Миллиард долларов наличными

Достал из конверта несколько сложенных вчетверо листков. Это были, как он и ждал, компьютерные распечатки обычных ежедневных сводок Министерства обороны. Развернув листки, внимательно просмотрел их.

Именно та часть сводок, которую принес ему Олег, отражала факт выхода в море крупных военных кораблей, с общими данными о них. Он просматривал текст сводок строчка за строчкой и в конце концов нашел графу, которая его интересовала:

«Авианесущий крейсер „Хаджибей“. Выход: Новороссийск, 7 июня, 7.00. Район назначения: Аравийское море, Иран, порт Бендер-Аббас».

Рядом – водоизмещение, состав команды. Воинское звание, фамилия и инициалы командира корабля: капитан первого ранга Петраков Л.П.

Прочтя эти строчки несколько раз, откинулся на спинку скамейки. Торжествовать пока было рано, но он понимал: он на верном пути. Сегодня 7 июня, крейсер только что вышел в море. Пока все, что он услышал ночью от Феофанова, подтверждалось.

Нужны лишь некоторые уточнения. Небольшие. Эти уточнения он получит.

Седов лежал на юте рядом с рулевым постом, подстелив под себя полотенце. Часа полтора назад он сменился с вахты, рядом с ним, у пульта, за штурвалом сейчас сидел Глеб. В двенадцать Глеба сменит Алла, его очередь наступит в четыре. Всем им представилась редкая возможность отдохнуть. Сменившись утром, он уже успел поспать прямо здесь, на палубе. Силы восстановились полностью.

Изредка он переворачивался. Он чувствовал, как палуба постепенно прогревается от солнечных лучей, как ей передается вибрация от мерно работающего двигателя, как его обдувает легкий ветерок от хода яхты.

К счастью или к несчастью, но на море ветра не было. Ставить паруса сейчас было бесполезно, уже вторые сутки стоял мертвый штиль.

Идти все время на движке расточительно, запас топлива тает; по его расчетам, в баках осталось сейчас не больше двухсот литров. А они должны без заходов в другие порты дотянуть хотя бы до Стамбула. Но он и наверняка также Довгань и Алла сейчас блаженствовали – после того, как в первое время после выхода в море им приходилось сразу же после вахты у рулевого пульта становиться к шкотам.

Прислушиваясь к вибрации корпуса, подумал: как ни крути, задание провалилось. Да, Довгань подтвердил, что они зайдут в Лимасол и будут стоять там больше недели. Но у него нет и понятия, зайдет ли в это же время в Лимасол «Хаджибей». Да и даже если и зайдет – как он попадет на борт крейсера? Он остался без связи. И главное, не знает, как и когда сможет на эту связь выйти.

Проклятье, подумал он. Получается, те, кто убрал Чемиренко и Аню, знали, что делали. Ведь никаких технических приспособлений, а также оружия он, по условиям задания, с собой не взял – потому что до момента, пока он не попал на яхту Довганя, и после этого момента те, кто решил бы его проверить, легко могли бы это сделать. Всего лишь по его отношению к этой проверке опытный проверяющий сразу бы понял, кто он. Он не должен был делать никаких чрезмерных усилий, чтобы скрыть содержимое своего багажа, таково было одно из условий задания. Расчет был на то, что он легко сможет связаться с центром и без взятых с собой технических средств. Он должен был лишь знать условные координаты в Интернете или нужную частоту волны связи в эфире, но кто-то позаботился о том, чтобы получить эти данные от Чемиренко он не успел. В момент, когда они расстались, Чемиренко еще не знал, возьмет ли его Довгань шкотовым, и, естественно, говорить о тех или иных координатах и способах связи с центром было рано. Ведь если бы Чемиренко не убили и они встретились бы той ночью в номере люкс четыре «А», у него, конечно, были бы сейчас все данные для связи с Гущиным. В любой из дней, воспользовавшись бортовым компьютером или бортовой рацией, он мог бы, улучив момент, оставить центру короткое сообщение или послать радиошифровку. Все это заняло бы секунды.

