Курильский пинг-понг. 100 лет борьбы за острова

Глава первая. Советская Россия – опасный и злейший враг

Вторжение в Сибирь

Февральскую революцию 1917 г. в России политические и военные круги Японии восприняли относительно спокойно и даже с оптимизмом. Считалось, что переход от монархии к власти буржуазии в условиях продолжения кровопролитных сражений на европейском фронте мировой войны надолго отвлечет русских от дальневосточных проблем, позволит Японии беспрепятственно завоевывать Китай, внедряться в экономику Приморья и других районов России. Совершенно иную реакцию вызвало известие о рождении в результате пролетарской революции нового государства – Советской России. «Уже сам факт создания социалистического государства рабочих и крестьян, факт свержения монархии и капитализма вызвал у господствующих классов Японии беспредельный страх и жгучую ненависть к Советскому Союзу», – отмечали японские историки. Советская Россия была объявлена «самым опасным и злейшим врагом», и началась спешная разработка планов «преграждения пути коммунистической революции на восток от Уральского хребта».[3 - Имаи Сэйдзиро. Рококу какумэй дзицудзё (Истинное положение революции в России). Токио, 1918. С. 82–83.] Имелось в виду «собственными силами захватить Сибирь, задушить революцию и установить на территории Сибири марионеточный режим».[4 - Тайхэйё сэнсо си (История войны на Тихом океане). Т. 1. Токио, 1972. С. 45.]

8 декабря 1917 г. перед слушателями императорской военной академии выступил один из идеологов милитаризма генерал Кадзусигэ Угаки, который обрушился на большевиков, обвинив их в том, что они «сломали столетиями существовавшую империю, растоптали принципы демократии и создали анархическую систему власти безответственных интеллигентов и нищих». Страшась воздействия социалистических идей на умы японцев, генерал требовал создания «правительства твердой руки и великой решимости в борьбе против национальных предателей, выставляющих себя революционерами».[5 - Кадзухигэ Угаки. Гумби то сэйсин кёику (Подготовка армии и моральное воспитание). Токио, 1921. С. 9–10.]

Японские генералы не считали революционную Россию серьезным противником и предсказывали быстрое овладение доблестными японскими войсками «обширными азиатскими территориями вплоть до границ между Азией и Европой». О том, что выдвинутые впоследствии в качестве обоснования интервенции «гуманитарные причины» были лишь прикрытием, свидетельствуют откровенные призывы к агрессии, публиковавшиеся в японской прессе сразу после сообщений об Октябрьской революции. О том, что писала в ноябре-декабре 1917 г. «рупор реакционных кругов Японии» газета «Хоти симбун», свидетельствуют заголовки статей: «Смута в России и требования отправки японских войск», «Один из путей – независимость Сибири», «Неотложная задача отправки войск в Сибирь. Продемонстрируем мощь Японии», «Послать войска!».

Правительство молодой Советской республики, сознавая нависшую над российским Дальним Востоком и Сибирью опасность вторжения, искало возможность вступить в переговоры с Японией. Еще в декабре 1917 г. оно обратилось к японским представителям в Петрограде с предложением пересмотреть все договорные обязательства между царской Россией и Японией и заключить новое торгово-экономическое соглашение. Однако взявшее курс на подавление революции и занятие российской территории японское правительство не желало нормальных отношений с новой Россией.

С конца 1917 г. между США, Англией, Францией и Японией велись активные переговоры об организации интервенции. Было решено, что свержением советской власти на Дальнем Востоке и в Сибири будут заниматься в основном японские войска. Однако в отличие от западноевропейских держав США не собирались полностью отдавать эти богатые природными ресурсами земли японцам. Вашингтонских политиков озаботили попытки Токио заранее оговорить свои права на получение рыболовных, горнорудных и лесных концессий в Сибири, что означало установление там единоличного экономического и политического контроля Японии. С тем чтобы воспрепятствовать этому, было решено направить на российский Дальний Восток и американские войска.

