Лесная избушка Анатолия Онегова

Но главным побудительным мотивом для сотрудничества было предложение Анатолия Онегова делиться в письмах с другими слушателями «Школы юннатов» опытом работы в саду, лосиной столовой и лесной охране. Я с удовольствием превращался в летописца экологической деятельности нашей мальчишеской Зеленой республики и посылал содержательные отчеты. К моему удивлению, многие мои письма Онегов зачитывал по радио либо цитировал.

Какое значение это имело для меня, деревенского мальчишки, живущего в замкнутом культурном пространстве, где нет не то что музеев, картинной галереи или театра, но даже элементарных кружков по разным увлечениям и спортивных секций? За годы учебы в двух сельских школах, в одну из которых я проходил более десяти километров, нас ни разу не свозили в областной центр в Ярославль в театр имени Федора Волкова, а уж тем более в Москву в Третьяковскую галерею или в Ленинград в Эрмитаж. Я был лишен возможности увидеть спектакль по поэме Пушкина «Евгений Онегин», постоять у картины любимого художника Ивана Шишкина с изображением величественного соснового бора. Подобные лишения обедняли душу и заставляли страдать.

А тут вдруг в глухую деревню приходят добрые письма от знаменитого писателя и прорывают духовную и культурную блокаду. Сказать, что эти письма составляли большой праздник для юной души – значит, ничего не сказать. Они, безусловно, напитывали душу, но главное – они укрепляли во мне веру в себя, давали силы и мечту, благодаря им крепчал и мужал мой характер.

С каждой радиопередачей, в которой зачитывались мои письма с наблюдениями за жизнью природы, умножалось количество писем от других юннатов, живущих в разных уголках нашей необъятной страны. То был второй фронт прорыва культурной блокады. Мальчишки и девчонки стремились не только поделиться своими впечатлениями, но и просили рассказать о работе Зеленой республики, умоляли прислать семена из нашего сада. Я буквально был завален письмами. Чем чаще я отвечал на них, чем больше ведущий радиоперадачи Онегов зачитывал нашу переписку, тем увеличивалась лавина писем.

Первым сигнал тревоги подала в деревне почтальон, уставшая носить мешки конвертов.

Вскоре в набат забила моя мама, встревоженная непредусмотренными и растущими изо дня в день тратами средств семейного бюджета.

Чтобы разрешить возникшую коллизию, пришлось экстренно проводить внеочередное заседание штаба Зеленой республики. Решение было принято смелое – переписку продолжать, а деньги на конверты и бандероли зарабатывать на сборе лекарственных трав, сосновых семенных шишек, березовых почек. Выделен был и ответственный за поездку в соседнее село на почту за мешками с письмами.

Почему мы не отказались от переписки, а наоборот проявили единодушие в стремлении расширять круг общения с юннатами-единомышленниками, высылать им и дальше семена цветов, овощей, лекарственных трав, обмениваться книгами и журналами? Ответ простой – мы поддерживали ту задачу, которую ставил писатель Анатолий Онегов, запустив в эфир радиопередачу «Школа юннатов» – приумножать армию защитников природы, формировать в обществе экологически зрелую личность и экологическое сознание. Так вышло, что в то время, когда в правительстве и в обществе доминировала идея покорения природы, химизации, мелиорации, развития научно-технического прогресса в ущерб законам природы и нравственным традициям, на вершине борьбы за экологическое воспитание и образование стоял писатель-натуралист Анатолий Онегов. Он поддерживал нас, мы стояли за него горой.

Благодаря радиопередаче, о нас узнала вся страна. В один из летних месяцев к нам приехали журналисты Ленинградского телевидения и наградили большим дипломом за активную гражданскую позицию в защите природы, а затем сняли о работе нашей Зеленой республики красивый репортаж для их телепередачи «Ребятам о зверятах».

