Тайны серебряного века

    Николай. 10 ноября 1916 г.».

И это несмотря на то что арестованный в 1915 году австрийский шпион Ярош, он же Мюллер, дал показания о том, что Сухомлинов был австрийским шпионом, от него получено много ценных сведений, но не лично, а через приближенных к нему людей. Допрос Мюллера проходил в Ставке, и царь Николай знал его показания о Сухомлинове, но они были, как видите, проигнорированы правителем России, истекающей кровью не только из-за бездарности некоторых генералов, но и вследствие шпионажа и предательства.

Интересная деталь. Судьба все же еще дважды поднимала над Сухомлиновым меч правосудия. Его арестовывало Временное правительство, но Керенский спас предателя, а потом советское руководство его амнистировало якобы по возрасту – бывшему военному министру исполнилось 70 лет. В 1918 году он выехал через Финляндию в Германию, где и умер в Берлине в 1926 году…

* * *

Однако вернемся к событиям в стране накануне Большой войны.

В газетах и журналах, на листовках, расклеенных на стенах домов и заборах, появилось воззвание, подписанное Главкомом Николаем Николаевичем Романовым.

«Братья. Творится суд Божий. Терпеливо, с христианским смирением, в течение веков томился русский народ под чужеземным игом, но ни лестью, ни гонением нельзя было сломить в нем чаяний свободы.

Как бурный поток рвет камни, чтобы слиться с морем, так нет силы, которая остановила бы русский народ в его порыве к объединению.

Да не будет больше подъяремной Руси. Достояние Владимира Святого, земля Ярослава Осмомысла, князей Даниила и Романа, сбросив иго, да водрузит стяг единой, великой, нераздельной России.

Да свершится Промысел Божий, благословивший дело великих собирателей земли Русской.

Да поможет Господь царственному своему помазаннику Императору НИКОЛАЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ Всея России завершить дело великого князя Ивана Калиты.

А ты, многострадальная братская Русь, встань на

сретение русской рати. Освобожденные русские братья! Всем вам найдется место на лоне Матери-России.

Не обижая мирных людей, какой бы они ни были народности, не полагая своего счастья в притеснении иноземцев, как это делали швабы, обратите меч свой на врага, а сердца свои к Богу с молитвой за Россию, за русского царя.

    Верховный Главнокомандующий
    генерал-адъютант НИКОЛАЙ
    3 августа 1914 года».

Территория Российской империи к концу XIX века составляла 22,4 млн кв. км. Это одна шестая часть суши. Она занимала второе место в мире, после Британской империи. По единственной в истории страны переписи 1897 года, население составляло 128,2 млн человек, в том числе население Европейской России – 93,4 млн человек.

Летом 1914 года все военнослужащие действующей армии, а с октября того же года все военнослужащие на территории России надели полевые погоны. Хотя парадная и повседневная формы одежды отменены не были, но последовали примеру царя, надевшего с началом войны простую солдатскую гимнастерку с погонами пехотного полковника и не снявшего ее вплоть до своей трагической гибели.

Носить золотые погоны мирного времени с 17 июля 1917 года считалось дурным тоном. В конце 1914 года производство золотого и серебряного галуна для погон было вообще прекращено и более уже никогда не возобновлялось в царской России.

Для шинелей погоны шились из сукна защитного цвета, а для мундиров, гимнастерок – из зеленого молескина. Нашивки нижних чинов были темно-оранжевого цвета. Цвета шифровок – номера полка или вензель шефа полка – были установлены следующие:

– желтая – пехота,

– малиновая – стрелковые части,

– голубая – кавалерия,

– красная – артиллерия,

– коричневая – инженерные войска,

– синяя – казаки,

– светло-зеленая – железнодорожные войска,

– белая – обоз.

Вслед за введением полевой формы вводился режим строжайшей экономии, но российское руководство словно забыло об ответственности перед своим народом, жившим совсем не так, как жили граждане союзнических стран.

Николай II считал, что своим участием в фактически общеевропейской гражданской войне он наберет очки для авторитета на политическом подиуме Европы. Холодный душ, пролившийся на царя после поражения России в Русскояпонской войне, не остудил его воинственного пыла.

Хотя военные реформы 1909–1914 годов и сделали русскую армию более современной, но лишь по сравнению с 1905–1907 годами, однако военный министр Сухомлинов не раз докладывал императору о конкретных слабостях русской армии, не достигшей мощи основного противника – Германии. Да, царь мог слушать собеседника, но всегда поступал по-своему, как говорится, игнорируя совет Конфуция: посылать людей на войну необученными – значит предавать их.