Но никакой связи с Гущиным у него теперь нет. И вряд ли будет. А без связи он ничто. Ноль. Пустота.

– Сейчас вернусь, – сказал Глеб. – Яхта на автопилоте.

Глеб ушел. Услышав над собой легкое движение, приоткрыл глаза. Алла. Выйдя из каюты, скинула тяжелый махровый халат. Оставив его на палубе, раскрыла шезлонг, села, включила портативный лэптоп. Пальцы забегали по клавишам. Поймав его взгляд, улыбнулась:

– Привет.

– Привет.

Закрыв глаза, подумал: теперь, поработав с Аллой на шкотах, он смотрит на нее несколько по-другому. За часы, которые они провели вместе в море, он убедился: на яхте она человек совсем не лишний. Правда, трудно понять, где она научилась так лихо обращаться с парусами. И вообще, откуда у нее берутся силы, ведь на вид она просто тростинка. Но яхтсмен она классный.

Когда он снова открыл глаза, Алла, увидев, что он на нее смотрит, спросила:

– Отдыхается хорошо?

– Хорошо. А тебе?

– Да вот… В каюте не спится. Решила поработать с лэптопом.

– Может, лучше поспать?

– Нет. Здесь я все равно не засну. А так хоть поучусь работать с компьютером.

Снова закрыл глаза. Но спать ему не дал голос Довганя, усевшегося за пульт:

– Братцы, как вы насчет подводной охоты?

Приподнявшись, Седов переспросил удивленно:

– Подводной охоты?

– Да. Крым в двух шагах, в этом месте там есть бухточки – просто сказка. Это ж Карадаг.

Алла, продолжавшая работать на лэптопе, чуть заметно улыбнулась.

– От графика мы пока не отстаем, так чем впустую жечь солярку, подождем ветра там. А? – сказал Глеб. – Заодно и поохотимся.

Алла пожала плечами:

– Я лично за.

– Умница.

– А как же. – Алла тяжело вздохнула. – Попробовала бы я быть против.

– В смысле?

– В смысле, если запахло подводной охотой, тебя ведь все равно не удержишь.

– Что, это плохо? Будто тебя удержишь.

– Глеб, просто я такая вредная. Я искренне за.

– То-то. – Глеб сдул с ладони воздушный поцелуй. – А ты, Юра?

– Почему бы мне быть против? Я тоже за.

– Отлично. Значит, идем в бухту, встаем на якорь. Заодно испытаем новые подводные буксиры.

Бухта, у входа в которую они поставили «Алку» на якорь, была небольшой, тихой, уютной. Седов, в свое время много путешествовавший по Крыму, этой бухты не знал. Небольшую лагуну окружали высокие скалы, внизу был широкий галечный пляж, у скал внизу росли вековые деревья, по краям рассекающего скалы узкого ущелья зеленела трава. В самом центре заливчика прямо из воды торчала высокая узкая скала.

Бухта, если не считать белогрудых стрижей, с криком летающих над самой водой, выглядела абсолютно пустынной. Как успел заметить Седов при подходе к берегу, в этой части Карадага была последняя часть прибрежной полосы с пляжем; дальше, к востоку, огромные скалы на многие километры опускались в море вертикально.

После того как якорь ушел под воду, Довгань посмотрел на Седова:

– Был когда-нибудь в этой бухте?

– Нет, – признался Седов. – Я Карадаг знаю мало. Дальше Лягушачьей бухты в Коктебеле вообще не забирался. Место красивое.

– Место сказочное.

– Моя любимая бухта, – сказала Алла.

– Лучшего места в мире, я считаю, вообще нет, – добавил Глеб. – Бухта Барахта. Ее легко узнать по скале, видишь, торчит в середине?