В переписку с нами вступили сотрудники журнала «Юный натуралист». Мы стали на его страницах публиковать свои скромные статьи-новости. Наш подвижнический труд по очистке рек и родников, подкормке зимой птиц и зверей, очистке леса от валежника и мусора, а особенно наши фенологические наблюдения за жизнью природы так понравились журналистам этого популярного издания с много-милионной аудиторией, что они приняли всю нашу команду Зеленой республики в свой «Клуб почемучек». При вручении красочных удостоверений клуба мурашки по коже бежали не только у меня, но и у моих сподвижников.

Излишняя известность стала и дальше приносить нам тяжелые проблемы и траты. Но мы не свернули переписку с юннатами, держались до последнего дня, то есть до закрытия Зеленой республики. С окончанием школы и моим переездом в город на учебу в часовом училище, а также переездом моих заместителей, к сожалению, наша миссия по защите местной природы была завершена. Правда, попытку сохранить Зеленую республику мы предпринимали. Весь костяк нашей команды из двенадцати мальчишек обратились с письмом к тогдашнему Генеральному секретарю КПСС[1 - Коммунистическая партия Советского Союза. Правила (под разными названиями) в Советской России с ноября 1917-го по август 1991 года. Генеральным секретарем Центрального комитета (ЦК) КПСС с 1964-го по 1982 год был Леонид Ильич Брежнев (1906–1982). – Прим. ред.] Леониду Брежневу с просьбой передать в наше распоряжение опустевший двухэтажный кирпичный дом и предоставить рабочие места для того, чтобы мы остались трудиться на родной земле и тем самым сохранили Зеленую республику. Нагрянувшая в деревню комиссия из райкома партии посмеялась над нашим предложением и вынесла отрицательный вердикт. Нам ничего не оставалось делать, как разъехаться в поисках нового места жительства.

Прощание с радиопередачей «Школа юннатов» было для меня тяжелым. Онегов сообщил, что не он закрывает её, а чиновники. Причина лежала на поверхности – власть боялась растущего движения молодых людей в защиту природы, ведь каждый выступающий против вырубки соснового бора или размещения свалки отходов у дома, а уж тем более против глобальных проектов типа переброски рек, является потенциально опасным, так как все эти подобные проекты принимаются чиновниками. В неких кремлевских кабинетах, видимо, испугались и растущего авторитета самого писателя Анатолия Онегова. Становилось очевидным, что его радиопередача имела огромный успех, в ней все больше и больше принимали участие крупные ученые, педагоги, лесники. Тут чиновники, занимающиеся идеологической работой в отделе ЦК КПСС, не на шутку встревожились стабильной популярностью «Школы юннатов», на базе которой могла быть легко создана общенациональная природоохранная организация. Им невдомёк, что всё творчество Онегова, красивейшего русского писателя-натуралиста – это делание добра людям, помощь им в осознании смысла жизни и самих себя. Да, он не склонен к сентиментальности и безнравственным компромиссам, но он благоговейно относится к детям, и стремится сделать их патриотами и гражданами великой страны.

«Школу юннатов» тихо убрали с эфира. Тысячи мальчишек и девчонок переживали утрату открытого общения с учителем и другом, коими являлась радиопередача. Они искренне были привязаны к ней, безукоризненно выполняли все её экологические уроки, ведь она подкупала простотой общения, богатством и разнообразием фактов из жизни природы, эмоциональной насыщенностью, остротой зрения, емкостью мысли.

К счастью, закрытие радиопередачи не прервало общение юннатов между собой. Дружба продолжилась. Талант Анатолия Онегова заключался ещё и в том, что ему удалось воспитать, вложить в души молодых ребят чувство локтя и командной работы, умение ценить друг друга и приходить на помощь в трудные минуты. Для меня многие слушатели радиопередачи и ученики Онегова стали на многие годы друзьями и единомышленниками. Из его «школы» вышли замечательные писатели Георгий Корольков и Александр Шпиякин, охотовед и художник Константин Лебедев, журналисты и краеведы Александр Афанасьев и Виктор Семибратов. Они живут в разных уголках страны – от Прибалтики до Сибири, но мы по сей день поддерживаем дружеские отношения и смело выступаем в едином порыве в защиту природы. Тут сказывается воспитание Анатолия Онегова.

