Тропами Кориолиса. В подворотнях темной ночи

Ученые никак не могли объяснить то, что происходило с планетой, поэтому вина пала на астероид, объяснив это критическим влиянием сильнейшего удара не только на магнитное и гравитационное поле Земли, но и на всю инерциальную систему. И теперь на первом месте стояла уже другая задача – нужно было спасать себя и других от неминуемой гибели. Ведь, кроме того, что сутки теперь будут длиться ровно год, при этом день будет невыносимо жарким, а ночь невероятно холодной, так еще и мировые океаны последуют к полюсам, затопив преимущественно всю Европу (кроме Испании), большую часть Северной Америки и значительную часть Азии. А вслед за морями последует и атмосфера, но на это уйдет намного больше времени, оставив возможность безмерно коварным условиям еще немного поиздеваться над выжившими.

В 2010-м году сотрудник компании-разработчика геодезического программного обеспечения ESRI, Витольд Фрачек, с помощью ArcGIS, флагманской программы студии, построил виртуальную модель Земли, где полностью отсутствует центробежная сила, опираясь на которую команда такого известного научно-популярного телеканала, как National Geographic даже сняла фильм. А еще, именно благодаря этому любопытному эксперименту ученого, у человечества появилась карта новой Земли с единым континентом, кольцом опоясывающим планету по экватору и двумя бескрайними океанами на полюсах. Очертания планеты лишь незначительно отличались от тех, что предложил ученый в своей теории, и это вовсе не помешало людям назвать новый континент именно в его честь – «Венец Фрачека».

Вооружившись нужными теориями и накопленными знаниями, человечество, наконец, приступило к их реализации на практике.

За достаточно короткий период времени под водами Карибского моря, не имевшего теперь прямого выхода в океан и ставшего, как следствие, внутренним морем, был возведен огромный спасательный комплекс – купол под названием «Сток», который мог вместить до полумиллиарда выживших. По данным статистики, за пять лет остановки вращения Земли большая часть населения планеты погибла по разным причинам. Первой, и самой очевидной причиной, считались землетрясения, возникающие в разных уголках планеты вне зависимости от сейсмоактивности зоны. И продолжались они вплоть до того момента, пока твердая земная кора, вязкая мантия и железное ядро полностью не прекратили вращения вокруг своей оси. И пришествие этих природных явлений связывалось с тем, что каждый слой останавливался со своей скоростью. Энергия от трения слоев высвобождалась на поверхность, уничтожая города, наземные коммуникации и жизнь на планете. По той же причине происхождения на пьедестал карателей, заняв почетное второе место, взошли вулканы с их разрушительной силой. Вкупе с землетрясениями они забрали жизни две трети населения планеты. А это около пяти миллиардов человек. Третьей причиной стала физическая и психологическая неспособность человека адаптироваться к новым условиям существования. Это как в дикой природе: слабые отсеялись сразу. Но оставалось еще около полутора миллиардов выживших. И билет под «волшебный» купол, конечно же, достался далеко не каждому смертному. Разумеется, вовсе не эпизодическую роль здесь сыграла и старая добрая коррупция.

«Сток» построили именно таким образом, потому как воды Карибского моря не замерзали в суровых условиях ночи. В последние годы, еще до апокалипсиса, словно один из предвестников, проснулся считавшийся потухшим много веков назад Эквадорский вулкан Чимборасо, талые воды которого теперь питали и поддерживали положительную температуру в Карибском море. Сначала кипящие воды стекали в естественный резервуар у подножия вулкана, а затем, уже по спроектированной инженерами-гидротехниками системе каналов, попадали в бассейн Карибского моря. Поэтому даже ночью, при стандартных минус 50-60-ти градусах по Цельсию, вода в море не замерзала. Помимо всего прочего, истощение вследствие отступления к полюсам атмосферы озонового слоя грозило увеличением радиационного фона, а вода, как правило, является хорошим гасителем повышенных излучений.