Поводом для начала вторжения послужило убийство неизвестными во Владивостоке в ночь на 5 апреля 1918 г. двух сотрудников японской торговой конторы «Исидо». Это походило на спланированную провокацию, явившуюся сигналом для начала задуманной операции. Не дожидаясь выяснения обстоятельств произошедшего, в тот же день под прикрытием артиллерии военных кораблей, вошедших во внутреннюю гавань порта военных кораблей во Владивостоке, высадились две роты японских пехотинцев и подразделение английской морской пехоты. Быстро заняв центр города, японское командование пыталось представить свои действия как чисто полицейскую акцию с целью поддержания общественного порядка. Однако уже на следующий день масштабы операции были расширены – силами десантного отряда в 250 человек был захвачен прикрывавший Владивосток с моря хорошо укрепленный остров Русский.

То, что проведенная японцами акция знаменовала собой начало вооруженной интервенции, не вызывало сомнений. В день высадки японских войск правительство Советской республики выступило с сообщением, в котором было заявлено: «Давно подготовлявшийся империалистический удар с Востока разразился. Империалисты Японии хотят задушить Советскую революцию, отрезать Россию от Тихого океана, захватить богатые пространства Сибири, закабалить сибирских рабочих и крестьян».[6 - Документы внешней политики СССР. Т. I. М., 1959. С. 225.] В директиве правительства Владивостокскому совету содержалось предупреждение: «Не делайте себе иллюзий: японцы наверное будут наступать. Это неизбежно. Им помогут, вероятно, все без изъятия союзники. Поэтому надо начинать готовиться без малейшего промедления и готовиться серьезно, готовиться изо всех сил».

Чтобы двинуться вглубь Сибири, японцы и американцы спровоцировали так называемый «мятеж чехословаков». Входившие ранее в состав австро-венгерской армии чехи и словаки по решению советского правительства направлялись на родину через Владивосток. К концу мая 63 эшелона с объединенными в Чехословацкий корпус 40 тысячами репатриантов растянулись по всей Сибири от Пензы до Приморья. Советские власти беспокоило то, что корпус следовал через незащищенную российскую территорию с оружием. С тем чтобы исключить по пути следования какие-либо инциденты и столкновения, был отдан приказ о сдаче оружия. Воспротивившись этому, корпусное командование призвало своих солдат и офицеров к неповиновению, вылившемуся затем в открытый мятеж.[7 - См.: Шишов А. Разгром Японии и самурайская угроза. М., 2005. С. 279–280.]

В Токио и Вашингтоне тотчас же решили воспользоваться ситуацией. 6 июля 1918 г. Белый дом санкционировал посылку в Сибирь войск «для оказания помощи чехословакам». Для начала было решено направить на территорию России японские и американские войска численностью в 7 тысяч штыков. Однако японцы, для которых главным было быстро занять как можно больше стратегически важных районов Дальнего Востока и Сибири, не собирались вводить какие-либо ограничения для численности своих интервенционистских войск. Уже 2 августа они под прикрытием миноносцев, высадив десант в устье Амура, овладели городом Николаевском-на-Амуре, а 12 августа перебросили во Владивосток пехотную дивизию численностью около 16 тысяч человек. Наряду с японцами город оккупировали также меньшие по численности военные контингенты англичан, французов и американцев.

Командующим оккупационными войсками на российской территории был назначен японский генерал Отани. По официальным американским данным, на российский Дальний Восток было направлено 72 тысячи японских и свыше 9 тысяч американских солдат. При этом следует иметь в виду, что численность японских интервенционистских войск менялась. Так, в литературе существуют указания на то, что в различные периоды оккупации на Дальнем Востоке и в Сибири действовало до 100 тысяч японских солдат и офицеров.[8 - История дипломатии. Т. III. М., 1965. С. 128. Приводятся и другие цифры: «Подсчитано, что с августа 1918 года по октябрь 1919-го Япония ввела на территорию дальневосточного края 120 тысяч своих войск. Общая же численность войск интервентов здесь в начале 1919 года составила 150 тысяч человек». (Шишов А. Указ. соч. С. 289).]

