Веркина война. Чирок

Паромщик не спеша подошёл:– Чего трезвонишь как дьячок на колокольне!?

– Приказ, дед, – ответил молодой парень.

– На войну в другую сторону спешат, – буркнул дед.

– Я бы – не против, весело ответил парень, – да язва, чёрт побери, тут мне фронт определили, поспешать надо, а ещё сто вёрст по горам колесить и темень скоро.

– Смотри в пропасть не свались, да не застрянь где.

– Ничего, в горах дорога камнем мощёная, а мне, хоть тресни, груз важный с завода забрать надо: без него сотни людей без работы стоять будут.

– Знаю куда торопишься, так заезжай, да помоги по-молодецки паром быстрей двинуть, чаем я торопыгу поить не буду.

– Понятливый ты дед, а это что за извозчики собрались, – кивнув в сторону Веркиной команды весельчак.

– А, эти, – с вызовом сказал паромщик, – главный продукт фронту везли -хлебушек насущный. Сухарь не сжуёшь- в поход не пойдёшь, а твои железяки тоже приложатся.

Парень с интересом поглядел на Верку: та отвела взгляд и отдала команду на погрузку. Потом все вместе дружно вцепились в металлический трос протянутый через реку и паром двинулся с помощью лебёдки и человеческих рук. Парень встал с Веркой рядышком и пытался завести разговор, который не заклеился. В голове у Верки кружились мысли, как осенние жёлтые листья с берёз на ветру, как быстрее закончить свой недолгий поход ко времени и без неприятных приключений. Начинало вечереть, а осенью темнеет быстро. Моросил нудный дождик. Близкая темнота осенней холодной ночи и возможная встреча со зверьём пугали. Шофёр, не обескураженный, что не успел отвесить приятной девице положенные, по его молодому разумению, комплименты, отвесил с подножки, фырчащей как лошадь полуторки, поклон и весело брякнул:– Поехали! Дал протяжный сигнал и нажал на газ.

Опасения оказались напрасными. Один раз дорогу пересекли миролюбивые лоси. Плащи и брезент прикрывали от дождика, а лошади торопились в тёплое стойло, где ждала охапка сена и тепло. Только у переднего возницы лошадь притомилась, хрипло дышала и роняла на землю пену изо рта. Бока её взмокли и вздымались как кузнечные меха. Бригадир сидел в конторке у керосиновой лампы и дремал. На дворе уже было темно. Скудный свет луны едва пробивался сквозь тёмные облака. Темнеющий лес был тих и недвижим. Бригадир вышел, потягиваясь на крыльцо, стряхнул с себя накопившуюся за день усталость, раскинув несколько раз руки в стороны и притопнув ногами. Верке указал, чтоб отнесла бумаги в контору и, если не боязно, шла с девчёнками домой. С мальчишками стал распрягать лошадей. Взмокший серый мерин преклонного возраста, уже испил из лужи холодной воды, раздул бока и тяжело дышал, а когда его распрягли, лёг на холодную землю и устремил лиловые влажные глаза в небо. Бригадир подошёл к нему, пощупал и погладил тело, приложил ухо к широкой вздымающейся груди и горько сказал:– Недоглядели… Не жилец! Возничий, услышав это, засунул нагайку за голенище сапога и зашмыгал носом. Слёзы побежали по лицу, умытому дождинками. Когда ребятня и Верка отправились в темноте по домам пришёл конюх. Увидел безотрадную картину. Бригадир, насупившись, думал что делать и решившись дал распоряжение: – «Серый» отжил своё, пока не издох от болезни, придётся забить. Как-нибудь вывернимся, хотя спрос будет, а с людьми мясом рассчитаемся. Кормить всех надобно и колхозник с пустым животом ходить не должен. Мне за падёж каждой скотины выговора не миновать, да, наверное, и меня поймут, если кто проговорится. Начальство далеко и занято сильно и нам в самую пору своей головой думать надобно!»

– Как не понять! – Всё исполню, – ответил конюх. За ночь с мужиками справлюсь и доложусь.