По всем экранам транслировалась запись интервью первых прибывших в «Сток» счастливчиков, затем шел рассказ об этом огромном стеклянном куполе, подпираемом мощными металлическими столбами, достигающими местами высоты пятисот метров. Под куполом расположился невиданного размера мегаполис. В самом центре мегаполиса были выстроены небоскребы, достающие своими макушками до искусственного небосвода с такими же искусственными облаками и даже искусственным Солнцем. Следом шел жилой район, а затем промзона небывалого масштаба. Сутки под куполом длились 24 часа. В течение искусственного дня взрослый человек должен был работать, а ребенок учиться. Ночью же отдыхать и спать. Под куполом было даже ненастоящее море с песчаным пляжем и рыболовецким промыслом. Эта синтетическая декорация ничем не должна была отличаться от настоящего мира. «Сток» должен был стать мечтой! Здесь человек планировал переждать бурю, затеянную коварной судьбой на поверхности. Здесь же был вполне комфортабельный Ковчег, расположившийся на дне Карибского моря. И если Ною необходимо было оставаться на плаву, то здесь, наоборот, выгоднее было держаться илистого дна.

…Но случилось несчастье. Произошла непредвиденная катастрофа, и «Сток» пал якобы после серии сильнейших землетрясений магнитудой в 10-12 баллов, постигших дно Карибского моря. По слухам, стены строения попросту не выдержали, и он в одночасье превратился в братскую могилу для всех, кто успел туда добраться. Исчезли трансляции из этого искусственного Рая, исчезли улыбки с лиц людей, жаждущих попасть туда, и, в конце концов, исчезли надежды.

Одна из отправных точек в «Сток» находилась в городе Ронда – в Испании, единственной уцелевшей частичке Европы, соединенной с Венцом Фрачека лишь пересохшим Гибралтаром. Воды Северного Полярного океана подошли прямо к порогу дивной Ронды – родины корриды и колыбели спелого граната, горного чуда, расположенного над ущельем Эль Тахо. Это был порт, вытесанный прямо в западном склоне скалы, на которой долгое время мирно существовал молодой район на севере города Меркадильо. К югу от него располагался отрезанный от Меркадильо мостом старейший район с многовековой историей под названьем Сьюдад. А уже дальше, южнее, все было затоплено, в частности, и третий, самый низинный район Ронды, Сан-Франциско, со всеми прилегающими фермами, ранчо и садами. И именно в старичке Сьюдаде, отделенном от материковой части и защищенном глубоким ущельем районе города, на который можно было попасть лишь через мост, и поселились выжившие. Здесь были все условия для временного проживания, потому как большинству, прибывших в порт из разных уголков планеты людей было просто некуда податься. Здесь же осели и те, чей рейс в «Сток» так и не состоялся.

ЧАСТЬ 1. УСНУВШИЕ ПОД СОЛНЦЕМ

И пока мне не явится шанс увидеть,

Я буду смиренно молчать

Глава 1

1

Севилья уже давно перестала привлекать к себе внимание бродяг и мародеров. Крупные города Испании становились все меньше похожи на города, а океан изобилия андалусских лугов высох и обмелел до самого костистого дна, превратившись в навеки стихшую гавань – ту настоящую, истинную пустошь, где любому заблудившемуся страннику была уготована долгая и мучительная смерть от голода, жажды, жары или холода. Как и на всем Венце Фрачека, на этой обреченной земле жизнь покорилась власти стихии и все той же удачи – поистине желанной спутницы во все времена.

Но удача не дает наводок и не рассказывает, где в разграбленной и заброшенной Севилье отыскать детали для микросхем или ткань для пошива спецовки. Зато разогретый брагой люмпен, гордо заявляющий о том, что он ни то сталкер, ни то сам археолог, запросто может подкинуть парочку идей.

Молодой изобретатель Ганс Ланге как раз искал такого человека. Переименованная в Западную Пальмиру старушка Ронда всегда полнилась болтунами и сказочниками, прибывающими в этот город-оазис ради выпивки, женщин и защиты от затаившихся в руинах погибающей цивилизации опасностей. Но в этот раз Гансу повезло, и средь череды красноречивых господ, месяцами не покидающих здешний трактир, он повстречал местного жителя всеми забытой Севильи. Тот и рассказал парню о своем покойном соседе – радиолюбителе, в подвале которого Ганс, возможно, сможет отыскать несколько полезных вещиц для своего проекта по созданию легендарного навигационного прибора, способного работать в условиях отсутствия магнитного поля Земли. По просьбе вождя Западной Пальмиры особенности проекта Ланге держал в тайне даже от близких друзей, поскольку они оба боялись, что идея не выгорит и им нечего будет сказать народу в свое оправдание. А в случае успеха они решили бы самую главную проблему пришедшей под руку со смертью новой эпохи, где компас превратился в бесполезный аксессуар, и единственной путеводной звездой странника оказались города и связывающие их магистрали с поваленными на лопатки дорожными знаками. Но и тем, по утверждению отпетых бродяг, внимательно следящих за гибелью построенного человеком мира, оставалось лишь несколько лет до полного исчезновения под гнетом беспощадной стихии. Городам чуть дольше, а дорогам… тем совсем ничего. И это всего спустя три года после полной остановки вращения Земли вокруг своей оси.