А сам писатель-натуралист Онегов не сложил руки, не отказался от идеи экологического воспитания и образования людей, и, прежде всего, подрастающего поколения. Вместо радиопередачи «Школа юннатов» он стал готовить к выпуску серию книг с аналогичным названием. Не без трудных преград и чиновничьих препонов удалось издать всего три книги, главным героем которых был удивительный, богатый мир природы. Причем все они вобрали в себя виртуозное знание животных и растений. В них аккумулирован разнообразный жизненный опыт автора, благодаря которому вскрыты тайны поведения и характера многих птиц, зверей, рыб, змей, черепах.

Первая книга вышла в издательстве «Детская литература» в 1980 году и называлась «Школа юннатов. Наши пернатые друзья и соседи». Это было настоящее путешествие в мир пернатых. Уже в самом предисловии Онегов раскрывает сложную задачу, стоящую перед ним при написании столь важного труда, заманивая тем самым юного читателя: «Мир птиц очень интересный и очень сложный. Птиц вы встречаете, пожалуй, куда чаще, чем других животных, и в то же время жизнь наших пернатых друзей и соседей остается для многих загадкой. И вправду, многие ли из вас знают, например, оседлые или перелетные птицы вороны? А воробей, ваш постоянный сосед, что именно он, воробей-воробушек, с весны до осени охраняет зеленые насаждения городов от вредителей? Ну, а такой вопрос: где, в каком лесу устраивают свои гнезда красногрудые красавцы снегири, что с первым снегом всегда показываются в вашем саду? Откуда прилетают они в ваш сад – с дальнего Севера или из соседнего леса? А кто из птиц открывает весенние путешествия? Кто первым исполняет весеннюю песенку? Кто последним прилетает в ваши края весной? Кто открывает осенний перелет? Да разве перечислишь все вопросы, на которые многие из вас пока не сразу найдут правильный ответ!»

В русской литературе немало произведений о братьях наших меньших – одно интереснее другого. Многие запомнились нам из школьной программы – «Му-му» Тургенева, «Белый пудель» Куприна, «Каштанка» Чехова, «Сны Чанга» Бунина. Книга Анатолия Онегова «Школа юннатов. Наши пернатые друзья и соседи» столь же интересна и полезна. Она также учит любви к природе, пробуждает интерес к миру животных. Умелое сочетание знаний биолога с талантом писателя-натуралиста позволило точно изобразить жизнь пернатых соседей. У него нет птиц плохих или хороших, он наделил их человеческими качествами, они такие, какие есть в природе. У каждой из описанных в книге птиц автор умело распознал не только слегка заметные оттенки настроения, но и какие-то индивидуальные черты характера. И тут эрудиция Онегова кажется невероятной – настолько широк его кругозор и велики познания.

Конечно, писатель Анатолий Онегов не взялся бы за создание научно-художественного произведения, если бы только обладал биологическим образованием и не жил годами в тайге, на озерных и речных берегах, не дружил с медведями и тетеревами. К сожалению, пишущих о природе развелось в последнее время много, а читать их скучно, и рассказы их недостоверны, знания о повадках животных порой переписаны из справочников и учебников. Достаточно открыть книги таких авторов, к примеру, как Юрий Дмитриев, и увидеть набор штампов и ничего не стоящих эмоций. Увы, удивительный мир природы вовсе не спешит открыться человеку постороннему, не любопытному. А для тех, кто видит в лесах и реках источник наживы, он и вовсе закрыт. Только таким, как Онегов, мудрым, наблюдательным и душевно щедрым, открываются и двери в природу, и её глубокие тайны.

Когда открываешь книгу Онегова «Школа юннатов. Наши пернатые друзья и соседи» сразу в первых строках чувствуешь любовь к птицам, восторг и упоение, чувство слияния писателя и природы в гармоничном единстве. Во время удивительного путешествия автора с детьми в мир пернатых видишь свет заходящего солнца в вечернем лесу, удивляешься озорству и веселости золотисто-зеленой птички-пеночки, запоминаешь таинственный флейтовый свист дрозда. Прочитываешь страницу за страницей и не замечаешь, как втягиваешься в то путешествие, о котором сказано в предисловии. Ты, как и автор, уже обладаешь зорким глазом, становишься пытливым, наблюдательным человеком. Но ты не перестаешь восхищаться автором, который не только учит видеть и наблюдать, а главное – учит понимать и осознавать то, что увидели.