*****************************************

Через неделю Верке велено было явиться на центральную усадьбу с тёплыми вещами и запасом продуктов на день к девяти часам утра. Известие, писаное на бумаге с печатью, привёз бригадир, от которого и узнала, что по разнорядке от сельского совета будет направлена на временные работы. Предупреждая Веркины вопросы, при вздохах матери, присевшей без сил на краешек кровати, бригадир сказал, что работать будут недалеко, работа тяжёлая, мужицкая, в лесу и поэтому приготовиться как следует нужно, а кормить их будут за казённый счёт, поскольку заказ военный и скорый. На какой срок работа предстоит —не указано, но было ясно -пока не исполнят до дома, вряд ли вернутся. «Видно в лесорубы записали», -сообразила Верка, зная что на ближнюю тарную фабрику, что выпускала ящики для снарядов мимо села везли лес кругляк, а по осени все мужик лесорубы оказались либо на фронте, либо использовались по другой надобности. Так и оказалось. Бригада «Ух!», как её назвал уполномоченный из района состояла из восьми женщин и девиц не имеющих малых детей или имеющих нянек старух, крепких и привычных к мужской работе. Отыскали бригаду по хуторам и бригадам и волею начальствующих лиц и сложившихся тяжких обстоятельств решили отправить на лесную делянку на пологих склонах древних гор Приуралья, где раньше валили лес на паркет и для нужд социалистической индустрализации. Вместо паркета, черенков для лопат, стульев, ящиков для продуктов паркетный заводик у большого посёлка где раньше вблизи дымился древний металлургический заводик, паркетчики должны были по военному ведомству штамповать ящики для снарядов и патронов. К осени 1942 года производство снарядов сильно выросло и срочно требовалась деревянная тара. Вот и решили сверху, что женская ударная бригада лесорубов с помощью двуручной пилы называемой «Дружба» и топора добывать Ель и берёзу и тем крепить оборонное могущество страны. Работа нелёгкая, в лесной России привычная, а при «вожде всех народов» освоенная массово уголовниками и политическими заключёнными на громадных просторах матушки-России. Лес гнали на великие стройки и за рубеж в обмен на станки и оборудование для заводов. И женский труд на лесосеке тоже был освоен. Ничего нового! Пили, руби сучки, вези на пилораму или кругляк в вагон. Физический труд на природе и свежем воздухе, а не в дымном горячем цеху, только укрепляет здоровье, если всё в меру, а не через понукание и через силу. А какая мера, если война смертельная идёт! Тут вкалывай до седьмого пота, рот не разевай, и не жалуйся! Восемь персон женского пола от восемнадцати до сорока лет, были снаряжены на заброшенную делянку в лес по снежному первопутку на санях. Колхозный завхоз выделил и принёс всё необходимое на первый случай: инструмент исправный, наточенный, продукты, посуду, большие казан и сковороду с чайником, вёдра; повелел хранить в исправности и чего ещё будет надобно сообщать. Сказал, что избушка- сторожка всех уместит, печку проверит и деревянные палати для сна, приведёт в порядок. В запасе была и землянка, вросшая в землю и годная для проживания, если крепко постараться и наладить в ней быт. Выбирай апартаменты! Пилёные чурбаки от прошлых заготовителей годны на дрова. Рукавиц выделили с избытком – целый мешок – значит долгая работа предстоит, а на носу зима. Поспешать надо, пока дороги не совсем глубоко под снег уйдут. Нормы лагерные, работай хоть до упаду и темна, а норму дай. Работой и костром грейся и не чихай! В бригадирши определили бездетную одинокую вдову из эвакуированных из Белоруссии в глубь страны и оказавшуюся в районном центре далёкого Урала. Эти сведения тихонько местным девкам и бабёнкам собранным в бригаду сообщил завхоз. Муж- офицер- пограничник погиб в первом бою в уже далёком тягостном 1941-м году, а вдова офицерская чудом добралась до отступающих частей и оказалась в глубоком тылу из-за ранения. Теперь вот находится в районных кадрах и в прежней жизни была: и стрелять обучена и, по мнению завхоза, при красивом лице и широкой кости крестьянскую закваску имеет и ценным кадром считается. Лицом и фигурой на знаменитую артистку походит – Любовь Орлову и на таких всякий мужик взгляд бросает, и присохнуть готов, да где сейчас найти достойных кавалеров. Вызвалась работать сама, когда переселенке было сделано несколько предложений, среди которых не самым сладким было лес валить, но видно душа просила и забвения и покоя, но чтоб с людьми связь крепить и в несчастье держаться. Знала бывшая лесовичка- белоруска, что всякое дерево человеку силу даёт и от тёмных мыслей отворачивает. Представилась просто « Варварой», сколько лет не сообщила, да и зачем это. О себе ничего не сообщила. Всему своё время. В женском коллективе языки развязываются проще и все тайны выходят наружу, особенно когда тяжко на душе. По повадкам сразу было видно, что такая и мужиком командовать сможет и сидит в ней какая-то сила: злая ли, добрая ли, но которая поддерживает душу в мире этом. Взгляд и движение выдавали уверенность, а слова скупы и тверды. Верка двух девушек – одногодок знала и быстро нашла с ними общий язык. Сборы были недолги. В три телеги загрузили: пилы, топоры, лопаты, наждачный круг для заточки инструмента, который завхоз приказал беречь пуще глаза, несколько старых полосатых матраса с большими жёлтыми пятнами, кухонный инвентарь с продуктами, валенки на резиновом ходу и уже разношенные. Каждой завхоз подобрал ватные штаны и фуфайки не первой носки, но отстиранные и приличные. Глава сельсовета ввёл в курс дела и дал команду завхозу доставить бригаду на место работы и временного лесного проживания, поинтересовался здоровьем и, не получив отказа, указал завхозу на месте определить как устроится и определить что ещё необходимо. На прощание коротко бросил главные слова унёсшиеся белыми облачками в холодный воздух:– Время дорого, девчата, и продукция ваша позарез нужна, без мужиков обойдётесь, а то ещё спать не будите по ночам, – пошутил не к месту и сам, поняв это, закашлялся и покраснел. – Командир ваша- Варвара Васильевна, стрельбе обучена и винтовка с патронами для обороны от разного зверя лесного выдана. От зверя двуногого нынче тоже обороняться надо. В одиночку и без спросу в лесу не бродите, Костёр чтоб всегда горел, а мы по дыму и огоньку в ночи знать будем, что у вас порядок. До деревни вёрст семь и темнеет рано, так что новое место жительство хорошенько обустройте. В случае чего дымом чёрным кольцами сигнал подайте. Знаете как?