2039 год. Середина января. Заполучив, наконец, от захмелевшего разговорившегося севильяноса карту, начерченную карандашом на обычном блокнотном листке в клеточку, Ганс Ланге отправился в путь. Двадцатитрехлетний немец еще никогда не покидал Западную Пальмиру в ночь. Это было не только запрещено местным законом, но и считалось также глупостью и безрассудством, поскольку ночью отметка на термометре редко превышала -50°С. Лишь в редких, исключительных случаях ворота Пальмиры открывались под покровом полугодовой морозной ночи. Когда нужно было отправить врача или, в большинстве случаев, другого незаменимого специалиста в соседнее поселение. Зная это, Ганс решил воспользоваться доверием вождя, считающего Ланге разумным юношей, и хитростью покинуть Западную Пальмиру накануне сильнейшей бури, которая начиналась за неделю до восхода Солнца и успокаивалась лишь за 48 часов до первых лучей. Жители города заколачивали окна и двери своих домов досками и спускались в укрепленные подземные убежища на все пять дней «Сумеречной Ярости» – именно так народ прозвал эту суровую предрассветную бурю.

Но Ганса и это не остановило. Он подделал подпись вождя и вместе со своим другом Портным покинул город под предлогом «командировки» в Вильямартин с целью ремонта серьезной неисправности на радиоузле. А ведь до «Сумеречной Ярости» оставалось всего каких-то там пару недель. Так случилось, что Вильямартин оказалась самой северной заселенной провинцией, входящей в состав поселений, с которыми легендарной ежегодной экспедиции «Искатели Света Пальмиры» удалось наладить радиокоммуникации. Все, что расположилось севернее от нее, считалось мертвым: Мадрид, Валенсия, Барселона и другие густонаселенные города были покинуты местными жителями, отправившимися на поиски нового дома, практически сразу же после падения «Стока». А таким небольшим поселениям, как Вильямартин, Арриате, и той же переименованной Ронде, удалось сохранить искорку надежды и приспособиться к жизни под палящим дневным Солнцем, сменяющимся рвущей на части стужей полугодовой ночи. И лишь благодаря таким романтикам и мечтателям, как Ганс Ланге, неравнодушному вождю Западной Пальмиры Раулю Манолу Видэлу и другим неуемным жителям города, искренне верящим в добрый исход, благоволила судьба и удача.

Но кто знал, что в этот час к испанскими землями приближается темная туча скверны. И с какой целью она явилась в эти края, им только предстояло разобраться.

2

Путь из Западной Пальмиры до Вильямартина Ганс и Портной со своим псом древней породы боснийских гончих – умное и верное животное, которому было уже более десяти лет отроду – преодолели пешком за несколько дней. Добравшись, наконец, до провинции, Ланге взял в аренду у здешнего механика Диего снегоход, расплатившись с упрямым бородатым молчуном отремонтированным портативным игровым устройством «Game Boy» с установленным на него тетрисом, от которого тот был без ума. Прицепив сзади сани, друзья отправились в пустующую Севилью. Ланге и его лучший друг Портной поочередно менялись в управлении снегоходом. Пока один вел транспортное средство, второй управлял санями, глотая вылетающий из-под гусениц сухой пушистый снег. Но особого выбора не было, кому-то приходилось терпеть, пока кто-то наслаждался пилотированием скользящего по обледенелым трассам снегохода. Чтобы добраться от Вильямартина до Севильи, парням нужно было преодолеть около ста километров. Этот путь не занял бы много времени, если бы не высокие снежные переметы, протяженностью с Великую Китайскую Стену.