После выхода книги о птицах Анатолий Онегов выпустил в свет ещё две из этой серии – «Школа юннатов. Твой огород» и «Школа юннатов. Живой уголок».

Среди писателей много можно встретить любителей вставить в свои повести и рассказы описания природы, восторги от встреч с птицами и зверями. И это понятно – мы живем среди природы, и наши чувства переполнены любовью к ней. Но много ли у нас писателей, пробуждающих любовь к земле, то есть к возделыванию земли, к занятию огородничеством?! Увы, таких очень и очень мало. Заманчивых и великих книг о земле-кормилице почти не издавалось. Разве что гениальная повесть Виктора Астафьева «Ода русскому огороду». Его мировоззренческую идею значимости труда на земле поддерживали классики современности Василий Белов и Валентин Распутин. Однако то были произведения для взрослых, а для детей уроки труда на земле, выращивания капусты, гороха, огурцов, помидоров, укропа провел Анатолий Онегов. Его книги учили любить и возделывать землю.

По большому счету, «Школа юннатов. Твой огород» – грандиозный труд, заменяющий постановления, брошюры и нравоучения целых институтов и училищ. Хотя бы по одной простой причине – ученые институтов рассматривали землю как сельскохозяйственный ресурс, а Онегов следовал завету великого Достоевского, видевшего в труде на земле значимый фактор нравственного и духовного воспитания. К земле как к живому существу, как к колыбели рождения и воспитания русского человека относились и писатели, прозванные либералами деревенщиками, а по сути они были нравственниками – это Абрамов, Астафьев, Солоухин, Белов, Распутин.

Книга «Школа юннатов. Твой огород» пыталась воспитать нового хозяина земли, ответственного за неё, имеющего перед ней нравственный и гражданский долг. Она ставила и иную задачу – вернуть наших правителей и общество к тому отношению к земле, к которому призывал нас пророк Достоевский в гениальном труде «Дневник писателя», прочитанном во всём мире. Его завещание твердо: «Человечество обновится в Саду и Садом выправится – вот формула… По-моему, порядок в земле и из земли, и это везде, во всём человечестве. Весь порядок в каждой стране – политический, гражданский, всякий – всегда связан с почвой и характером землевладения в стране».

Для непонятливых Достоевский делал пояснение: «Итак, замки, города и Сад. Если хотите всю мою мысль, то, по-моему, дети, настоящие то есть дети, то есть дети людей, должны родиться на земле, а не на мостовой. Можно жить потом на мостовой, но родиться и всходить нация, в огромном большинстве своём, должна на земле, на почве, на которой хлеб и деревья растут».

У городского жителя Анатолия Онегова любовь к земле пробудилась в раннем детстве с привычки выращивать по зиме зеленый лук на балконе. Копать землю лопатой, окучивать тяпкой картофель, поливать огурцы он научился тогда, когда грянула война с фашистами и родители увезли его из Москвы. В предисловии к книге «Школа юннатов. Твой огород» ему пришлось объяснять юному читателю, как нелегко ему давалось обретение чувства привязанности и любви к земле. Вспоминая работу на огороде в детское военное лихолетье, он писал: «Казалось бы, такая тяжелая, порой изнурительная работа должна была погасить у меня, у мальчишки, всякий интерес к земле… Да и какой интерес таскать с утра до вечера ведрами воду или выбирать из холодной, раскисшей земли оставшиеся там картофелины. Казалось бы, с тех пор я должен был обходить далеко стороной всякие огороды, всякую работу на земле… Но ведь земля, научившая меня трудиться, ещё не успела раскрыть мне ни одной своей тайны. Я вспоминал давнишние рассказы отца, читал книги о земле и растениях, и постепенно память о тяжелом труде на огороде военной поры уходила, терялась».

