– Был я вчера на Монетном дворе, а потом заехал к боярину Морозову по казначейским делам. Государь сейчас никого не принимает. Весной у государя нашего одна забота – с раннего утра уезжает на потешный двор, готовится к соколиной охоте. Охота – любимая потеха царя. Почти каждый день ездит за город и тешится с птицами. Много берет зайцев и лис. Любит ходить и на медведя. Недавно сокольничий Федька Кошелев вблизи Дубровки обнаружил уйму зверья. Вся московская знать выехала на царскую охоту.
– То-то, я смотрю, Кремль опустел, с собаками никого не сыщешь, – с улыбкой заметил Алексей Васильевич.
В дверь постучали. Вошла Дарья и принесла большое блюдо с зайчатиной.
– Вот видишь! – весело сказал Артамон Савельевич. – И нам кое-что перепадает с царского стола. Вчера Федька гостинцы прислал. Говорят, охота была удачная.
– Ну, вашу охоту в Подмосковье с нашей-то охотой на севере не сравнить, – со знанием дела сказал Алексей Васильевич. – Медведи бурые и белые, моржи и нерпы, гуси – вот неполный перечень зверья и птицы на севере. А стада диких оленей несметные! Поел я оленины вдоволь. Пшенный кулеш из ребер молодых важенок – пальчики оближешь!
Артамон Савельевич налил ещё по чарке анисовой водки.
– Давай, Алёша, выпьем ещё по единой. А то скоро Великий пост – ни выпить водочки, ни закусить зайчатиной, ни побаловаться с молодухами. – Он улыбнулся и подмигнул Дарье, которая принесла жареную зайчатину и клюквенный квас.
Алексей Васильевич, запивая водку квасом, сказал:
– Великий пост не зря считается великим. Моя матушка так говорила: «Великий пост – не только отказ от обильной пищи. Главное – отказ от злых помыслов и дел». Любит она пост держать. Великая постница!
– Ты прав, Алёша. Мы разучились жить по законам наших предков. Раньше пост начинался в день Касьяна завистливого, из-за боязни его злодеяний. Про Касьяна говорили так: «Посмотрит Касьян на траву – та завянет, глянет на скот – тот падет». Оттого и пост держали три недели, чтобы угодить Касьяну. А сегодня многие живут по другим законам. У каждого свой Бог. Народ голодает, а у них одно на уме: власть, богатство, слава.
– У каждого свои заботы, – заметил Алексей Васильевич. – У кого щи кислые, а у кого жемчуг мелкий… Видел, какой дворец у Троицкой башни Кремля строят себе Милославские? Думаю, не на свои денежки…
Артамон Савельевич налил в чарки водки и с горечью сказал:
– Милославские сегодня у царя в почете – близкие родственники. Постепенно прибирают к своим рукам все, включая и царскую казну. Снова подбивают молодого царя на авантюру: советуют выпустить медные деньги. Причем жалование служивым людям будут выдавать медью, а подати собирать серебром. Разницу – себе в карман. Ловко придумали… Но в жизни все так просто не бывает. Не успели забыть о Соляном бунте, как возникнет бунт «медный». Снова будут пожары, погромы и кровь. А пролитая кровь порождает новую кровь… Так было, так будет! Царь по молодости не перечит тестю. Но я знаю, что это добром не кончится. Бунта не миновать!
– Россию – матушку трудно понять, – сказал Алексей Васильевич. – Что эта за страна, в которой не все, как у людей?..
Он отодвинул тарелку с зайчатиной и выпрямился, положив руку на стол.
– Как дорвутся до власти, так сразу начинают грабить народ и залезать в казну. Все, по-моему, идет от невежества наших родовитых бояр. Думаю, что спасительным средством для нашего государства является просвещение и смена уклада жизни. Иначе снова наступит Смутное время…
Он встал, достал из своей папки бумагу и положил на стол.
– Вот челобитная, Артамон. Прочти на досуге.
– Зачем же на досуге, когда можно прочитать сейчас. Важные дела я не откладываю на завтра.
