Чужие ордена

Однако, как это не раз случалось в его исковерканной жизни, вскоре случилось самое невероятное. Опять пришла большая беда, если так можно назвать грандиозный конфликт, возникший у Михаила Афанасьевича с новым командующим округом…

Глава 15

Назначение Жукова командующим Уральским военным округом оказалось для Романова совсем неожиданным и очень неприятным. Он отлично помнил свои прежние стычки с маршалом и до войны, и особенно во время битвы за Москву. Именно тогда, выполняя в корне неправильные указания Жукова по перестройке обороны дивизии, Михаил Афанасьевич и потерпел поражение от наступавших немцев, закончившееся его пленом. Такое разве забудешь?!

Интересным было и то, почему прославленного полководца снова турнули подальше от Москвы? Для исправления обнаруженных у него некогда недостатков достаточно было бы и Одесской эпопеи… Неужели опять Берия постарался? Романов знал о том, что Лаврентий Павлович давно недолюбливал Жукова и всячески старался отдалить его от Сталина, который приблизил к себе Георгия Константиновича, особенно в войну, сделав своим заместителем. Но маршал, конечно, здорово вознесся, возомнив себя величайшим полководцем, выигравшим все основные битвы минувшей войны, за что и был наказан еще в сорок восьмом году. Сталин тоже не любил зазнаек, хотя и очень ценил Жукова…

Но о причинах нового назначения маршала в УралВО можно было лишь догадываться, особенно если не знаешь теперешних московских интриг и подводных течений среди руководящей элиты. Прежде-то Романов, служа в практически «придворной» дивизии, был в курсе всяких закулисных дел, а теперь мог только гадать, отчего и как произошло то или иное событие.

Готовясь к первой встрече с Жуковым, Романов долго и тщательно обдумывал свое поведение. Ластиться он не хотел, да и не умел. Это унизило бы его, чего Михаил Афанасьевич никак не мог себе позволить. Но и «вставать не дыбы» тоже, конечно, не следовало. Человек-то он все-таки рассудительный и понимает, что лояльность к начальству в его поведении должна присутствовать, как и строгость, основанная на собственном достоинстве…

Жуков заметно постарел – ему было все-таки уже за пятьдесят. Да и нервотрепка последних лет не могла не сказаться. На жестком, строго высеченном лице его появились морщинки, а в густых темных волосах заблестели белоснежные сединки. Да и глаза смотрели не так строго и вопрошающе, как раньше. В них стала проглядывать какая-то грустная усталость.

– Вот мы и снова столкнулись, Романов, – сказал маршал с легкой усмешкой, вызвав его в свой кабинет. – Давненько не виделись.

– С сорок первого года. Целых семь лет.

– Да-а… – протянул Жуков задумчиво, поглаживая рукой слегка впалые щеки. – Целая вечность прошла. Войну надо не по годам считать, а по тысячам жизней, отданных во имя Победы… Да и после нее тяготы не уменьшились. Людям страшно тяжело жилось: надо ж было заново возродить огромную часть страны. – Он помолчал и тихо добавил: – Слыхал о твоих мытарствах, Романов, слыхал… Не позавидуешь. Как дальше-то служить думаешь?

– Это уж как получится, товарищ маршал. Заранее предсказать трудно. В народе говорят: как карта ляжет… Гнуться, во всяком случае, думаю, не стоит.

– А ты, вижу, все такой же норовистый, Романов… Не повлияли на тебя невзгоды. Ершистым был, таким и остался.

– Есть с кого брать пример, – неожиданно улыбнулся Михаил Афанасьевич.

– И кого же ты имеешь в виду?

– Так вас же, товарищ маршал.

– Значит, считаешь хорошим примером для подражания? – засмеялся Георгий Константинович. – Ну ты даешь, Романов!

Несмотря на некоторую шутливость в их разговоре, Михаил Афанасьевич понял, что Жуков по-прежнему крут и не терпит возражений. А поскольку и он не изменился, то служить вместе им будет трудновато. История показала, что Романов не ошибся…

Между тем в семье у него снова начались нелады. Повзрослевшая Катерина совсем перестала слушаться Юлию Борисовну – все ее замечания она воспринимала настороженно и не считала нужным, как правило, на них соответствующе реагировать. Михаил Афанасьевич несколько раз серьезно беседовал с дочерью, просил быть любезней и все-таки слушаться хозяйку дома, чтобы в семье были мир и покой. Она обещала и некоторое время старалась не дерзить, но это плохо у нее получалась. И опять начинались ссоры…

Обстановка особенно обострилась с началом летних каникул. Группа из класса, в котором училась дочь, – человек пятнадцать – решила совершить недельное «турне» по Уральскому предгорью. Катерина стала собираться в поход. Вот тут-то Юлия Борисовна и взбунтовалась: она строго-настрого запретила дочери участвовать в этом паршивом «турне».