Контрразведка. Охота за кротами

Появился скепсис и у разведчиков, сдобренный профессиональной «деформацией» в связи с постоянной «облученностью» спецслужбистов, их сталкиванием с изнанкой жизни.

В ноябре 1960-го полковник Пеньковский предложил свои услуги ЦРУ. Американцы отнеслись к поступку советского офицера, как к подставе. Никак не прореагировали они на его письмо. Тогда в апреле 1961 года он повторил свои намерения английской разведке МИ-6. Несмотря на британский снобизм, разведка Ее Величества отреагировала достойно…

* * *

Документы свидетельствовали, что, будучи по натуре авантюристом, Пеньковский вел двойную жизнь. Одна была фальшивая, показная, другая – реальная, подлинная. Из этих двух ипостасей он хотел иметь выгоду в виде зарплат, подарков, перспектив роста. Он был бонвиваном, гулякой, лебезил перед начальством, умел показать мокрую спину при минимальных затратах собственных сил. Некоторые сослуживцы принимали его угодничество как человеческую доброту, а карьеризм – как служебное рвение. Нередко успехи сослуживцев выдавал за свои…

Несмотря на суетливость и нетерпеливость, как отзывался о нем англичанин Эндрю Мортон, он почти всегда жил так, как будто бы в его распоряжении находился геологический запас времени или песочные часы, которые можно опять перевернуть после того, как прошел еще один год, – запас песка казался постоянным. Пеньковский был склонен переоценивать свой реализм. Кроме того, он усвоил привычку многих чиновников его уровня сардонически реагировать на абсурдный характер и сюрреалистический стиль советских бюрократических лабиринтов.

На одном из занятий по чекистской подготовке, которое вел полковник И.А. Ермолаев – начальник 1-го отдела 3-го

Главка КГБ, участник операции по разоблачению шпиона, был поднят вопрос о личностных качествах «крота».

– И все же, какие главные черты, по вашему мнению, выделяли Пеньковского среди офицеров? – спросил у начальника на этом занятии капитан Стороженко.

– Качество личности, – повествовал чекист, – ее совокупный психологический портрет. К сожалению, у нас мало изучается, и не им измеряется роль человека в коллективе. Порой руководство оценивает работника, создавшего себе репутацию удобными словами, а не реальными делами. Не случайно в личных делах многих офицеров, в том числе и офицеров разведки, лежали характеристики-близнецы с одной стандартной концовкой: «…предан социалистической Родине, Коммунистической партии. хранить секреты умеет» и прочее. Так было и с Пеньковским.

Даже у оперативника, обслуживавшего подразделение, в котором трудился будущий шпион, были на него разрозненные данные, но он не смог свести их в единый психологический портрет.

Объективно же этот портрет сложился только в ходе следствия. В нем есть такие мазки: человек умный, обладает организаторскими способностями, одновременно тщеславен и честолюбив, обожал, когда его замечали, постоянно искал высокопоставленных покровителей и через них всякий раз пробивал карьеру. Даже женитьбу на дочери известного генерала подчинил своему пути к успеху по службе. Крепкой семьи не создал и действовал, сообразуясь с собственной логикой авантюриста. Была у него еще одна характерная черта – постоянно подчеркивал свою близость к высокопоставленному начальству.

– А как и когда вышли на него? – поинтересовался кто-то из офицеров.

– Первые подозрительные признаки косвенного характера появились у оперативника тогда, когда стали поступать данные о проявлении им повышенного интереса к секретам, выходящим за пределы его должностных обязанностей. Таких сигналов было несколько – их посчитали тогда чисто субъективными данными. Но когда поступило сообщение, что при работе с секретными документами он закрывает на замок дверь кабинета, чекисты стали пристальнее присматриваться к полковнику.

* * *

30 декабря 1961 года сотрудники наружного наблюдения засекли подозрительную встречу жены английского дипломата Анны Чизхолм с неизвестным мужчиной в подъезде дома № 4 по Арбатскому переулку.

При выяснении личности им оказался советский гражданин, офицер ГРУ Генштаба ВС СССР Олег Пеньковский. С этого времени и началась активная работа по сбору улик на предателя. Было установлено, что Пеньковский вне службы вел разгульный образ жизни, а для этого требовались деньги, и деньги немалые. О его времяпрепровождении ходили легенды. Он любил расслабиться в ресторанах и кафе с нужными ему людьми то ли для «ошкуривания» объекта беседы для получения от захмелевшего болтуна секретных сведений, то ли это было рыцарское ухарство в щебетании с дамой сердца. Однажды Пеньковский так назюзюкался, что, сидя за столиком в ресторане с очередной жрицей любви, в знак подчеркнутого уважения к даме снял с ее ножки туфлю, налил туда шампанское и, подняв тост за здоровье присутствующей, выпил из этого «бокала».

