Странники земель Повременья

Но сейчас Антон не был расположен к шуткам. Димыч мгновенно почувствовал это и заговорщицки подмигнул:

– Может, обсудим, что да как быть? Такие сны не часто сняться. К чему бы это такая мутотень приснилась, ты сам как думаешь?

– Да ладно, – опускаясь на стул, нехотя буркнул Антон. – Чего мусолить этот бред. Не иначе, с перебору это. Вчера к «солдафонше» подвалили её подруги, тяп-хряп по маленькой, ну и так нахряпался, что весь мокрый проснулся от этого бреда.

– Не-не, под это дело очень хорошо пойдет водочка. Давай-ка, поподробнее излагай.

Димыч, сопя и наяривая баранину под конвейер стопок, молча слушал излагаемую братом ночную, как он сказал, «мутотень». Антон не стал говорить о идиотском пророчестве мужика насчет Димыча. Он весь свой рассказ свел к интересной теории пьянства и нереализованных возможностях.

Димыч довольно отрыгнул на последних словах Антона и пьяненько резюмировал:

– Ты как вчера родился! Этим байкам сто лет в обед. О них не знают только младенцы, которым молочко дают из титек. Да и то, не уверен, что это молочко часто не бывает разведенным водочными градусами. Фигня все это! – закончил он, и, делая попытку подняться, пробормотал про себя:

– Есть же еще малохольные, которые ведутся на любой бред… Пойду, отолью.

Его желание было весьма своевременным. Пока Антон выкладывал прописные истины ночного бомжа, Димыч влил в себя полбутылки, щедро запивая дозы квасом. Чуть пошатываясь, он, придерживая свое могучее тело руками за стену, двинулся к выходу.

Антон меланхолично прожевал кусок жирного мяса, с раздражением думая о любви брата к подобным яствам. Несколько минут он смотрел на выставленные заготовки, перебирая в уме ближайшие заказы. Все они выходили на дальних, районных кладбищах, особенно на новом, Домодедовском. Там было еще опасно промышлять заказами, но огромный плюс в виде нетребовательных и покладистых заказчиков перекрывал все риски.

Едва Антон прокрутил в голове нужную информацию, как в дальнем конце коридора, где располагался туалет, он услышал грохот и дикий вскрик. Вскочив, он бросился к туалету. В сумрачном свете, едва освещавшего конец коридора, он увидел лежащего ничком брата.

Подскочив, Антон перевернул его и в ужасе увидел, что лицо Дмитрия было все залито кровью. Антон схватил его за руки и, напрягая все силы, потащил полуторацентнерное тело брата к мастерской. В голове билась одна мысль: «Кто мог это сделать?!». Там, где лежал Дмитрий было ровное место, и ничто не могло попасть ему под ноги, чтобы его опрокинуть.

На пределе сил он дотащил брата до мастерской, напрягая последние их остатки взвалил Дмитрия на диван и бросился к умывальнику. Сдернув с вешалки полотенце, он схватил из аптечки перекись водорода, бинты. Осторожно протерев лицо брата, Антон увидел на лбу Дмитрия огромное рассечение кожи, до кости черепа.

Димыч был еще без сознания, а потому Антон, осторожно намочил перекисью ватный тампон и промокнул рану. Несколько раз проделав эту операцию, он остановил кровь. Замотав бинтами голову брата, Антон бросился к телефону:

На диспетчерской скорой помощи женский голос жизнерадостно вопросил:

– Диспетчерская скорой помощи. Слушаю, что у вас случилось?

– Алле, алле, скорая… тут мужчина при падении разбил себе голову… Он без сознания.

Назвав адрес, Антон попросил диспетчера прислать санитара, чтобы перенести мужчину в скорую, ввиду его большого веса. Девушка-диспетчер попалась толковая, она сразу сообразила, что нужно и заверила, что все сделает.

Димыч застонал и открыл глаза:

– Что это со мной… Тошь, где я?

– Лежи, не разговаривай, сверзился ты об пол головой и разбил лоб. Молчи, у тебя может быть сильное сотрясение мозга. Не двигайся, я вызвал скорую, сейчас она подъедет, я пойду встречать. Лежи, не двигайся, ты меня понял?!

Димыч закрыл глаза и сказал:

– Понял… иди…

Едва Антон поднялся, как увидел въезжающую во двор скорую. Через несколько минут он уже мчался по Москве в институт Склифосовского.

Димыч чуть стонал, потом, открыв глаза, он глянул на Антона и прошептал:

– Меня опрокинуло привидение… у нас в подвале есть привидение…

– Ну, ну, успокойся, разберемся… ? с тревогой ответил Антон. – Я проверю.