Надо признать, что начало войны в России было встречено с патриотическим подъемом. Что-то великое, напоминающее 1812 год, чувствовалось в народе. Особенно после обещания царя не заключать мир, пока хоть один вооруженный неприятель останется на русской земле. Благодаря объяснимой приподнятости в обществе мобилизация протекала практически без шероховатостей.

Запасников пришло во вновь сформированные части на 15 процентов больше нормы. Понятно – заступничество за православную Сербию нашло широкий отклик в сердцах россиян. Вчерашние космополиты становились националистами. В народе появилась даже ранее невиданная ярость против засилья всего немецкого. Но интеллигенция осталась в стороне. Она только болтала о патриотизме в салонах и клубах, на балах и в ресторанах, в кабинетах и усадьбах. На алтарь Отечества ложились жизни только серой солдатской и большей частью офицерской массы. И все же всей стране так и не удалось на деле слиться с армией.

Две революции

Тяжелое, если не катастрофическое положение на фронтах к 1917 году заставило некоторых политиков и генералов усомниться в правильности экономического и политического курса императора Николая II. Поражение России в Русско-японской войне 1904–1905 годов, незавершенность первой революции 1905–1907 годов, в ходе которой не был решен главный вопрос демократического общества (именно к нему призывали либералы всех мастей и оттенков) – созыв Учредительного собрания. Рабочие тоже к властям предъявляли требования о необходимости введения 8-часового рабочего дня. Несмотря на реформы Петра Столыпина, аграрный вопрос тоже повис в воздухе. Главное требование крестьян – разрешить, наконец, проблему с землепользованием – тоже осталось всего лишь обещанием. Неосуществимыми оказались и другие демократические преобразования.

Главными же предпосылками к Февральской 1917 года революции были неудачи на фронтах – гибель миллионов солдат, проблемы с боеприпасами, оружием и питанием. Заметно ухудшились условия жизни в стране. Политический кризис в ходе войны обострился еще больше. Роль Распутина, вмешивающегося в семейную жизнь венценосцев, а через них и в дела государя, выводила из себя монархистов, что предопределило трагичный исход «державного старца». Он был убит и спущен в Неву под лед в прорубь, где горожане брали воду.

«Сваи империи зашатались, – рассуждала раздраженная царица Александра Федоровна, – однако не все потеряно. На силу надо силу, силу, силу, иначе все будет потеряно».

Она прошла в кабинет и тут же быстро набросала текст депеши своему супругу, которая пришла 24 февраля Николаю II из Царского Села, от императрицы:

«Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова, и против них вызывали казаков. Все это я узнала неофициально.

    Аликс».

Внимательно прочитав телеграмму, царь приказал командующему Петроградским военным округом генерал-лейтенанту С. С. Хабалову сделать все возможное, чтобы на корню пресечь беспорядки силами воинских частей. Он шлет, в свою очередь, такую депешу:

«Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией.

    Николай».

Прочитав телеграмму царя, Хабалов находился в растерянности. Несмотря на то что генерал видел реальную картину необратимости событий, он пытался повлиять на обстановку изданием двух приказов о запрете уличных демонстраций под угрозой их разгона силой и приказ бастующим рабочим в срок до 28 февраля вернуться на заводы под угрозой отправки на фронт. Но листовки с приказами срывались революционерами, сразу же после того как их расклеивали.

Председатель IV Государственной думы М. Родзянко, этот, как его называли, «толстячок» или «самовар», претендующий на роль «второго человека в государстве», 26 февраля 1917 года, после очередного жаркого спора с представителями думских фракций и групп, лидеров партии октябристов и т. д., буквально ворвался в свой кабинет. И на одном из листов зарегистрированного в канцелярии блокнота размашистым почерком написал шапку обращения к царю:

«Телеграмма председателя IV Государственной думы М. В. Родзянко Николаю II о положении в Петрограде.

    (26 февраля 1917 г.)».

Несколько задумавшись и проворачивая ход мыслей, начальную фразу телеграммы он придумал мгновенно: «Положение серьезное» – и поставил точку, уткнувшись в нее пером, отчего она расплылась на бумаге кляксой. А потом буквально полился поток жестких, нелицеприятных для монарха слов:

«В столице – анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всяческое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца».

После этого он резко поднялся и отправился в канцелярию для отправки телеграммы. Надо сказать, что накануне Февральской революции популярность Родзянко была столь велика, что он нередко воспринимался как лидер или символ оппозиционных сил. Неспокойная натура председателя Госдумы не могла безразлично созерцать процесс распада российской государственности.