Воин эпохи Смерша

В подводники – «Надо!»

Юноши и девушки отвечали: «ЕСТЬ!»

Так начинала строиться мощная Красная держава, которую потомки, как ее адепты, так и недруги, назовут Красной империей.

Физкультура и спорт были тоже неотъемлемым атрибутом того поколения советской молодежи. Каждое утро у строителей и студентов начиналось с физзарядки. Шурепов, имея прекрасные физические данные, тоже пробовал себя в разных видах спорта. Занимался гиревыми тренировками, показывая чудеса жонглирования пудовыми и двухпудовыми гирями. Постоянными его спутниками были гантели. Увлекся «тяжелыми» видами легкой атлетики и сразу стал преуспевающим в толкании ядра, метании копья и диска, прыжках в высоту и прочем.

Он не был «совком», каким нередко нарекают наше старшее поколение нынешние либералы, никак не совладавшие с построением крепкой промышленной России. Наш герой становился настоящим советским юношей без вредных привычек: не курил и не злоупотреблял спиртным. Этот жизненный принцип Александр Шурепов пронес по всей жизни, не отступив от него ни на грамм.

Глава вторая

Александр и Александра

Александр Алексеевич Шурепов был спортсменом всесоюзного значения. Саша – огромного роста поволжский россиянин из-под Нижнего Новгорода, ставшего надолго городом Горьким.

Александра Федоровна Пареева – хрупкая быстроногая бегунья, недавно выигравшая первенство на чемпионате страны, сибирячка, уроженка Славгорода Алтайского края.

Впервые они встретились в 1936 году на спортивных сборах в Пятигорске, где проходили позже и соревнования по легкой атлетике. Встретились взглядами – и показалось им, что они уже где-то виделись, и давно знают друг друга, и, словно после продолжительной разлуки, искали этой долгожданной встречи.

По окончании сборов в городе прошли и соревнования всесоюзного масштаба.

Местный стадион гудел от восторгов болельщиков.

«К сектору толкания ядра вызывается Шурепов», – объявил диктор.

С низенькой переносной скамейки, стоящей на зеленом газоне стадиона, поднялся атлетически скроенный природой и спортивными занятиями почти двухметрового роста русоволосый юноша.

Подойдя к сектору, он взял тяжелый металлический шар в руки, отер его и подержал в двух ладонях, словно согревая холодный спортивный снаряд, остуженный сквозняками и землей под тенью деревянного грибка. Умом, силой мышц и техники атлета тяжелое стальное ядро должно было в нарушение законов гравитации пролететь энное количество метров и приземлиться, уже согласуясь с ними, как можно дальше от сектора толкания.

Был по-настоящему знойный летний день. Солнце нещадно палило. Ловко перебросив семикилограммовое ядро несколько раз из одной ладони в другую, спортсмен вошел в сектор. Прохладный металл приятно остудил горячий подбородок и предплечье, когда Александр приготовился к толчку.

Взрывная сила и координация сработали у Александра как пружина, – ядро, описав дугу, с первой попытки улетело за рекордную отметку.

Собравшиеся болельщики легкой атлетики – «царицы спорта» – рукоплескали рекордсмену…

А днем раньше на старт беговой дорожки дистанции 400 метров встала и пробежала с рекордным результатом спортсменка – посланец пединститута из Ростова-на-Дону Александра Пареева. Потом друзья этот бег называли так: «Пареева не бежала, а парила над гаревой дорожкой». Она стала чемпионкой страны в этом тяжелейшем виде легкой атлетики.

В момент толкания ядра Шуреповым в стороне, у края ямы для прыжков в длину, стояла Александра, только что осуществившая вторую попытку. Пока замеряли ее «работу после толчка ногами», она увидела результат рекордного полета ядра красивого русоволосого парня, который ей сразу же приглянулся на сборах. Он ей понравился. Она захлопала в ладоши в знак победы юноши.