Он понял, что у брата начался бред. Глаза Димыча лихорадочно блестя, уставились в потолок машины и он, продолжая стонать, едва слышно сказал:

? Тошь, этот мужик погрозил мне пальцем и ушел в стену… а ноги мне путами завязал…

– Ладно, ладно, я разберусь с этим мужиком. Ты береги силы. Уже приехали…

Пока шли необходимые процедуры по оформлению брата, он Антон со страхом думал, что падение Димыча может обернуться серьёзными последствиями. Когда его увезли, Антон дождался в приемном отделении врача:

– Доктор, что с братом? Серьезная травма?

– Успокойтесь, ничего особенного. Неделю-другую полежит, проведем обследование. Там видно будет.

– Скажите, какие-то последствия могут быть?

– Слушайте, мужчина, ваш брат получил травму головы. Это всегда серьезно. Но, судя по первоначальному осмотру и характеру ссадины, все говорит о том, что удар сначала пришелся по касательной, видимо, он задел при падении стену, а уж потом ударился об пол. Если бы не это, все было бы гораздо серьезнее, так что вашему брату крупно повезло, учитывая его комплекцию. Есть еще вопросы?

– Когда можно будет прийти к нему?

– С завтрашнего дня в часы приема…

Выйдя из института, Антон позвонил жене Дмитрия и все рассказал. Объяснив, что и как, он пообещал вечером зайти. Он вышел на Садовое кольцо, огляделся и тронулся к ближайшей остановке. Пока Антон ехал назад в мастерскую, понял, что на ближайшие десять, а может и больше, дней он остался один. Димыч выполнял значительный кусок работы, а потому при мысли, что столько заказов повиснут в воздухе, у него защемило сердце.

Деньги были нужны. Сезон заказов с наступлением дождей и осенних холодов закончиться до следующего года. А потому единственной оставшейся возможностью была самая интенсивная работа, чуть ли не на износ, чтобы сделать хороший финансовый задел на зиму.

«Димыч… стручок морковный! Допился до чертиков… мужик, видите ли, пальцем погрозил! Черт, глюков нахватался!..».

Он был одновременно и страшно зол на брата, и, вспоминая его рану, сочувствовал, но больше всего жалел себя… Впереди маячили бессонные ночки. Он уже явственно слышал нудный, беспрерывный стук киянки, долбящей по скарпели, которой с утроенным вниманием нужно вгрызаться в коварную массу хрупкого известняка.

Глава 4

Как и предполагал Антон, дело без Димыча затормозилось почти до нуля. Теперь ему приходилось работать в своей мастерской урывками. В довершении ко всему, дирекция кинотеатров Киевского района, в раже социалистических соревнований, устроило неделю какого-то невразумительного показа фильмов о строительстве социализма в такой отдельно взятой стране, как Монголия.

Любая другая страна устроила бы Антона почти полностью: нужно было бы всего-то переворошить старые эскизы к афишам, черкнуть аннотацию и чуть подправить название. Но тут!..

Злобно матеря и придурковатую дирекцию, и самобытную страну Монголию, Антон потратил уйма времени, чтобы извлечь из разных печатных источников что-нибудь по изображениям юрт, самих физиономий монгольских актеров, верблюдов на фоне бескрайней степи и еще что-нибудь из местечкового колорита.

Убив массу времени на первую пару афиш, Антон все это время пытался как-то избавиться от мучительной мысли, свербевшей в голове: «Через пару дней нужно ставить еще три доски на Митинском и Хованском… Вот хрень, хрень!..» в бессильной злобе долбанул он флейцем в стену.

Где было взять время, он не знал, а в следующие два-три дня он из-за дебильной выходки начальства вряд ли сможет урвать. Оставалось только одно – просить кого-то из знакомых ребят выручить с работой.

Антон бросился к телефону. Его настойчивые звонки по куче адресов не давали никаких результатов. Ни у кого из обзвоненных приятелей не оказалось свободного времени; либо та же история, как и у него, либо отпуск помешал Антону переговорить с другим, отбывшим в благодатный Крымский край, либо отговаривались чрезвычайной занятостью разными делами.

Оставалось одно, последнее средство – куркуль Миронец! Этот мужик, весьма представительный из себя, в профессиональном отношении был совершенным ничтожеством. Все, знавшие его, удивлялись, как этот криворукий бездарь умудряется сидеть на месте главного художника в одном из значимых кинотеатров города.

Это уже потом стало известно, каких финансовых средств это ему стоило. Но до тех пор многие, общающиеся с ним коллеги, ехидно намекали на нечто более серьезное, чем рабочие отношения с главой директората этого куста кинотеатров.