Прошло много времени, пока у Онегова появились свой огород и сад. Радость от цветения гороха и бобов, прививки яблонь, обретения опыта выращивания не горьких, а сладких огурцов сделали своё дело – он стал опытным огородником и садоводом, и взялся за написание книги о земле.

Достоевский оказался прав: связь с землей влияет на формирование характера человека. Выращенный сад и возделанный огород дали Онегову не только знания о природе, но и умение чувствовать землю, стать писателем высокого гражданского звучания.

Когда он подарил мне «Школу юннатов. Твой огород», я уже сам был владельцем огорода и сада, занимался опытничеством, и потому вопрос у меня к нему был об исковерканной, забытой и недосягаемой мечте Достоевского.

– Как так случилось, Анатолий Сергеевич, что правильная мысль Достоевского о том, что нация должна расти и воспитываться на земле, на почве, вдруг стала невостребованной, чужой нашему обществу, ведь люди бегут с земли, а не тянутся к ней?!

Прозвучал горький и в то же время обнадеживающий ответ:

– Не было последователей у Достоевского. Наша литература пошла по пути французской – писать романы о любовных треугольниках, человеческих пороках и страстях. К сожалению, она нашла читателя, завоевала умы и души. Писать надуманные любовные романы или заманчивые детективы легче, чем открывать перед человеком мир природы, а уж тем более звать его к труду на земле. К тому же эти романы государством хорошо оплачиваются. И писатели бьются в очередях за право издаться, получить баснословные гонорары. Никто не думает в кабинетах власти, какое вырастет поколение и как оно будет относиться к природе, к земле, к родине. Я тоже спокойно могу писать романы о любви – и выгодно, и легко, сиди и сочиняй. Но мне важно дать детям знания об окружающем их мире, пробудить в них любовь к природе, к матушке-земле, сделать из них патриотов и граждан своей страны. Потому моя жизнь посвящена природоведческой литературе.

Всякий раз, когда мне нужна подсказка, какие удобрения полезны редиске или как спасти капусту от вредителей, я заглядываю в книгу «Школа юннатов. Твой огород». Читаю абзац за абзацем и узнаю то, что не знал, – победить, к примеру, многих врагов капусты помогает полынь. Конечно, книга полна сведений о почвах и удобрениях, о том, чем спасти овощи от болезней и засух, как сохранить урожай, и тем самым напоминает энциклопедию знаний и советов по огородничеству. Однако это не энциклопедия и не пособие по работе на огороде. В первую очередь, это доверительный и поэтический рассказ о секретах земли, о тайнах овощей и растений, о совершенствовании человека. Автор воспитан природой и землей таким – мягкого и доброжелательного тона, располагающий к себе с первых слов: «То, что я увидел на своем огороде…» Он всё время зовет за собой, увлекает, рассказывает. Во всём повествовании есть ощутимое благородство простоты, того лирического колорита, который связывает в целостную гамму жизнь природы и человека.

Закрывая последние страницы книги, я отчетливо понимал, что Онегов – искренний последователь Достоевского.

Третья книга «Школа юннатов. Живой уголок» адресована тому многочисленному отряду мальчишек и девчонок, кто разводит рыбок в аквариумах, ухаживает за хомяками и ежами, строит террариумы для лягушек и черепах, слушает пение канареек и учит разговаривать попугаев. Пройдя эту школу любви к животным, не все обязательно вырастали защитниками природы, многие уж точно стали понимать значение доброты и гуманизма. Автор, хоть и с трудом, добился выпуска книги, цели своей достиг. Мне довелось видеть и читать сотни отзывов юннатов о том, каким помощником для них стала «Школа юннатов. Живой уголок».