Варвара кивнула головой.

– Дорога подмёрзла и укатана и машину за лесом через два дня уже пошлют, По снежку трактор с санями большими с завода посылать будут. Грузить вам придётся, Пилите так, чтоб не в тягость было поднимать, вам ещё рожать будущих защитников. Помните, вы, на военном положении и вам питание по фронтовой пайке организуют и колхоз чем может – поможет. Завхоз наш, Митрич, с вами связь держать будет и к нему все вопросы. Уж, вы, красавицы меня не подведите, а то три шкуры с меня снимут и голым по миру пустят. Вопросы есть?

Девичья команда молчала. Что спрашивать, если за них всё решено и отказаться нельзя, и стыдно.

– В случае чего, письма родным пишите. Совет вам один подать могу, если память мне не изменяет, на делянке кроме сторожки землянка есть просторная; я вам следующим рейсом печку железную пришлю и камешков из речки, да котёл большой и можно будет баньку обустроить. Заводчане заботливые печку у себя обнаружили и с нами поделились. Дров там и воды полно и для здоровья банька полезна, топите хоть каждый день. Стряпуха, ваша, пусть и за банькой присматривает, и одёжка там обсохнет. Митрич это дело уладит, только вы его в этой бане не запарьте, больно вас много на одного мужика. Главное берегитесь, когда лес валить будете; Митрич инструкцию даст и покажет, как сподручнее работу делать и не зашибить себя. Я за вас головой отвечаю и спать спокойно хочу. Жду хороших вестей. Будет время, может, к вам наведаюсь, тогда по душам поговорим. Лады!

– Лады! -за всех ответила Варвара Васильевна.

