Бешеный куш

Некоторое время оба сидели молча. Наконец Хрулев сказал:

– Я бы точно подрядил.

– А ты, Юра?

Заметив, что Седов молчит, Хрулев сказал:

– Плечо небось болит?

– Плечо прошло, мякоть заживает быстро. Но ребята в самом деле лихие. Я еле выкрутился. Кстати, ты быстро вычислил эту четверку.

– Старался.

– Компьютер?

– Компьютер был тоже, но в основном я вычислил их через свои ресторанные знакомства. Стал спрашивать о четырех талышах, выяснил, что неких четырех талышей часто видели в «Баку» и «Ленкорани». Принялся наводить справки, один знакомый халдей обмолвился: дескать, он слышал, что да, есть такие, и он знает, что они якобы прошли подготовку в спецназе ФСБ. Я запросил файлы из военкоматов. Остальное, ты прав, была уже чисто компьютерная работа.

– Возможно, я бы их и подрядил, – сказал Седов. – На всякий случай запиши номера двух трейлеров. Очень может быть, что это те самые трейлеры, которые в день исчезновения Балмакова почти сразу же уехали с рынка. Один из этих трейлеров охранники называют «талышским», и он связан с этой четверкой.

– Диктуй. – Хрулев записал номера в блокнот. – Все, заметано.

Буду выяснять. Гущин отодвинул снимки:

– Вот что, Женя, я вроде тебя отвлек?

– Намек понял. – Хрулев встал. – Я могу снова возвращаться к делу?

– Да. Спасибо, что быстро приехал.

– Я всегда быстро приезжаю. Всем общий привет.

– Счастливо, – сказал Седов.

Дождавшись, пока за Хрулевым захлопнется дверь, Гущин произнес:

– Подожди. У меня чай заваренный на кухне, под матрешкой. Принесу тебе и себе. Выпьешь?

– От чая я никогда не отказываюсь, вы знаете.

Гущин ушел на кухню и вскоре вернулся с двумя стаканами чая. Поставил один стакан перед Седовым, мягко положил ладонь на его руку:

– Юра, я все понимаю. Понимаю, что эти сорок тысяч нужны, что они идеально закрепят твою легенду. Но, Юра, мы с тобой сейчас должны думать не об этих сорока тысячах. Меня как раз эти сорок тысяч волнуют меньше всего. Первый этап пройден. Ты внедрен в систему, ты уже вошел в нее. Разрабатывать тех, кто мог убрать Балмакова, можно без тебя. Поэтому на Бутырском рынке тебе больше делать нечего.

Гущин прав, подумал Седов. Он и сам считал, что его миссия на Бутырском рынке себя исчерпала. Отхлебнув из своего стакана, сказал:

– Но сорок тысяч отдавать все равно придется.

– Придется. Всю сумму мне начальство, конечно, не даст, но какую-то часть я выбить смогу. Отдашь Зане эту часть, остальное пообещаешь отдать потом. И уйдешь с Бутырского рынка.

– Уйду – и что дальше? Гущин посмотрел искоса:

– Займись Луи Феро. Сейчас, после покушения, он озабочен собственной безопасностью. Это делает его уязвимым. – Гущин помолчал. – Что ты скажешь насчет того, чтобы открыть частное охранное агентство?

– Частное охранное агентство?

– Как тебе идея?

– Идея отличная. Но для того, чтобы открыть такое охранное агентство, нужны деньги.

– Ты достанешь.

– Каким образом?

– Возьмешь ссуду в банке. Миллион долларов.

– Боюсь, Виктор Александрович, мне, Алексею Федорову по кличке Федя, такую ссуду не даст ни один банк в мире.

– Даже Алексею Федорову по кличке Федя приличный российский банк вполне может дать миллион – если он эту идею подаст банку красиво. И убедит руководство, что открытое им агентство сразу же начнет приносить доход. Если же при этом руководство банка каким-то образом прознает, что ссуду просит не Алексей Федоров, а Геннадий Будников, за которым стоят деньги Лукмаса, оно наверняка раскошелится.

– Не уверен в этом, Виктор Александрович.

– Но попробовать можно?

– Ну… конечно, попробовать можно.

– Ладно. Давай не будем спешить. Заня ведь дал тебе неделю? Вот и езжай пока домой. А завтра, примерно в эти же часы, к девяти-десяти, приходи сюда. Я за это время попробую нащупать какие-то ходы. Может, что-то в голову придет и тебе.

Глава 11

Выйдя из квартиры и спустившись вниз, Седов сел в стоящий у тротуара «москвич». Впереди был целый день, и он стал думать, куда может сейчас поехать. Все же в первую очередь он должен попасть наконец в свою настоящую квартиру, на 3-ю Владимирскую. С момента, как он стал Алексеем Федоровым, он жил на подставной квартире в районе Миусской площади, куда, естественно, не приходило никакой почты. Ключ от почтового ящика на 3-й Владимирской он, как всегда, оставил соседке по лестничной площадке. Служебная почта к нему домой не приходила, с живущими в Петербурге родителями переговаривался по телефону, поэтому писем от них тоже не ждал. Но он был подписан на «Известия», «Литературку» и «Вечерку», так что сможет сейчас хотя бы забрать газеты.

Выехал по набережной Москвы-реки к Таганке. Миновав несколько привычных в это время дня заторов у перекрестков, выбрался в конце концов на шоссе Энтузиастов – и, дав полный газ, уже минут через десять был дома.

Позвонил в дверь к соседке, она открыла, заулыбалась:

– Юрочка, приехал… Как съездил-то?

– Все в порядке, Мария Афанасьевна.

– Совсем вернулся-то?

– Нет, Мария Афанасьевна, опять уезжаю. Так что корреспонденцию продолжайте доставать. Если не трудно.

Соседка вынесла набитый газетами полиэтиленовый пакет.

В квартире Седова стоял запах затхлости, пыли, слежавшейся бумаги и еще чего-то трудноуловимого, что очень точно определяется как запах нежилья.

Пройдя в спальню, настежь распахнул окна. От ударившего в грудь холодного осеннего воздуха сразу стало легче.