Между тем, читатель и не догадывался, какого морального и физического труда, каких мытарств и страданий стоили все три книги из юннатовской серии. То был труд, доходящий до полного самоотречения. Мы, слушатели радиопередачи Онегова, восхищались им. И ни у одного из нас не возникал в глубине души закономерный вопрос: а есть ли в его труде и борьбе смысл? Он вкладывает в книги много сил, энергии, времени, чтобы мир был добрее, чтобы человек берег природу и братьев наших меньших, а в действительности природа гибнет на глазах от рук чиновников и того же равнодушного человека. Поддерживая Онегова, мы думали о другом – чем нас больше, тем крепче наша борьба, тем защищеннее будет мир природы.

В период подготовки и выхода книг для юннатов я был постоянно на связи с Анатолием Онеговым, вел с ним активную переписку. За многие мои очерки в газетах о встречах писателя с сельскими жителями, о том, какую правду об истории, сельском хозяйстве и экологии он нес людям, меня крепко ругали в райкоме партии и редакции газеты. Порой я собирался уехать из района, так как сдавали нервы. В издательстве то и дело переносили выпуск моих книг о народных ремеслах, роман о природоохранном студенческом движении в стране. Мало кто тогда поддерживал во мне дух правоты дела, вел беседу на равных, подбадривал, заставлял не сдаваться, а бороться… Онегов стоял рядом – плечо к плечу. Что особенно поражало – он спасал меня в то время, когда сам нуждался в спасении. Откуда в нём было столько сил, уверенности, что правда на его стороне, что мы победим – для меня часто было загадкой. Столичные чиновники во власти били его куда крепче, азартнее, подлее. Но он стоял на своей правоте, боролся за природоведческую литературу, воспитывающую в подрастающем поколении подлинный патриотизм, и потому являлся для меня примером и непререкаемым авторитетом.

Оздоровительным лекарством для меня были его письма. Именно из этих многочисленных, содержательных и глубоко душевных посланий-откровений я узнавал, как тяжело складывалась у него борьба за серию книг «Школа юннатов».

В них отчетливо виден пагубный и издевательский натиск чиновников разных мастей, то ли не понимающих предназначение природоведческой литературы для детей, то ли сознательно вытравливающей из неё традиции, заложенные певцами природы и художниками слова Аксаковым, Сабанеевым, Кайгородовым. Убежденность Онегова, что книга должна иметь воспитательное значение, а не быть справочником, её кредо – нравственность, а не рационализм, разбивается о стену самоуверенности чиновников. На одной стороне – разговор о доброте, одухотворенности, участие сердца, на другой – план и народно-хозяйственное значение.

Из толстой колоды писем я выбираю для публикации всего три, причём, одно цитирую лишь частично. Два других письма хочется привести полностью, так как в них вскрывается ужас цензуры, тупость и злонамеренность чиновников. Но смысл полноты публикации не в обличении, даже не в отваге писателя, а в том, каким стойким борцом, подвижником и патриотом был Анатолий Онегов и в то же время душевным человеком и мудрым другом. Внимательному читателю будет интересно прочувствовать то время и ту атмосферу в стране, в которой автор сражался за «Школу юннатов» и право детей научиться любить землю.

4 октября 1984 года.

Здравствуй, дорогой тезка!

Получил твоё ругательное письмо – зря ты на меня сердишься. Все твои письма я получил, но с лета не отвечал – и не только тебе одному. Так уж устроено у меня – не могу я одновременно заниматься всеми делами. Летом я сбегаю из Москвы, чтобы хоть чуть-чуть привести себя в порядок перед осенне-зимне-весенним сезоном московских драк и ругани. Вот летом и молчу, а вместо ручки, карандаша пользуюсь топором, веслом, косой, вилами, граблями, лопатой.

И к лучшему это – придешь домой с воды или с бани (а в этом году я рубил осиновую баню – царские были липовые, а моя чуть похуже – осиновая), сядешь на лавку, пододвинешь к себе кружку с чаем, что налила жена, и молчишь ни о чём (после московской нервотрепки это самое лучшее состояние – молчать ни о чём, а затем спать сном младенца). И письма-то, которые получаешь, читаешь как-то не так, как обычно – будто и не ты их читаешь, а кто-то другой читает их для тебя, а ты уже полуспишь, а потому и не отзываешься обычной болью на чужие строки. Но это совсем не потому, что я жесток – нет, просто надо иногда давать сердцу чуть-чуть покоя – ведь эта машинка тоже не вечная.