Митрич залез на первую подводу и подозвал двух знакомых девчат, чтоб шагали рядом, а остальным подал команду: – Один на возу правит, а двое рядом идут, да меняться, чтоб не всю дорогу пешком шагать. Варвара спросила кто с лошадьми дело имел и быстро расставила всех на места. Верка на время села возницей на вторую телегу, усевшись на мешок с валенками. Варвара зашагала рядом. Таким походным порядком на трёх повозках с возницами и шестеро пеших двинулись с равнинного подножья старых гор поросших сплошным лесом, который дальше на севере расстилался тайгой до самого Тихого океана. « Тут немцу не пролезть», – подумала Верка. Ближняя делянка, где были вырубки, выделялась на горизонте пролысиной на плешивой голове одного из каменистых холмов некогда, миллионы лет назад бывшего горой на границе Азии и Европы. Чем дальше вверх, тем склоны становились круче, лес стоял стеной, а впереди ждал «Седой Урал». Дорога была проторена, тянулась вверх..Уклон был небольшой = значит вывозить под горку будет легче и дорога домой скорей., а так дотащились за два часа. Земля затвердела и дорога подмёрзла. В лужицах по дороге под колёсами телег похрустывал тонкий ледок. Потревоженные непрошеными гостями птицы взлетели с деревьев. Показалась вырубка, за которой густой стеной теснились стройные зелёные ели. Березняк остался внизу и золотился в лучах солнца. Денёк выдался светлый, безветренный, не слезившийся дождиком. Небо было чисто после вчерашнего хмурого дня. Лёгкие белые облака, как белые парусные корабли, медленно плыли в сторону горной гряды, чтобы затем скрыться за ней на просторах Сибири. Митрич подвёл итог своим дорожным наблюдениям за природой: – повезло вам девчата, последние погожие денёчки вам в подарок боженькой отпущены, хорошо бы, чтоб подольше продержались. Ветер по лесу шибко не разгуляется. Вырубка ощетинилась прошлогодними пеньками и не сожжёнными высохшими ветвями, сложенными в кучи. Среди вырубки высилась небольшая сторожка, ладно срубленная; крытая старым железо с домов зажиточных хуторян, которых согнали с личной земли, раскулачили, а всё годное в хозяйстве перетащили в колхоз на центральную усадьбу. Дощатый пристрой с крыльцом. Крыша была плоская, односкатная для стока воды. Труба печная была цела. Митрич первым соскочил с воза, бодро, разминая ноги, протанцевал к крылечку, вошёл в пристрой, где обнаружил приличную поленницу сухих дров. Открыл тяжёлую дверь, внутри обшитую старым одеялом и несколько минут осматривал оценивающим взглядом помещение с единственным широким окном, которое было застеклено. « Сухо и тепло должно быть» – подумал завхоз. «Печку, кто-то в порядке содержал и тёплая ещё». Вышел задумчиво покачивая головой и озабоченно сообщил Варваре, что уже обошла сторожку и осмотрелась вокруг:

– Тут кто-то похозяйничал, может прежний жилец заявиться или кто-то на охоту в лес снарядился, хотя сейчас и охотников не осталось, так что будьте на стороже, а я постараюсь разузнать, какой двуногий здесь шастает. Девчата разгружали телеги и весело обсуждали своё будущее проживание в лесной чащобе. Митрич заглянул в землянку и вышел удовлетворённым тем, что обнаружил внутри. Варвара командовала, куда, что разместить. Верка занесла в дом, который не оказался совсем остывшим мешок с валенками. Печка хранила ещё тепло, на столе стоял чайник, но мысли её и взгляд устремились на свежую золу, что была просыпана у печки ив голове родился немой вопрос: «Кто?» Заглянула в чайник; вода не замёрзла. В углу лежали сухие колотые дрова, а в воздухе, на тонкий девичий нюх, стоял запах табака. На улице Митрич с Варварой стояли в сторонке и о чём-то тихо беседовали. Разобравшись с доставшимся хозяйством, бригада была усажена на нары, которые служили и скамьями. У окошка стоял длинный, грубо сколоченный стол для трапезы. Завхоз смёл с него крошки и прибрал немытую тарелку. Когда все уселись на нары, а Митрич с Варварой на длинную скамью завхоз тихим ровным голосом повёл осторожно речь: -Вот что, девоньки, я вам скажу. До вас тут кроме лесного зверя на делянке и двуногое существо появлялось. Остерегитесь. Если наследит, сообщите сразу. Дезертиры по пещерам и лесам укрываются. Мало их, поодиночке скрываются; потому держитесь вместе и без спросу никуда дальше сортира не отлучаться. Завтра приеду проведать, да досок привезу; кое- что наладить надо. Гвозди и верёвки я вам оставлю. Под навесом у опушки поленья сухие заготовлены прошлогодние, так вы дров наколите и жизнь свою по усмотрению Варвары Васильевны устраивайте. Печку я посмотрел и глины с извёсткой доставлю: замажите трещины, забелите, да смотрите, чтоб не угорели и не сгорели. Если ночью топить будете, то дежурить придётся. Сейчас вам запор изнутри прочный прилажу, да и в обратный путь. Вы, Варвара Васильевна, их в узде держите; раз в начальство назначена, то и за всё ответ в вашем хозяйстве держать придётся, а я чем могу, тем помочь должен. Сейчас не делянку на часок выйдем и я на деле покажу и расскажу как лес валить и себя не загубить. От трёпа моего пользы мало пока сами не увидите и не испробуете. Тут спешка не нужна. За работой не замёрзните. Одёжку для работы всегда сухой держите; это вы и без меня знаете. Не вздумайте, пилу и топор поначалу без рукавиц держать, у кого на руках мозоли не натёрты; новый мозоль худе пчелы жалит. Натрёте мозоли кровавые, то – и не работники. Смазку я вам в банке оставил на подоконнике, лампы и керосина у меня сейчас нет; нащепаете лучины, да на первый случай свечек несколько есть. Если что забыл, после инструктажа добавлю, а вы вопросы зададите, а сейчас марш на улицу да топор с пилой возьмите, чтоб науку одолеть.