Хотя в принятом 7 ноября 1918 г. VI Чрезвычайным съездом Советов обращении к правительствам великих держав, в том числе Японии, было сделано предложение начать переговоры о мире, интервенция на востоке России не только продолжалась, но и охватывала все новые районы – Приморье, Приамурье и Прибайкалье. В условиях острой нехватки здесь регулярных войск повсеместно развертывается партизанское движение. К осени 1919 г. под руководством подпольных большевистских организаций в партизанских соединениях насчитывалось 45–50 тысяч бойцов: в Забайкалье – 15–20 тысяч, в Амурской области – 10 тысяч, в Приамурье и на Северном Сахалине – 6 тысяч, в Приморье – 10–15 тысяч.[9 - Шерешевский Б. М. В битвах за Дальний Восток (1920–1922). Новосибирск, 1974. С. 15.]

Имея многократное преимущество в численности войск, оккупанты тем не менее не могли своими силами контролировать захваченные огромные просторы восточной части России. Это вынуждало их использовать своих ставленников из числа укрывшихся на территории Китая возглавлявших белобандитские формирования атаманов – Семенова, Калмыкова, Гамова. С их помощью на оккупированных японскими войсками территориях отменялись все законы и установления советской власти, реставрировались старые, дореволюционные порядки. Были восстановлены дореволюционные права офицерства, чины и звания царских чиновников, казачье сословие. Национализированные предприятия возвращались прежним владельцам. Крестьянам было позволено пользоваться только «теми земельными гранями, кои были до марта 1917 года».[10 - Там же. С. 13–14.]

В ходе Гражданской войны значительная часть Сибири была захвачена войсками белогвардейских армий Колчака, который, присвоив себе звание Верховного правителя России, координировал свои действия с японским командованием и получал от него материальную помощь. Все выступавшие за свержение советской власти силы, будь то интервенты или белогвардейцы, применяли крайне жестокие методы борьбы с политическими противниками и партизанами.

По всему Дальнему Востоку и Сибири развернулись кровавые расправы с представителями и сочувствующими советской власти. С целью запугать местное население сжигались целые деревни и устраивались массовые показательные расстрелы, проводились карательные операции. Существует множество свидетельств бесчинств и бесчеловечного обращения оккупантов с местным населением. Вот лишь одно из них. Жители деревни Круглая Рождественской волости сообщали в марте 1919 г.: «Расстреляно японцами 25 человек, после которых осталось 25 душ семейств. Японскими отрядами деревня была посещена два раза: 17 февраля 1919 года было сожжено 23 двора, 25 октября 1919 года сожжено 67 дворов, имущество разграблено. Общий убыток от пожара и грабежей выражается в 201 315 рублей золотом».[11 - Цит. по: Шишов А. Указ. соч. С. 297.]

В результате активных боевых действий созданной после революции Красной армии и сибирских партизанских формирований к концу 1919 г. армия Колчака была разгромлена. Потеряв надежду на восстановление в России прежнего режима, правительства США и стран Антанты приняли решение об отзыве своих войск из Сибири. Однако правительство Японии, не пожелав присоединиться к этому решению, продолжало оккупацию российской территории. С тем чтобы добиться вывода японских войск с Дальнего Востока, 24 февраля 1920 г. советское правительство официально предложило Токио «начать с мирных переговоров с целью гарантировать обоим народам мирное сожительство, добрососедские отношения и взаимное удовлетворение их обоюдных интересов».[12 - Документы внешней политики СССР. Т. II. С. 389.]

Хотя в японской оккупационной армии началось брожение и отмечались факты заключения соглашений о перемирии с местными русскими отрядами, далеко не все в Японии соглашались вернуть войска на родину, отказаться от целей интервенции. Предлогом для продолжения пребывания японских войск на российском Дальнем Востоке стали так называемые «николаевские события». Так как эти события и по сей день используются в Японии в качестве обоснования затянувшейся на годы интервенции, приведем как японскую, так и российскую версию произошедшего.

Японские историки пишут: «Революция в России 1917 года оказала глубокое влияние на капиталистические государства во всем мире. Борьба в каждом из таких государств рабочего класса и коммунистических организаций против капитализма увеличила социальную напряженность. Появление в России государства рабочих усилило у рабочих всех стран чувство солидарности с Россией как государством, порожденным революцией. В результате этого у них не могло не возникнуть мечты осуществить мировую революцию, которую провозгласили большевики.