Время шло, до «Сумеречной Ярости» оставались считанные дни, а друзьям еще нужно было успеть вернуть хозяину снегоход и пешком добраться до Западной Пальмиры с гружеными санями.

На улице было по-утреннему светло и тихо. Хоть и не без проблем, но парням удалось отыскать адрес дома местного радиолюбителя, о котором рассказывал люмпен.

–Затишье перед бурей, да, Рыжий? – погладил по загривку своего пса Портной. Затем, сняв с лица повязку, он двумя тонкими палочками аккуратно вытащил из разведенного во дворе костра раскаленный уголек, поднес его к лицу и прикурил самокрутку из табака и Корри – нового вида – помеси растения и гриба, появившегося после падения астероида. Ученые долго не могли определиться, к какому царству живых организмов относится это нечто. Но, проведя некоторые исследования, выяснилось, что корри – это феномен, образовавшийся вследствие влияния радиационного фона упавшего астероида, удивительный симбиоз, которого раньше не случалось между обычной коноплей и состоящего с ней в микоризе некоего гриба. Родиной корри, соответственно, стал считаться Сенегал. Самое удивительное в этом виде было то, что растет оно только в местах бывшего обитания человека. Дело в том, что жизненно важной составляющей для корри является наличие канцерогенов в почве, которые попали туда искусственным путем через выхлопы автомобилей, выбрасывание вторичных продуктов после приготовления пищи и в виде отходов, оставшихся как следствие производства некоторого сырья. С виду корри было похоже на круглый гладкий гриб, достигающий размера теннисного мячика и чуть меньшего размера волосатого корня. Росло корри только в диких условиях. Провести доместикацию пока еще никому не удалось. Это растение вмиг приобрело популярность, особенно на фоне апокалиптической реальности. Каждый свободный угол, где есть хоть немного влаги и почвы, заполонили эти салатового цвета растения с горизонтальной серой полоской, опоясывающей плод, точно Венец Фрачека, окольцевавший по экватору планету. Корри можно было употреблять в пищу, очистив от волокнистой мягкой кожуры, которую просто забивали с табаком в папиросы, перед тем хорошенько просушив. Папироса, заправленная шелухой корри, давала легкий расслабляющий эффект – это ей досталось от знаменитого предка-растения. Из-за этого со временем термин «Корри» стал ассоциироваться со словами «удовольствие», «блаженство», «наслаждение». А еще из корня корри готовили лекарства и использовали вместо хмеля для приготовления некоторых алкогольных напитков.

Пока Портной грелся у костра с самокруткой в зубах, Ганс успел насобирать целый мешок деталей и, едва волоча его по ступенькам темного подвала, кряхтя от напряжения, недовольно пробурчал:

–Какой наблюдательный… Лучше бы с вещами помог!

–И ведь не соврал твой севильянос про соседа, – проигнорировал просьбу друга Портной, выпуская ароматный дым табака с корри.

–Фух! – выдохнул, наконец, Ганс, опершись руками о колени. – Дай затянуться.

Портной ехидно улыбнулся и молча протянул товарищу папиросу. Он знал, что будет в следующий миг.

Стянув с кучерявой светлой головы шапку, Ганс прищурился и сделал затяжку. Лишь секунду его лицо изображало блаженство, но затем дым с жутким кашлем вырвался наружу.

–Шапку надень, балбес, заболеешь же! – по-дружески прокомментировал Портной. Он был старше Ланге. К 29 годам Портной многое повидал в своей жизни. Причем еще до падения астероида. Сирота, выросший без родителей, прекрасно знал, что значит быть одному в пустом обреченном мире, наполненном чужими и равнодушными людьми. Он ценил друга, и в меру своих возможностей заботился о наивном пареньке, как о младшем брате.

Ганс не стал спорить, понимая, что даже при температуре в -30°С (перед бурей вместе с затишьем приходило резкое потепление) можно запросто схватить простуду или чего похлеще.

–Наверное, ты прав, не стоит делать привал перед возвращением. Вождь, если узнает о моем исчезновении, голову обоим открутит, – согласился он с другом.