Пока Артамон Савельевич читал челобитную на имя царя, Алексей Васильевич подошел к печке и подбросил в нее дров. Сухие поленья загорелись моментально, и гостиная озарилась ярким светом. Из печи пахнуло жаром. Алексей Васильевич, присев на скамейку, долго смотрел на горящие березовые дрова и думал о севере: «Сейчас там конец полярной ночи. Сильные морозы и метели. Холодно, а все равно уже скучаю, тянет туда…»
– Молодец, Алёша, – дочитав челобитную, с гордость за друга сказал Артамон Савельевич. – Государеву морскую экспедицию на Новую Землю посылать надо! Будем искать там серебро – в нем у нас сейчас нужда большая. Монетный двор простаивает – нет серебра. Сейчас на все нужны деньги, а их, как всегда, не хватает. Казна почти пуста. Думаю, Алёша, с твоей просьбой обратиться к боярину Морозову. Дело будет верней. Царь только наблюдает, а государством у нас пока управляет Борис Иванович Морозов.
Он налил ещё по чарке.
– За успех нашего общего дела! – поднимая чарку, сказал Артамон Савельевич.
Выпили, закусили зайчатиной, запили клюквенным квасом.
– Воспитатель царя хоть и любит богатство, но как человек образованный и умный за государство российское радеет, – продолжал Артамон Савельевич. – Вчера при мне Борис Иванович долго беседовал с дьяком Посольского приказа Унковским о его встречах с гетманом Украины Богданом Хмельницким. На среду в Думе назначено сидение Великого государя нашего с боярами. Думать будут, как решать вопрос о воссоединении Украины с Россией, а также о том, начинать ли войну с Польшей.
Алексей Васильевич внимательно слушал последние московские новости.
– После сидения в Боярской думе, – продолжал Артамон Савельевич, – государь собирается на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Приказано и мне быть там. Приглашаю поехать вместе. Повидаешься с Елизаветой Петровной и её двоюродной сестрой Олей.
Он с улыбкой посмотрел на друга и сказал:
– Хороша девушка. Красотой вышла в мать княгиню Клавдию Огневу, а ум и доброта перешли к ней от отца, князя Василия Фёдоровича Дронова, который служил воеводой Сергиева Посада. Хорошие были люди, царство им небесное. Жаль только, что так рано оставили Олю на попечение бабушки и дедушки. Надо заметить, что они, к их чести, дали Оле хорошее воспитание, достойное её княжеского рода.
Остаток вечера прошел в беседах о государственных делах. Сошлись на том, что смуты рождают либо пустой трон, либо безответственные решения государя и пришли к выводу, что главное для государства – это твердая власть, богатая казна и сильная армия. На этих трех китах оно и держится.
За разговорами не заметили, как на землю упала тёмная ночь.
5
В последние дни в Москве только и говорили о победах гетмана Украины Хмельницкого над поляками. Очевидцы рассказывали: «В низовьях Днепра Хмельницкий собрал небольшой отряд из воинствующих казаков и перебил всех польских жолнеров, находившихся в Запорожской Сечи. Восстание против польских панов и засилья католиков вмиг охватило всю Украину и перекинулось на Белоруссию».
Смелый предводитель казацкой вольности в союзе с крымским ханом Менгли-Гиреем за короткий срок добился убедительных побед над войсками Речи Посполитой. В битвах у Жёлтых вод и под Корсунью, Хмельницкий не только наголову разгромил поляков, посланных королем для усмирения восставших, но взял в плен их начальников – знаменитого коронного гетмана Потоцкого и полного гетмана Мартина Колиновского. Пленные были подарены крымскому хану, который потом получил за них богатый выкуп.
Осенью 1648 года популярный в народе казацкий полковник Максим Кривонос штурмом взял Литовский замок, а затем окружил польское войско под Замостьем. Попытки Литовского гетмана Януша Радзевилла помочь осажденным не увенчались успехом – его войска не смогли пройти через земли Белоруссии, где восстание набирало силу. Только под одним Пинском скопилось до пятидесяти тысяч повстанцев.
К концу 1648 года под начало гетмана Хмельницкого отошли Запорожская Сечь, Брацлавское воеводство, вся Волынь и большая часть Подолии. В декабре гетман Украины Зиновий Хмельницкий торжественно въехал в Киев, где победителя с ликованием встретили жители города. В народе его нарекли Богданом – «Богом данным» освободителем. Имя и слава Богдана Хмельницкого перешагнули далеко за пределы Украины. Своих послов в Киев прислали турецкий султан, молдавский и валашский государи, крымский хан. С победами Хмельницкого поздравил московский царь Алексей Михайлович.
В Москве и Киеве понимали, что обстановка складывается благоприятная для объединения усилий в борьбе с общим врагом – Польшей. Москва надеялась вернуть себе Смоленск и не допустить враждебных действий со стороны крымского хана и турецкого султана.