Капиталистические государства стали на сторону представителей старого строя и их войск – Белой армии, что представляло вмешательство в Гражданскую войну. По настоянию трех государств Антанты два других государства – Япония и Соединенные Штаты под предлогом спасения Чехословацкого корпуса приняли решение о военной экспедиции в Сибирь. Чехословацкий корпус, сражавшийся в период Первой мировой войны вместе с германской армией, в результате революционных волнений, лишившись прежнего места своей дислокации, перемещался в Сибирь. В августе 1918 года войска Англии, Канады, Франции, Соединенных Штатов и Японии высадились во Владивостоке. Японские войска, нарушив договоренность о том, что их численность, как и американских вооруженных сил, будет составлять 7 тыс. человек, продолжали наращивать свою мощь и довели численность войск в максимальный период до 72,4 тыс. человек.

Что касается Гражданской войны, то, начиная с 1920 года, преимущество Красной армии стало очевидным, и в марте месяце того же года американские войска были полностью выведены на родину. Однако японская армия так не поступила. В феврале 1920 года произошел так называемый Николаевский инцидент, в результате которого жертвами партизан в городе Николаевске-на-Амуре стали 384 японских местных жителя и 351 японский военный. Поэтому японские войска продолжали находиться в России до октября 1922 года (а на Северном Сахалине – до 1925 года)».[13 - Вехи на пути к заключению мирного договора между Японией и Россией / Пер. с яп.). М., 2000. С. 57–58.]

В одном из российских изданий на эту тему дается более подробное описание событий: «Николаевский инцидент произошел 12–14 марта 1920 года. Еще в начале февраля отряды красных партизан низовьев Амура захватили крепость Чныррах и до 28 февраля держали с суши в блокаде город Николаевск-на-Амуре, который занимали японский гарнизон и белогвардейцы. Японское командование заключило с партизанами соглашение, по которому обязывалось соблюдать нейтралитет и не вмешиваться в жизнь освобожденного партизанами города.

Однако нейтралитет интервенты соблюдали недолго. В ночь на 12 марта японский гарнизон под командованием майора Исикава, по-самурайски вероломно нарушив недавнее соглашение, внезапно атаковал казармы партизан и их штаб. Однако нападавшие не добились желаемого и не застали амурских партизан врасплох. В ходе кровопролитных трехдневных боев японский гарнизон оказался наголову разгромленным и изгнанным из города.

Несколько позднее, после очищения Амура ото льда, в Николаевск-на-Амуре на военных судах прибыл крупный японский экспедиционный отряд с карательными функциями. Партизаны из-за своей малочисленности и плохой вооруженности, отсутствия боеприпасов не могли защищать освобожденный город и ушли из него вместе с местными жителями. Японцам, по сути дела, без боя достался обезлюдевший город, который прикрывал собой устье реки Амур».[14 - Шишов А. Указ. соч. С. 314.]

Желая отомстить за поражение в Николаевске-на-Амуре, японские каратели организовали в Приморье массовую резню – было убито и ранено свыше пяти тысяч человек, в их числе в топке паровоза сожжен один из руководителей Дальнего Востока Сергей Лазо. В апреле 1920 г. японцы силой разогнали во Владивостоке и других городах Приморья и в Хабаровске органы власти, разоружили местные войска. Под предлогом «защиты жизни и собственности соотечественников» в этом же месяце японские войска оккупировали Северный Сахалин.

Так как изгнание японских оккупантов с российской территории было признано советскими властями делом «сейчас непосильным», советское правительство в целях временного мирного урегулирования в восточных районах страны решило пойти на создание «буферного» демократического государства на Дальнем Востоке. 6 апреля 1920 г.

Учредительный съезд трудящихся Забайкалья в Верхнеудинске провозгласил образование самостоятельной Дальневосточной республики (ДВР), включившей в свой состав территорию от Байкала до Тихого океана. Одновременно советское правительство предложило Японии прекратить военные действия на Дальнем Востоке.