– Браво, браво! – закричала публика, редко видевшая такое проявление чувства кавалера не первой свежести к молодой особе.

При таком прожигательстве жизни полковничьей зарплаты, естественно, не хватало, поэтому еще в конце 1960 года он пытался установить преступную связь с иностранной разведкой. Для этой цели он подготовил письмо с предложением своих услуг. Легальных контактов для встречи с иностранцами у него было достаточно, так как он работал от ГРУ в Госкомитете по координации научно-исследовательских работ. Это письмо он передал одному иностранцу в американском клубе в Москве. Однако янки отнеслись настороженно к намерениям советского офицера.

Надо заметить, что в то время начальник контрразведки ЦРУ США Д. Энглтон не очень доверял инициативникам из социалистического лагеря, предлагавшим добровольно свои услуги американской разведке, боясь подстав со стороны «коварного и всесильного» КГБ.

Тогда Пеньковский решил пойти другим путем – связать свою судьбу с англичанами. Скоро удобный случай представился. В декабре 1960 года в Москву вместе с делегацией английских специалистов прибыл под личиной бизнесмена разведчик Грэвилл Винн. Из разговора с ним полковник понял, что это тот тип, перед которым можно открыться и попытаться выйти на разведчиков Великобритании. Они быстро подружились.

Когда в апреле 1961 года, в последний день пребывания Винна в Москве, друзья прогуливались по Красной площади, Пеньковский неожиданно заявил, что располагает рядом сведений, которые любой ценой должны быть переправлены на Запад.

А находясь на представительском ужине в ресторане гостиницы «Националь», Пеньковский более подробно рассказал Винну о себе, о службе в ГРУ Генштаба и о своем желании сотрудничать с английской разведкой. Там же он передал тщательно запечатанный конверт, содержавший полный отчет о всей своей предыдущей деятельности и ряд секретных документов, для того чтобы убедить СИС в искренности своих намерений.

А 20 апреля того же года Пеньковский в составе советской торговой делегации отправлялся на 16 суток в Лондон. Теперь он вез с собой во внутреннем кармане пиджака шестнадцать страниц убористо написанного текста с ТТД трех новейших ракет…

Вместе со специалистами начальник ГРУ отправил в страну «детей Альбиона» и свой родственный довесок. В аэропорту Шереметьево генерал Серов, одетый в модный по тем временам светло-серый габардиновый плащ и такого же цвета шляпу, подозвал руководителя делегации Пеньковского и предупредил:

– С вашей «командой» поедут в Англию моя жена и дочь Светлана. Хотелось бы, чтобы их присутствие в делегации прошло под сурдинку не только для англичан, но и для ваших командировочных… Олег Владимирович, будь добр, присмотри за женщинами. Заграница – не дома, чего не бывает, сам понимаешь. И ты поспокойнее, суетиться не надо и побольше достоинства.

Потом он подозвал стоявших в стороне дам и отрекомендовал им благодетеля:

– А это Олег Владимирович, вот познакомьтесь, будет вашим начальником. Слушайтесь его во всем! Он вам все покажет в Лондоне и вокруг. И купить все поможет, сами понимаете.

И действительно, в Лондоне ему удалось «уговорить» жену генерала взять у него деньги на траты. Мадам согласилась, пообещав: «Мой муж вернет вам все, что вы решитесь на нас потратить».

У Пеньковского голова шла кругом от дел: служебных, туристических, магазинных и шпионских.

То было время хрущевского балагана. Как писал в документальном романе «Они умирают в начищенных ботинках» англичанин Эндрю Мортон – знаток Пеньковского с позиций Лондона, – это был период пышного расцвета подношений. В центральных аппаратах министерств и ведомств, в том числе и ГРУ, ожили старинные манеры начинать любое дело по-восточному, с одаривания начальства.

«Машинистке секретного отдела причитался английский шоколадный набор, секретарше босса – «Шанель № 5», охране – нож «Золинген», зажигалка «Ронсон», темные очки «Пайлот». Столоначальникам – авторучка «Паркер», галстук с имперским единорогом или коронами, теннисный инвентарь «Макинтайр» или словари Вебстера. Командному составу полагались (уже без ограничений в цене) немецкие ружья, фотоаппараты или сервиз «Цвибельмюстер», швейцарские часы «Лонжин», японские транзисторы или шведский хрусталь.