Надо отметить, что Александр разработал свой метод толкания ядра – «хлест туловищем». Суть его заключалась в том, что атлет начинает движение, стоя спиной к будущему направлению толчка, отклоняется далеко вперед, вынося ядро за пределы круга. После этого он мощным движением поворачивается на сто восемьдесят градусов и, одновременно расправляясь, посылает ядро вперед и вверх. Так когда-то в детстве эту «пружинистость» ощущал автор, бросая стальной линейкой хлебные мякиши вязкого, недопеченного пеклеванного хлеба или куском такой же проволоки подгнившие картофелины в огороде. Они летели по траектории за счет «щелчка».

Это была новинка в методике толкания снаряда. Нужно отметить, что в литературе почему-то родоначальником подобного метода толкания ядра считается американский спортсмен Перри О’Брайен, якобы разработавший его в 1950-е годы.

Александра на этих соревнованиях завоевала первое место по прыжкам в длину, выполнив норматив первого спортивного разряда. Чуть-чуть не хватило до уровня мастера спорта. Потом она наберет нужные сантиметры для нормы мастера спорта.

Затем Александр метал диск – и снова с победным результатом…

* * *

После соревнований спортсмены возвращались в гостиницу. Так получилось, что Александр и Александра шли рядом, обменялись теплыми взглядами. Познакомились быстро, а поэтому и разговорились легко. А на следующий день спортивных состязаний они уже знали тот минимум сведений друг о друге, которые во все времена увлеченности являются основой для дальнейшего сближения. Он – студент из Горького, она – из Ростова-на-Дону, хотя сибирячка.

Любовь вспыхнула как спичка, любовь, которую величают эгоизмом вдвоем или взаимным святотатством. И действительно, им понравилось быть вдвоем в этой сладкой тирании, когда любящие терпят ее муки добровольно.

На второй день Александр метал копье и гранату. Александре нужно было, разбежавшись, как можно дальше прыгнуть. И опять успех – они стали чемпионами.

Победам Александра и Александры теперь помогала взаимная увлеченность. Договорились встретиться вечером и побродить по городу. Они ждали этой встречи…

Он принес на свидание и подарил ей букетик полевых цветов, считая, что именно эти цветы – настоящий дар природы, выращенный без постороннего вмешательства человека, созданный небом и землей.

На следующий день они посетили древние ванны, вырубленные в травертинах Горячей горы у источников с минеральной водой. Любовались памятником М.Ю. Лермонтову, чье творчество, как выяснилось из дальнейшего разговора, оба свято почитали. Просто он был их любимым поэтом.

Побывали влюбленные и в музее поэта, где Лермонтов провел два последних месяца своей жизни и написал такие стихотворения, как «Морская царевна», «Листок», «Выхожу один я на дорогу» и другие произведения. Именно сюда было доставлено тело убитого на дуэли поэтического гения. И отсюда он отправился в последний земной путь…

Когда возвращались в гостиницу, Александр стал декламировать:

Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь – и поймешь,
Зачем в его руке булатный нож;
И горе для тебя! – твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет все ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.

– Саша, я думала, ты прочтешь совсем другое стихотворение. Более мягкое, более лирическое, – улыбнулась спутница, понимая, что для юноши, наверное, сродни мужественные строки.

– Это мое любимое. В нем много смелости, предсказаний, пророчества. Все, что Лермонтов писал о России, четко и правильно и, самое главное, – сбывалось. России не везло на царей. Много было серости в личностях этих лиц, получавших власть по наследству. Взять последнего царя, проигравшего все войны за время своего правления, – разве это не ничтожество? Конечно, нельзя было его с семьей и придворными так варварски убивать. Если наказывать – то по суду. А так – элементарный скотский убой. А что касается другой тематики, то есть и помягче, и полиричнее:

Из-под таинственной, холодной полумаски
Звучал мне голос твой отрадный, как мечта.
Светили мне твои пленительные глазки
И улыбалися лукавые уста…

– Да, это действительно мягче… А я хочу тебе прочесть стихотворение, скорее мадригал, посвященный некой Смирновой:

Без вас хочу сказать вам много.
При вас я слушать вас хочу;
Но молча вы глядите строго,