Чуть ранее возник спор о том, стоит ли сделать передышку перед возвращением домой. Ланге любил пустошь за ее будоражащий романтизм и свободу, за богатые тайники, сокрытые в подвалах навсегда умолкших городов, и за вызов, который она бросала каждому, кто ступит на ее территорию. Этот вызов дарил Гансу свежую порцию адреналина и вдохновения. Именно находясь в вылазке, ему однажды и пришла идея создания навигационного прибора. Но Портной был другим. В отличие от Ганса, он старался не делать лишних шагов и не рисковать попусту. Он был реалистом. Жизнь заставила его таким стать.

Перекусив вареного риса, вылазчики загрузили связки с найденными вещами в сани, накрыли их плотной тентовой тканью и крепко стянули веревкой. Рыжий всегда взбирался на самую верхушку поклажи, словно кучер, и с несвойственной животному глубокой грустью в глазах наблюдал за мерцающими по сторонам пустотами оставленных городов. Портному казалось, что Рыжий все понимает. «Но собака – не человек! – каждый раз возмущался Ланге. – Пусть хоть весь мир перевернется. Для пса самое главное – чтобы хозяин был рядом. В этом его счастье и слабость». На что Портной отвечал: «Его счастье в том, что он не знает человека так, как знаю его я. И в том, что я знаю человека так, как не знает никто другой. Я никогда не дам его в обиду. И он это знает. Для него этого достаточно».

Вылазка оказалась хоть и рискованной, но весьма продуктивной. Ланге нашел целую кучу полезного электронного хлама, а Портной, в чьи обязанности в Западной Пальмире входили пошив и ремонт спецовки, одежды, тентов и даже обуви, тоже не остался без награды за смелость покинуть дом в такое опасное время суток. Он отыскал в небольшой швейной мастерской замечательный профессиональный комплект портновских ножниц, целый ящик других незаменимых аксессуаров, три рулона чистой парчи, с дюжину рулонов драпа, а также несколько мешков кожи в нарезке и шкурках. Видимо, местные мастера просто не успели выполнить какой-то крупный заказ.

С хорошим настроением они ехали домой. Ничего не предвещало беды. Но беда не ждет хорошей погоды, падения астероида или курса доллара. Она просто есть, и она никому и никогда не позволит забыть о своем существовании. Как только Ганс сменил Портного в управление снегоходом на полпути до Вильямартина, транспортное средство занесло на обледенелом участке поворота, и оно перевернулось, утянув за собой тяжелые груженые сани. Никто из экипажа не пострадал. Инцидент лишь слегка нашпиговал их шивороты снегом за неосторожность.

Рыжий стоял и громко лаял в сторону опрокинутых саней.

–Тихо-тихо, дружок! – успокоил испуганного пса Портной, погладив его по сутулой худощавой спине.

Перевернув снегоход на гусеницы, Ланге первым делом попытался его завести, но старания хрипящего стартера не давали положительного отклика при повороте ключа.

–А-а-а! И какой черт занес нас на эту галеру! – схватился за голову Ганс, добравшись, наконец, до карбюратора.

–Что? Что случилось? – встревожился Портной.

–Карбик переливает! – раздраженно прокомментировал тот.

–А можно на человеческий перевести? – в той же манере ответил Портной.

–Можно! Снегоходу конец! Карбюратор летит в автомобильную Вальхаллу! Аминь! Так понятно? – не успокаивался Ланге.

–Эй! Полегче… – «на поворотах» – хотел сказать Портной, но вовремя остановился. Он не хотел обижать друга. Тот и так был на взводе.

Ганс посмотрел на своего товарища, покачал головой и, виновато потупив глаза, сказал:

–Прости. Прости меня, друг! Не знаю, что на меня нашло. Какой же я осел! – ударил он себя по ноге. Ланге всегда так делал, когда нервничал.

–Ну, перестань! Мы в диких условиях, здесь всякое случается, – присев рядом на сиденье остывающего снегохода, Портной по-дружески похлопал его по плечу. – Ладно, время не на нашей стороне. Нужно выдвигаться, пока «Сумеречная Ярость» не взялась за свое дело, – взглянул он на запад. Буря двигалась медленно. До ее начала было чуть больше недели, но далеко на западе горизонт уже затянуло тяжелое черное облако изрезанное толстыми белыми жилами неутихающих гроз.

3