Неся потери в столкновениях с частями армии ДВР и партизанами, японцы согласились на переговоры. 14 июля 1920 г. между правительством ДВР и командованием экспедиционных войск на Дальнем Востоке был подписан договор о перемирии, после чего японские войска были выведены из Забайкалья. Потеряв поддержку японцев, бежали в Маньчжурию банды атамана Семенова. После своего освобождения Чита стала столицей Дальневосточной республики. Хотя японцы продолжали оккупировать Приморье и не желали отказываться от планов подчинения себе входящих в ДВР сибирских территорий, ситуация складывалась не в их пользу. В принятом 4 августа 1920 г. постановлении японского правительства говорилось: «Общее положение в Европе, победы советских армий на польском фронте, возрастающая опасность со стороны советского правительства, ощущаемая антипатия со стороны Соединенных Штатов и Китая, шаги, предпринятые Америкой в вопросе о Сахалине, общая подготовка Соединенных Штатов к войне… препятствуют нам полностью проводить наши политические проекты в Сибири… Операция против Амурской области должна быть приостановлена, но войска следует держать наготове».[15 - Japanese Intervention in the Russian Far East. Washington, 1922. P. 60. Цит. по: Международные отношения на Дальнем Востоке. Кн. 2. С. 32.]

Понимая, что Москва рассматривает ДВР как временное образование, японское командование стремилось устранить из Народного собрания и правительства республики коммунистов и способствовать захвату власти в Приморье контрреволюционными силами. С этой целью в начале декабря 1920 г. при прямом участии японцев в Приморье были переброшены из Маньчжурии три дивизии белогвардейцев. Эти войска были использованы при организации переворота с целью передачи в мае 1921 г. власти выполнявшему волю японцев «правительству Меркулова». Однако расширить масштабы мятежа за пределы Южного Приморья не удалось.[16 - См. подробнее: Никифоров П. М. Записки премьера ДВР. М., 1974. С. 164–175.]

Продолжение вооруженной борьбы Красной армии и партизан с интервентами, факты разложения и дезертирства солдат и офицеров японской экспедиционной армии вынудили Токио вступить в переговорный процесс. Обсуждение условий мирного урегулирования велось между ДВР и правительством Японии с августа 1921 г. по апрель 1922 г. в китайском городе Дайрене. Делегация ДВР предложила подписать договор, предусматривавший обязательства Японии эвакуировать все войска с Дальнего Востока. Однако японская сторона, отклонив это предложение, выдвинула свой проект, обязывающий ДВР: уничтожить все укрепления на границе с Кореей и в районе Владивостокской крепости; ликвидировать военный флот на Тихом океане; признать свободу проживания и передвижения японских военных чинов в ДВР; приравнять японских подданных к подданным ДВР в области торговли, ремесел, промыслов; предоставить японским подданным право собственности на землю, японским судам свободу плавания по рекам Амуру и Сунгари; передать Японии в аренду на 80 лет остров Сахалин; не вводить в ДВР коммунистического режима и др.[17 - Там же. С. 180.] Расценив подобные требования как направленные на превращение российского Дальнего Востока в японскую колонию, делегация ДВР решительно их отвергла. В ответ японская делегация заявила 16 апреля, что «в соответствии с указанием своего правительства она прерывает конференцию».

Чтобы укрепить свои позиции на переговорах, японцы организовали наступление белогвардейских частей из Приморья на Хабаровск. Пользуясь превосходством в силах, насчитывавшая 20 тысяч штыков армия белогвардейцев овладела Хабаровском и, координируя свои действия с японским командованием, изготовилась к броску в Амурскую область. Однако эти планы были сорваны. В начале 1922 г. армия ДВР нанесла поражение белогвардейцам при Волочаевке, а 14 февраля был освобожден Хабаровск. Последовавшие за этим попытки японцев и белогвардейцев вновь перейти в наступление были сорваны.

Негативное отношение к продолжению интервенции как внутри страны, так и за рубежом, в частности в США, побудило японское правительство вступить в переговоры уже не только с ДВР, но и с РСФСР. Конференция открылась 4 сентября 1922 г. в Чанчуне. Началу переговоров способствовало заявление японского правительства о готовности до 1 ноября 1922 г. вывести войска из Приморья. Объединенная делегация ДВР и РСФСР потребовала эвакуации японских войск также с Северного Сахалина. Японцы, заявив о своем несогласии прекратить оккупацию острова, выдвинули прежний вариант своих условий. Это завело конференцию в тупик – 26 сентября она была прервана.