Вот и вся причина моего летнего молчания.

А сейчас снова Москва – прибыл я сюда всего лишь 21 сентября, в дороге ещё простудился. Добирался домой трое суток на таких перекладных, о которых и на прежних российских дорогах редко слышали – ведь у нас о людишках думают не очень часто – автобусы в сторону нашей деревни вдруг перестали ходить, шоферу просто не захотелось ночевать где-то в лесу, в конечной деревушке, и мы пешочком с ночи отправляемся теперь километров за 12 до утреннего автобуса. А если с собой фотоаппаратура да ещё что-то?.. Вот наши старушки и запели Лазаря. И пришлось мне помогать им, выводить их оттуда, где не так давно били «вологодское масло» в весьма значительном количестве, и где сейчас умеют только гноить сено под надзором разных начальств и начальников.

А еще в Москве ждала куча очередных пакостей. Я ведь все пишу книги «Школа юннатов». В 1981 году передал издательству рукопись книги «Школа юннатов. Живой уголок», а в этом году весной рукопись — «Школа юннатов. Твоя ферма». «Живой уголок» мордовали 3,5 года (и ещё не кончили мордовать). А «Твою ферму» мордовать только начали.

Вот и ждали меня в Москве эти две рукописи с безобразными замечаниями и с безобразными требованиями редакции. Я ведь стараюсь и в корову, и в свинью вдохнуть жизнь, увести детей из мира рационализма, а для этого, рассказывая о тех же курах, говорю прежде всего о том, что петухи нужны были в деревнях не только для того, чтобы топтать кур – они ещё умели петь. Да ещё как петь, даже в названии некоторых пород это качество наших деревенских петухов закрепилось – например, юрловские голосистые и т. д. Вот и представь мою реакцию, когда на всё это рецензент, ученый от животноводства, перечеркивает десяток страниц подобного рассказа, где кроме песни, ещё и о веровании восточных славян и пр., и карандашом по рукописи требует: «Вместо этой лирики рассказать о народно-хозяйственном значении птицеводства». Или в рассказе о корове (для детей среднего и старшего школьного возраста!) внести подробные инструкции по отдою из быка спермы и по качественному осеменению коров. Вместе с тем повсюду требуется уйти от той высоконравственной основы России, которая никогда не расписывала половые устои нашей жизни, бой с рационализмом – удастся мне победить в стенах «Детской литературы», значит, расчищу путь и для других, и может быть, снова забьется родничок нашей русской жизни там, где к нему смогут прикоснуться детишки. А пока там только голый рационализм, наглость, методы мафиози в расправе с неугодным автором. И всё это под знаменем пионерского салюта, который высвечивает из общего болота А. Алексин – мол, у нас самая лучшая пионерская литература, у нас Гайдар и пр. А Гайдара давно уже нет – он так оставлен, для прикрытия – кругом ворочаются Дмитриевы (Эдельманы), Надеждины (тоже что-то похожее на Эдельмана) и т. д. Вот увидимся, расскажу, какие вещи они творят. И тронуть их нельзя – мол, выступаешь против монолита нашей советской культуры. Знал бы ты, сколько я писем исписал по поводу только своего «Живого уголка», где осмелился говорить о жизни, об уважении к жизни, где ушел от рационализма и утверждал порядочность. Писем, честное слово, больше, чем самой рукописи – вот как книги идут. А тут ещё поворот северных рек – пришлось снова садиться за письма в Правительство. Вот и пойми, что и от писем в этом году я устал страшно. Поэтому и молчал.

Ну, а теперь скоро увидимся – тебе послали приглашение-вызов на наш Молодогвардейский семинар. Приезжай – дело это очень стоящее. Вези свой роман – почитаем, посмотрим. М. б., в «Молодую гвардию» и покажем. А пока жму руку – не сердись на меня – поговорить с тобой очень хочется.

Твой А. Онегов.

1 февраля 1985 года.