Детям и внукам лидеров привозились автомобильные аксессуары, пластинки, книги Бердяева, Сергея Булгакова и Розанова. Все категории одариваемых интересовались порнографией…»

Кроме того, проявляли живой интерес партчиновники и военные к «тлетворному искусству» – пластинкам с песнями Лещенко, Вертинского, Реброва и др.

Для этого были нужны деньги, и большие деньги. Где он их брал, остается нам только догадываться. Явно свои не тратил!

И еще он усвоил одну истину: хочешь ездить за границу – вози подарки, иначе пошлют другого.

Каждый вечер, завершив свои официальные дела, Пеньковский выскакивал из гостиницы «Маунт ройял» и направлялся на конспиративную квартиру, где встречался с высокопоставленными чинами английской и американской разведок СИС и ЦРУ. Беседы продолжались до глубокой ночи. Их особенно интересовали те девять месяцев, которые он провел в Военной академии имени Ф.Э. Дзержинского, изучая ракетную технику.

Там он и был завербован, получив кличку «Янг». Вербовку закрепили письменным обязательством – подпиской о тайном сотрудничестве.

Тут же в номере ему была поставлена задача по сбору политической, военной и экономической информации. Заморские хозяева передали ему чувствительный транзисторный приемник для прослушивания шифрованных радиопередач, блокнот с шифрами и кодами, средства для нанесения и проявления тайнописи, миниатюрный приемник «Минокс», фотопленки и другие предметы шпионской экипировки. Все это он, вернувшись в Москву, спрятал дома в оборудованном тайнике письменного стола. С этого рубежа оборотень начал активно «работать» в ГРУ против ГРУ и всей страны.

* * *

Для легализации контактов с советскими гражданами англичане приглашали в свое посольство специалистов. Часто на таких приемах бывали и сотрудники Госкомитета по науке и технике. Получал подобные приглашения и

Пеньковский, но не для развития внешнеторговых контактов, а совсем для других целей – шпионских. Там тоже присутствовал англичанин Г Винн.

Во время вояжей по роду службы в европейские столицы Пеньковского тренировали, как собаку для охоты. На конспиративных квартирах его обучали (занятия шли по несколько часов), как советскому военному разведчику стать первоклассным шпионом. В то же время «доили» – выпытывали все то, что хранилось им в памяти. А хранил он много, так как собирал товар для продажи. Выслуживаясь перед хозяевами, Пеньковский однажды в порыве явного бахвальства заявил:

«Взорву в Москве все что угодно – выполню любое задание».

В частности, как писали газеты, он сделал предложение, которое и сегодня потрясает нормально мыслящих людей. Показав на карте Москвы двадцать девять мест, где располагались главные военные, политические и государственные учреждения страны, он вызвался в день «Х» по сигналу ЦРУ и МИ-6 заложить в близлежащих магазинах страны, на почтах, в подъездах жилых домов атомные «бомбы-малютки» с часовым механизмом. По его предложению они должны быть установлены на одно и то же время с таким расчетом, чтобы до срабатывания он сам успел уехать.

Обосновал эту сумасбродную идею своими глубокими познаниями в военном деле. Шпион всячески старался убедить американских разведчиков в необходимости этого теракта.

Даже известный противник инициативников – предателей из Советского Союза – начальник контрразведки ЦРУ Энглтон, оценивая в те дни надежность шпиона, назвал его «анархистом и человеком с причудами, который по какой-то причине пытается втянуть нас в войну с Россией».

Неуравновешенный и амбициозный Пеньковский был готов лично уничтожить миллионы своих соотечественников.

Для снятия стресса ему предлагали секс с разного рода проститутками, работавшими на английскую разведку. От такого отдыха он, естественно, не отказывался. Шпион понимал, что это тоже своеобразная плата за его нервное перенапряжение, за невосстановленные, погибшие нервные клетки в ходе переживаний на опасной тропе предательства. О низости и скотстве своих поступков он не задумывался, мечтал только о деньгах, больших и скорых деньгах и о том, чтобы быстрее их потратить.

О фактах обширных связей «рыжего», своего дружка Пеньковского, с женщинами легкого поведения подробно расскажут на процессе свидетели – его собутыльники по пьяным оргиям Рудовский и Финкельштейн.

В один из визитов в Лондон неожиданно Винн пригласил Пеньковского в гости в свой дом. Советский офицер впервые видел быт британского дома снаружи и внутри. Увитые багряным плющом стены дома, ярко-зеленый, как мох, дерн на лужайках. Во дворике стоял стойкий аромат чайных роз. Горел камин, потрескивая дровами с запахом смолки. За раскрытыми окнами жужжали пчелы. Стройная жена Винна Шейла для приличия поинтересовалась родителями гостя.