Вопреки обещанию об эвакуации войск японское правительство стало открыто готовить отторжение Приморья. Было заявлено о намерении, объединив Приморье и Маньчжурию, создать на их территории «буфер» под протекторатом Японии. Японская газета «Кокумин» в сентябре опубликовала высказывание начальника генерального штаба японской армии о том, что без создания русско-маньчжурского буфера «нельзя осуществить японские планы в Сибири и Маньчжурии».[18 - Шерешевский Б. М. Указ. соч. С. 172.] Становилось ясно, что по своей воле японские интервенты российский Дальний Восток не оставят.

1 сентября 1922 г. белогвардейские части вновь попытались перейти в наступление из Приморья на север. Однако части армии ДВР и партизанские отряды отбили их атаки, а затем, перейдя в октябре в контрнаступление, овладели опорным пунктом белых в районе Спасска. 15 октября был освобожден Никольск-Уссурийский, и войска ДВР вплотную подошли к Владивостоку. Здесь им путь преградили японские войска. 21 октября правительства РСФСР и ДВР направили ноту правительству Японии, в которой заявили решительный протест против «затягивания эвакуации и недопущения русских войск во Владивосток».[19 - Документы внешней политики СССР. Т. V. М., 1960. С. 624.] Оказавшись в окружении стянутых к Владивостоку частей регулярной армии и партизанских отрядов, японское командование вынуждено было подписать соглашение об эвакуации своих войск не позднее 25 октября 1922 г. В этот день Владивосток и весь Дальний Восток перешли под власть правительства Дальневосточной республики. В поздравительной телеграмме председателя Совнаркома РСФСР В. Улья-нова (Ленина) говорилось: «К пятилетию победоносной Октябрьской революции Красная Армия сделала еще один решительный шаг к полному очищению территории РСФСР и союзных с ней республик от войск иностранцев-оккупантов. Занятие народно-революционной армией ДВР Владивостока объединяет с трудящимися массами России русских граждан, перенесших тяжкое иго японского империализма. Приветствуя с этой новой победой всех трудящихся России и героическую Красную Армию, прошу правительство ДВР передать всем рабочим и крестьянам освобожденных областей и города Владивостока привет Совета Народных Комиссаров РСФСР».[20 - Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 45.]

13 ноября 1922 г. Народное собрание ДВР провозгласило-объявило власть Советов на всем Дальнем Востоке, а 16 ноября ВЦИК провозгласил ДВР составной частью РСФСР.

Глава вторая. «Хокусин» – экспансия на север

Сначала Китай, затем Россия

Завершение японской интервенции не привело к окончательному урегулированию отношений между РСФСР и Японией. Под японским контролем оставался оккупированный Северный Сахалин, страны не имели дипломатических отношений друг с другом, между ними отсутствовали торгово-экономическое, рыболовное и другие соглашения. Поняв, что одержать верх над Советской Россией в обозримом будущем вооруженным путем не удастся, деловые круги Японии выступили за развитие с ней экономических отношений. Распространению таких настроений объективно способствовало ослабление международных позиций Токио. Японское правительство вынуждено было согласиться с решениями Вашингтонской конференции 1922 г., ликвидировавшими исключительные привилегии Японии в Китае и установившими нормы для японского военного флота, – меньшие, чем для ее соперников. Как дипломатическое поражение было воспринято и прекращение действия англо-японского союза. Воспользовавшись ситуацией, американцы стали теснить Японию в Китае и на рынках стран Южных морей.

Движение за установление дипломатических отношений с СССР возглавил видный политический деятель, мэр Токио Симпэй Гото. По его инициативе в феврале 1923 г. начались неофициальные советско-японские переговоры. Тогда из-за обструкции антисоветски настроенного правого крыла японского правящего класса и активной деятельности в Японии белоэмигрантских организаций и групп добиться успеха не удалось. Однако заинтересованность деловых кругов в урегулировании существовавших проблем и установлении на долгосрочной основе условий экономического сотрудничества, в первую очередь в области рыболовства, побудили правительство объявить «новую политику» в отношении СССР. Немаловажное влияние на изменение японской политики в отношении северного соседа оказало признание его ведущими европейскими державами – в 1924 г. дипломатические отношения с СССР установили Великобритания, Италия, Франция. В мае 1924 г. в Пекине начались официальные советско-японские переговоры, которые завершились подписанием 20 января 1925 г. Конвенции об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией.[21 - См. подробнее: СССР – Япония. К 50-летию установления советско-японских дипломатических отношений. М., 1978; Кутаков Л. Н. История советско-японских дипломатических отношений. М., 1962.]

