таких же вечеров этой весны. Если бы дано было предугадать, чем все обернется, он бы ни за что не вышел в тот день из дома и Надю никуда не отпустил. Ни за что, никогда. Если бы знать, если бы предугадать…

… – Пашли! – Когда ее нагло хапнули за руку, не ожидавшая ничего подобного Надя вздрогнула.

– Ну ты, – гневно заблестели ее очи, – отвянь!

– Ха-ха-ха, – рассмеялся схвативший ее запястье смуглый тридцатилетний мужчина – Зураб Ахмедов из осевшей в городке…кой диаспоры. – Пашли патанцуем! – Словно и не заметив неудовольствия девушки, он с силой потянул ее в круг танцующих.

– Да отстань ты! – громко потребовала Надя, и на ее крик возмущения обернулся до этого в стороне разговаривавший с другом Вадим. Разворот, три широких шага, и он оказался подле смуглолицего.

– Зураб, отпусти ее, – довольно миролюбиво попросил Дементьев, но тот, которого звали Зураб, только похабно улыбнулся.

– Она танцевать со мной станет, гаворю, и сегодня станет, и завтра, и ваще, пошли. – До боли сжав запястье девушки, Ахмедов вновь потянул ее в сторону танцующих.

– Это моя девушка, и никуда она с тобой не пойдет! – Широкая ладонь Вадима легла на кисть Зураба, сжала так, что тот сморщился и зашипел:

– Ступай мима, па-харошему прошу. – Он похабно улыбнулся. – Дагаваримся, да? Сиколько за нэе хочешь? – Кивок в сторону девушки.

– Ты, тварь! – И без того с трудом крепившийся Вадим пришел в бешенство. С трудом удержавшись, чтобы не врезать негодяю в челюсть, он вывернул ему руку и, продолжая движение, завел за спину, взяв на болевой и тем самым заставив Зураба согнуться в унизительном поклоне.

– Слюшай, ты, – кривясь от боли, изошел пеной Зураб. – Отпусти руку, жизнь надоел?

– Заткнись! – Вадим направился к выходу, толкая впереди себя плюющегося Ахмедова. Со всех сторон к ним сквозь ряды танцующих начали пробиваться соплеменники Зураба, но не успели. Вадим протолкался к выходу и, распахнув дверь на улицу, с силой вытолкнул вопящего от боли и унижения Ахмедова. Едва не упав, тот слетел по ступенькам и с переполненным яростью лицом повернулся в сторону Дементьева.

– Зря ты так, паря, зря! – Ахмедов сплюнул, в руках у него появился нож. – Пагаварим?

– Вот падла! – У Вадима никакого оружия не было, но он сделал шаг вперед, в этот момент его ударили сзади, он устоял, развернулся, врезал в ответ.

– Прекратить! – зычный голос Семенова – начальника охраны клуба прорвался сквозь шум начинающейся драки. В этот момент трое его помощников перекрыли выход, тем самым оттеснили соплеменников Зураба, остававшихся в зале, а еще двое охранников оказались снаружи, недвусмысленно поигрывая травматическими пистолетами. Хотя были ли они травматическими? Кто знает…

Все замерли, с рукопашниками Семенова предпочитали не связываться. Зло зырясь на Дементьева, Зураб снова сплюнул.

– Павезло табе. – Поиграв ножом, он сложил лезвие и сунул его в карман штанов. – Дэвушка твоя тэперь моя будет, понял, да?

– Что ты сказал? – Вадим шагнул вперед.

– Остынь. – Семенов положил на плечо парня свою широкую ладонь. – А тебя, – он обратился к Зурабу, – я здесь больше не вижу.

– Эта пачму? – делано возмутился Ахмедов. – Он первий начал.

– Мне без разницы, кто начал, а за ножички я предупреждал. У нас в заведении никаких колюще-режущих. – Он повернулся к высыпавшим из дверей землякам Зураба, теперь, когда ситуация нормализовалась, охранники их выпустили. – Вы что, хотите Пугачевска, Кандолаги, Волгограда или…

Напряженное сопение и ни одного ответного слова.

– Если еще у кого замечу нож, закрою двери для всех. Надоело! – сказал как отрезал.

– Чего шумишь, Степаныч? Ошибся парень, с кем не бывает?

– Бывает, согласен, но про ножи я все сказал. Мне тут мокруха не нужна. Не поделили что, вышли один на один. Набили морды и разошлись. И то желательно на соседней улице. – Семенов обвел собравшихся суровым взглядом. – Все, конец базару…

В тот вечер все вроде бы закончилось благополучно. Синяки и шишки не в счет…

Глава 10

Майор Потапенко не спешил возвращаться в пункт постоянной дислокации, не столько опасаясь внезапного появления какой-либо заплутавшей техники ваххабитов, сколько желая удостовериться в окончательном уходе вражеской колонны. На душе что-то свербело.

– Заводи, – приказал он, усаживаясь на пассажирское сиденье и аккуратно захлопывая дверцу. – Давай помаленьку вперед.

Ивушкин подозрительно покосился на командира, но, ничего не сказав, отпустил педаль сцепления, и машина плавно покатила вперед. Низко свисающие ветки берез несколько раз скребанули по крыше, и «двадцатка», вынырнув из тени посадки, резко свернула влево и, выскочив на трассу, прибавила скорости.

– Не гони! – предостерег майор, перегнулся через спинку сиденья, достав лежавшую на задней сидушке бутылку с питьевой водой. – Будешь? – предложил водителю, тот отрицательно покачал головой, и майор, открутив пробку, с наслаждением прильнул к горлышку. Напился, вытер ладонью губы, закрутил пробку, не слишком озабочиваясь точностью попадания, кинул бутылку за спину. Та тяжело шлепнулась и сразу застыла в неподвижности.

– Куда едем? – не удержался от вопроса водитель.

– Сейчас будет перекресток с аркадой мостов. На въезде тормозни. Слегка оглядимся, и домой. – Игорь вдруг почувствовал, что нервничает. Мало того, его нервозность передалась Ивушкину, тот сам по себе сбавил скорость и теперь полз, почти не глядя на дорогу, вместо этого беспрерывно вертя головой по сторонам. Хотя, возможно, и правильно – окружающая местность была открытой, и в случае внезапного появления противника шансов на благополучное «делание ног» оставалось не так много.