Волкодав

– Да, Виктор Николаевич, вы нас почему-то игнорируете последнее время. Приезжайте, организуем шашлычок под коньячок, уха опять же. Речка, стрекозы – лепота! – Шутов токовал, как тетерев в апреле.

– Приеду обязательно на следующей неделе. Вот только с делами разберусь.

Большаков посетовал на кабинетные будни, в которых просвета не видно. На то, что дел невпроворот, а специалисты аховые, ничего поручить нельзя. Потом перешел на деловой тон:

– Кстати, там у тебя в Малаховке один ухарь строиться надумал.

– Знаю, Стругачёв Алексей. Лес мы ему выделили.

– Ты приведи его в чувство. Ходит, жалуется, а бумаги грамотно не может оформить. Он что, лучше других? Подскажи ему, как это сделать, чтобы не обивать пороги до морковкина заговенья. А то вообще ничего не получит.

– Сделаю, Виктор Николаевич…

* * *

.„Алексей шел домой в растрепанных чувствах. Получается какой-то заколдованный круг. Вернее, стена. Одну преграду обойдешь, появляется другая. Вспомнился эпизод из сказки: одну голову у Змея Горыныча отсечёшь – сразу вырастает другая. Вот и в его ситуации: «нарисуешь» эти пять метров, придумают еще какую-нибудь каверзу.

Он вспомнил, как мастер их участка на заводе, Фе- дотыч, хотел продать дом в деревне. Стали межевать земельный надел и оказалось, что прежние межеваль- щики сделали всё криво: две сотки оказались лишними. Федотыч попросил прирезать их к огороду, заплатил налог за прошедшие десять лет (с момента прежнего межевания). Согласовал с соседями. Но дело застопорилось. Объявился какой-то их знакомый – «решала» (бывший работник райадминистрации). Запросил пятьдесят тысяч за «устаканивание» вопроса. Федотыч на дыбошки! Как так! Он все законно делает. Но в районе его огорошили: надо, мол, новый генплан деревни утвердить. А в области его почему-то не утверждают.

Неизвестно, чем бы все кончилось, но тут к Федо- тычу приехал на каникулы сынок-студент. Услышав как отец кроет матом чиновников, парень, покопавшись в планшете, огорошил родителя:

– Отец, а у тебя не должно быть никаких соседей.

– Как так?

– А вот смотри, на снимке из космоса за твоим домом чистое поле!

– Это что же, выходит, соседние коттеджи – самострой?

– Выходит, так…

В районной администрации, выслушав гневную тираду Федотыча о самостройщиках, неожиданно заявили: они тоже люди и им надо пойти навстречу.

До Федотыча дошло, наконец. Тот решала «согласовал» в районе новострой, а вот в области с утверждением генплана вышла заминка. За счет правильных документов Федотыча под сурдинку хотели узаконить и незаконные коттеджи. Не прокатило.

Как всё это закончилось, Алексей так и не узнал: вскоре уволился на пенсию.

* * *

Вспомнив случай с Федотычем, Стругачёв пожалел, что стал выправлять разрешительные документы. Строить бы тихой сапой и вся недолга. Ведь на старом месте, на этом же фундаменте. А если бы прищучили, включил дурку: не знал, не ведал, ни сном, ни духом. Теперь, конечно, поздно это делать. Теперь, когда он поднял бучу, за ним пригляд будет будь здоров! А просвета нет. Головы Горыныча растут быстрее, чем их срубают.

Сегодня получил очередной отказ. Мотивировка: в ста метрах от дома находится храм «Тихвинская церковь 1704 г.» А это граница охранной зоны, и расстояние от нее должно быть не менее двухсот метров.

У Алексея еще была какая-то надежда. Когда неделю назад к нему подошел специалист сельской администрации и предложил свести с людьми, которые за пятьдесят тысяч быстро решат его проблему, Струга- чёв послал его в эротическое путешествие. Но сегодня сник окончательно. Ходить по коридорам власти сил не было.

На лестничной площадке встретил Капканова. Тот спросил:

– Алексей, у тебя такой вид – в гроб краше кладут. Что случилось?

Стругачёв рассказал про свои злоключения и мрачно спросил:

– Михалыч, что делать? Может и впрямь взятку дать?

– И дай! – Капканов приобнял Алексея за плечо. – Только по-умному. Сходи куда следует, там тебе и деньги дадут, и сделают всё как надо!

Алексей удивленно посмотрел на соседа:

– В ментовку что ли?

– Нет, эти тебя же и продадут. Тебе надо в «контору глубокого бурения».

– КГБ?

Михалыч улыбнулся:

– Теперь она называется по-другому…