Согласно статье I конвенции, стороны восстанавливали дипломатические и консульские отношения. По настоянию японской стороны правительство СССР было вынуждено согласиться с положением конвенции о сохранении в силе Портсмутского договора. Однако при подписании документа конвенции уполномоченный СССР по указанию Москвы сделал специальное заявление. В нем говорилось о том, что «признание его Правительством действительности Портсмутского договора от 5 сентября 1905 г. никоим образом не означает, что Правительство Союза разделяет с бывшим царским правительством политическую ответственность за заключение названного договора».[22 - Русские Курилы. История и современность. М., 2002. С. 54.] Тем самым советское правительство заявляло, что не считает себя политически связанным с положениями Портсмутского договора в той его части, где шла речь об уступке Японии Южного Сахалина.

Конвенция разрешала проблему вывода всех японских войск с территории оккупированного Северного Сахалина. Заинтересованные в продолжении эксплуатации нефтяных месторождений острова японцы соглашались на эвакуацию армии с Северного Сахалина только при условии сдачи им в концессию всех или, по крайней мере, 60 процентов скважин. В результате растянувшихся на месяцы переговоров по этому вопросу был достигнут компромисс о выделении Японии на срок от 40 до 50 лет 50 процентов площади нефтяных и угольных месторождений острова при условии уплаты концессионерами советским правительственным органам определенного процента от валовой добычи.

Несмотря на то что одной из статей конвенции предусматривалось заключение договора о торговле и мореплавании, японские власти всячески затягивали решение этого вопроса. Реализации открывавшихся перспектив развития двусторонних связей во всех областях препятствовала позиция Токио в отношении открыто действовавших (вопреки положениям конвенции) на территории Японии и ЮМЖД[23 - ЮМЖД – Южно-Маньчжурская железная дорога.] белоэмигрантских организаций. К тому же недовольство нормализацией отношений выражали военные круги Японии, для которых Россия, а затем СССР являлись традиционным противником, под предлогом необходимости борьбы с которым армейские генералы выбивали для себя крупные бюджетные ассигнования.

Идеологи японского милитаризма убеждали свой народ, что Япония сможет занять достойное место в мире только на пути внешней экспансии. В японской прессе прямо заявлялось: «Если наши экономические и культурные начинания в Китае и Сибири будут прекращены, нам уготована участь изолированной и беззащитной островной страны».[24 - Токио нити-нити. 21.8.1922.] На проходивших в 1923 г. совещаниях военно-политического руководства вырабатывались основы внешней политики и стратегии Японии на последующий период. На них были намечены два главных направления вооруженной экспансии – северное и южное. Соответственно, в качестве основных вероятных противников назывались СССР и США. Подготовка к войне против СССР возлагалась главным образом на сухопутные войска, против США – на военно-морской флот. В Японии были приняты следующие геополитические термины: «хокусин» – «движение на север» и «нансин» – «движение на юг». Если вооруженное столкновение с США рассматривалось в те годы лишь как теоретическая возможность, то будущая агрессия против СССР приобретала вполне зримые очертания. Подтверждением этого является составление генеральным штабом армии конкретных планов ведения боевых действий на территории Советского Союза.

После провала интервенции в 1923 г. был разработан новый план войны против СССР, которым предусматривалось «разгромить противника на Дальнем Востоке и оккупировать важные районы к востоку от озера Байкал. Основной удар нанести по Северной Маньчжурии. Наступать на Приморскую область, Северный Сахалин и побережье континента. В зависимости от обстановки оккупировать и Петропавловск-Камчатский».[25 - Дайхонъэй рикугун бу (Секция сухопутных сил императорской ставки). Ч. 1. Токио, 1968. С. 258–259.]

Стремясь не допустить возобновления конфронтации с Японией, советское правительство в мае 1927 г. обратилось к Токио с предложением о подписании между обоими государствами договора о ненападении. Несмотря на установление дипломатических отношений с СССР, японское правительство не желало связывать себя подобным соглашением. Его позиция сводилась к тому, чтобы «в отношении пакта о ненападении, выдвигаемого СССР, занять такую позицию, которая обеспечивала бы империи полную свободу действий».[26 - Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 7867. Оп. 1. Д. 275. Л. 92.]