На Красной площади у Кремлевской стены собирались толпы горожан, стрельцов и казаков, которые бурно обсуждали последние новости. Многие кричали:
– Смерть католикам и иезуитам! Поможем братьям – славянам одолеть Польшу! Вера у нас одна, общая. Доколе польские паны и шляхтичи будут хозяйничать в русском городе Смоленске?
Некоторые предлагали послать к царю ходоков с просьбой разорвать с Польшей Поленовский мирный договор, объединиться с Украиной, помочь запорожским казакам оружием, деньгами, хлебом и солью.
Слухи о скором воссоединении Украины с Россией давно уже гуляли по Москве. Ещё летом гетман Хмельницкий обратился к русскому царю с такой просьбой. Но тогда Алексею Михайловичу было не до этого – волнение горожан вылилось в Соляной бунт, который удалось подавить с большим трудом.
Новый король Ян-Казимир, принявший корону после смерти своего брата, не смог собрать войско, а положение окруженных под Замостьем было тяжелым. Король предложил Хмельницкому перемирие, пообещав казакам некоторые уступки. В Варшаве готовили Хмельницкому королевскую грамоту на гетманское достоинство, булаву, усыпанную драгоценными камнями, красное знамя с белым орлом и дорогие подарки.
Несмотря на одержанные победы, положение казацких войск тоже было нелегким. Плохо было с оружием, не хватало пушек и пороха. Ополченцы голодали. На беду восставших, началась эпидемия чумы. Смерть косила людей быстрей, чем пули на поле брани. Не обошла стороной страшная болезнь и окружение гетмана – от чумы умер легендарный Максим Кривонос. Все это подтолкнуло Богдана Хмельницкого принять предложение польского короля о перемирии. Время перемирия было решено использовать для создания на освобожденных землях Украины органов власти и укрепления повстанческих войск.
Богдан Хмельницкий понимал, что удержать свободу значительно трудней, чем её завоевать. По опыту он знал, что шляхтичи, лишившись своих поместий, соберут наемное войско и бросят его на подавление восстания.
– Нам нужен прочный союз с Россией, – не раз говорил Хмельницкий в кругу своих приближенных и при встречах с народом. У нас единые славянские корни – Киевская Русь, у нас единая вера – православное христианство, у нас общий враг – Польша.
Союз с крымским ханом Менгли-Гиреем оказался временным и непрочным. Хитрый и коварный татарин не раз подводил в боях Хмельницкого, вел за его спиной переговоры с Польшей. Он мечтал получить хорошую дань с Польши, прибрать к рукам Астраханское и Казанское царства, не упустить случая пограбить украинские и русские земли. Это подтолкнуло гетмана Хмельницкого на решительные действия. Он вызвал к себе полковника Силуяна Мужиловского и сказал:
– Лазутчики, побывавшие в Варшаве, донесли мне, что Ян-Казимир укрепляет свои войска наемниками. В этих условиях нам нужно позаботиться о союзе с Россией. Поедешь в Москву во главе посольства и передашь грамоту царю Алексею Михайловичу. Моя вера и надежда на скорейшее объединение Украины и России непоколебимы. Да поможет нам Бог!
Великое посольство Украины прибыло в Москву в первых числах марта 1649 года. По обыкновению, дела разных приказов докладывались царю в назначенные для них дни: дела, связанные с Посольским приказом, Алексей Михайлович принимал по понедельникам. Поэтому на прием к государю посол Украины был приглашен в первый же понедельник после его приезда. Беседа проходила утром в приемной комнате, рядом с Грановитой палатой. Там стояло большое кресло царя и две широкие лавки: по правую руку государя – для ближних бояр, по левую – для челобитчиков и думных дьяков.
На окне, справа от царского кресла, на красном бархате, расшитом золотом, стояли массивные серебряные часы. На другом окне, слева, тоже на бархате, стояли золотые и серебряные кубки. Напротив государева места был постелен красивый персидский ярко-красный ковер, подаренный боярином Матвеевым царю год назад в день его именин. Алексей Михайлович любил получать богатые подарки, да и сам часто дарил дорогие вещи из серебра и золота, особенно при посещении монастырей в дни великих праздников.
На приеме посла присутствовали ближние бояре – Морозов, Милославский, Шереметьев и Салтыков, князь Голицын и дьяк Посольского приказа Григорий Унковский.