Науку эту все в зачатке знали, а о всех хитростях, опасностях Митрич рассказом и показом довёл до сознания каждого. Показал, как без опаски подрубать ствол и рубить сучки, с какой стороны стоять и куда валить, как легче пилить. Больше всего ноги беречь и потому в валенках с галошами по осени ходить, а по снежку и без галош можно, да при рубке, чтоб ноги не повредить валенки так подобрать чтоб они ноги не жали, были просторными и пальцы кроме носков вязаных сухих тряпками защитить, если топором не так махнут. Митрич посмотрел как новоявленные лесорубы и топором машут как дятлы и пилой мелодии выводят. Остался доволен, и когда с лёгкого морозцу разрумяненные вернулись в лесную избушку сделал последние наставления:

– Струмент точить не ленитесь. Плохо дело движется, когда струмент тупиться; он тогда и песни другие поёт и рукам отдыха не даёт. Верю, что хозяйки вы добрые и науку эту одолеете, я то, в школу, как вы, не ходил, а грамоту и счёт одолел. Шапки вам выдали. В платках несподручно, а так и уши не отморозите, а вот за носы не ручаюсь; вот платками и шею и рот и нос защитите и воздух холодный не глотайте. Бойтесь ветру холодного и зверя голодного. Собаку я вам ещё привезу, злую, так, вы, к ней подход имейте – она вам помощью будет, но на ночь ей место найдите, чтоб волки голодные не задрали. Медведи скоро в спячку залягут, а если шатун какой явится винтовкой в крайнем случае пугнёте; Варвара Васильевна тому обучена, на границе жила и знак имеет «стрелка Ворошиловского».

Девчата сидели тихие и задумчивые- с такой жизнью они столкнулись впервые и потому к каждому слову Митрича прислушивались со вниманием. Верка вспоминала всё – чему учил её отец, и до чего дошла своим умом в нелёгком крестьянском труде требовавшем работы и с животными и с разнообразным инструментом- это не пером каракули на белой бумаге выводить и даже умные книжки писать, труд физический, разнообразный, нелёгкий и для тела и для головы, если она не сообразит как труд этот облегчить, Присказка Митрича- « Везде нужна сноровка, смекалка, тренировка», которую он позаимствовал из довоенного фильма и которой он успокоил оробевших девчат ещё в правлении колхоза, прозвучала и на делянке.

– Завтра с досками и брусьями ещё обернусь, – продолжил завхоз, – лежанки ваши в два яруса налажу, чтоб простору на полу было больше, да наверху для мерзляков теплее спать будет, а одну ночку потесниться придётся, как говорят: «В тесноте – да не в обиде». Извините, что заранее обустроить не смогли; приказ «как снег на голову свалился», видать, крепко нужна ваша работа. Двух девиц я сейчас с собой возницами заберу; пусть они по вашему заказу родню обойдут, всё расскажет и, если есть, что ещё вам нужно спросит из дома, пусть привезут и завтра со мной вернутся. Работу с завтрашнего дня начинайте; вскоре машину или трактор ждите труды ваши принимать, Есть желающие написать или сказать? Девчата стали переглядываться и переговариваться.

– Чего возить, – отрубила командирша, – перины и подушки не к месту, не лежебоки приехали. Мыло бы не помешало.

– Да где ж я мыла найду, вы золой из печки руки мойте, а баньку справим так и волосы полоскать можно, а старуха моя крапиву и ромашку заваривает, так этого добра я вам доставлю, а жене красоту наводить нечего, я и так её нечёсаную приголублю, если вы меня отсюда живым отпустите. Работа у вас не пыльная; на завод за печкой поедем, так я там поспрашиваю на счёт мыла, может их снабжают. Ну, хватит слова по ветру пускать, пора и дело начинать. Кто со мной телеги вниз погонит и ночку дома переночует?