Против подписания пакта о ненападении с СССР выступило руководство японской армии. В генеральном штабе и военном министерстве считали, что новую войну следует начать как можно раньше, до того как СССР усилит свою мощь. По мобилизационному плану 1926 г., против СССР должно было быть использовано 18 дивизий. При этом считалось, что ослабленная революцией и Гражданской войной Россия «не сможет выставить против Японии и десяти дивизий».[27 - Дайхонъэй рикугун бу. Ч. 1. С. 302.]

Усилившие свое влияние в политике японского государства, военные круги добились в апреле 1927 г. сформирования кабинета, который возглавил один из идеологов милитаризма генерал Гиити Танака. 27 июня в Токио проходила так называемая «Восточная конференция», по итогам работы которой 7 июля был принят документ «Политическая программа в отношении Китая». В документе указывалось: «В случае возникновения угрозы распространения беспорядков на Маньчжурию и Монголию, в результате чего будет нарушено спокойствие, а нашей позиции и нашим интересам в этих районах будет нанесен ущерб, империя должна быть готова не упустить благоприятной возможности и принять необходимые меры с целью предотвратить угрозу, от кого бы она не исходила…» Ссылки на «обеспечение спокойствия» не могли затушевать подлинные цели создателей документа, которые состояли в оккупации Маньчжурии и Монголии и превращении их в управляемые Японией марионеточные государства. «Эта конференция делала маньчжурский инцидент неизбежным», – указывается в японской «Официальной истории войны в Великой Восточной Азии». Перспектива утверждения японской армии в Маньчжурии и Монголии создавала реальную угрозу Советскому Союзу. Для защиты дальневосточных границ страны в августе 1929 г. была создана Особая Дальневосточная армия (ОДВА).

В то же время, несмотря на наличие в правящих кругах Японии противников развития связей с «большевистской Россией», установление дипломатических отношений способствовало активизации торгово-экономических связей. В 1928 г. была заключена советско-японская рыболовная конвенция. В 1929–1930 гг. объем торговли достиг 43,1 млн иен, в четыре раза превысив довоенный товарооборот между Японией и Россией.[28 - Очерки новейшей истории Японии. М., 1957. С. 64.]

В мае 1929 г. в СССР был принят первый пятилетний план экономического развития страны. Параллельно началось осуществление программы создания современной военно-технической базы для обороны государства, повышения мощи вооруженных сил до уровня первоклассных европейских армий. Это беспокоило составителей японских планов войны против Советского Союза. В июле 1931 г. в японской прессе было опубликовано выступление генерала К. Койсо на заседании кабинета министров, в котором говорилось, что «выполнение пятилетки создает серьезную угрозу Японии… Ввиду этого монголо-маньчжурская проблема требует быстрого и действенного разрешения». Перед этим японский посол в Москве Х. Хирота рекомендовал начальнику генерального штаба проводить «решительную политику против Советской России и быть готовыми в любой момент начать войну с целью захвата Восточной Сибири».[29 - ГАРФ. Ф. 7867. Оп. 1. Д. 257. Л. 90.] 29 марта 1931 г. военный атташе японского посольства в Москве подполковник Ю. Касахара писал в генеральный штаб: «Япония должна продвинуться, по крайней мере, до озера Байкал, рассматривать дальневосточные провинции, которые она захватит, как часть собственной империи и создать там военные поселения на долгие годы».[30 - История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 1. М., 1973. С. 90.]

Составленный в конце 20-х гг. генеральным штабом армии план войны против СССР «Оцу» предусматривал нанесение ударов по советскому Дальнему Востоку с моря и из северных районов Кореи. Однако существовали сомнения в успехе такого десанта. Как указывают японские историки, после разгрома в 1929 г. китайских милитаристских банд и совершавших многочисленные нападения на дальневосточные районы СССР и КВЖД русских белогвардейцев «японская армия резко изменила свои взгляды на Красную армию».[31 - Фудзивара Акира. Тайхэйё сэнсо си рон (Рассуждения об истории войны на Тихом океане). Токио, 1982. С. 5.]