Апостолы фронтового Смерша

– принятие необходимых мер, исключающих возможность безнаказанного проникновения агентуры противника и антисоветских элементов на флот;

– борьба с предательством и изменой Родине в частях, соединениях и учреждениях ВМФ, с дезертирством и членовредительством.

Для реализации поставленных перед флотскими чекистами задач требовались профессионально подготовленные кадры. Действовавшие ранее курсы подготовки и переподготовки оперативного состава уже не соответствовали в полной мере реалиям, в которых приходилось действовать контрразведчикам на флотах. Поэтому приказами наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова от 9 и 15 февраля 1944 года с 1 марта того же года открылась Высшая школа контрразведки ВМФ с годичным сроком обучения. На краткосрочность подготовки влияла, конечно же, война. На всех флотах ВМФ СССР продолжали функционировать курсы по подготовке оперативного состава отделов контрразведки.

Под руководством П. А. Гладкова шла напряженная работа по выявлению агентуры противника после освобождения военно-морских баз флота в Новороссийске, Севастополе, Одессе, Таллине, Риге и Лиепае. Это было связано с тем, что немецкие разведывательные органы, отступая, оставляли на глубокое оседание опытную агентуру, для борьбы с которой заблаговременно формировались оперативные группы из числа наиболее подготовленных чекистов. Главной их задачей было – вместе с передовыми частями армии и флота, вступающими в населенные пункты, немедленно разворачивать оперативно-поисковую деятельность по установлению вражеской агентуры.

Большую работу флотская контрразведка проводила на территории Прибалтики против профашистских организаций «Омакайтсе», «Кайтселиит» и «Исамаилиит» – в Эстонии, «Айсарги» – в Латвии, «Шума» – в Литве. Кроме того, в прибалтийских республиках отмечалась высокая концентрация белоэмигрантского контингента, бежавшего из Советской России, а также бывших военнослужащих армии Юденича.

Контрразведчики Краснознаменного Тихоокеанского флота (КТОФ) активно действовали в нелегкой борьбе с происками японских спецслужб, особенно их резидентур в лице Японских военных миссий (ЯВМ).

Органы военной контрразведки флота провели значительную работу по предотвращению возможной бактериологической диверсии отряда Квантунской армии № 731. Эта важная деятельность флотских чекистов подробно описана в агентурном деле «Юрта».

Особо опасным японским объектом в деле легального шпионажа на Дальнем Востоке было Генеральное консульство во Владивостоке, проводившее активную разведывательную деятельность по сбору данных о Тихоокеанском флоте.

Здание Генерального консульства находилось на возвышенности, и из его окон открывался прекрасный вид на бухту Золотой Рог. На крыше двухэтажного дома самураи установили постоянный пост визуального наблюдения за бухтой. Тогда и наше руководство придумало простую штуку. Чтобы предупредить визуальную разведку за движением надводных кораблей и подводных лодок флота, военные строители быстренько обнесли здание высоким забором высотой аж восемь метров! По периметру здания постоянно ходили наши патрули. Часть городских районов, примыкавших к местам базирования флота, были закрыты для посещения иностранцев. Это тоже была своеобразная профилактика.

Японская разведка активно вербовала в свои сети представителей так называемых малых народностей Сахалина, Приморского и Хабаровского краев, Камчатки и Чукотки. В 1941–1945 годы японцы предпринимали попытки создать из них разведывательно-диверсионные подразделения.

Так, дальневосточными военными контрразведчиками в 1945 году была разоблачена резидентура ЯВМ, расположенная в поселке Карафуто. Японская разведка с контрразведывательной целью посадила на границе между Северным и Южным Сахалином своих агентов под «крышей» охотников.

Они жили в тайге в специально построенных домах, снабженных телефонной связью с резидентом. Их задачей было постоянное наблюдение за состоянием границы и лицами, переходящими кордон в обоих направлениях. Нарушителей задерживали и доставляли к резиденту.

Каждый «охотник» обслуживал участок протяженностью 3–5 км в зависимости от рельефа местности. Руководство ЯВМ им платило жалованье или вознаграждение за эту работу в пределах 40–60 иен в месяц.

Одним из таких задержанных «охотников» в 1945 году был некий Хасимото, с которым провел вербовочную беседу начальник ЯВМ Ота. Хасимото была поставлена задача задерживать русских, подозреваемых в проведении разведдеятельности, и обеспечивать переброску японской агентуры на советский Сахалин.

Через несколько дней после этого события чекисты захватили резидента ЯВМ японца Карасаву. В его распоряжении был специальный дом, в котором проходили явки официальных сотрудников ЯВМ с «охотниками», которых он снабжал деньгами, оружием, боеприпасами, продовольствием.

От каждого домика «охотника» к Карасаве была протянута замаскированная проводная телефонная связь. По телефону он принимал доклады, анализировал их содержание и обобщенными справками доносил в ЯВМ города Хутору.

На следствии и суде они полностью признались в своей враждебной деятельности и были приговорены: Карасава – к 8, а Хасимото к 10 годам заключения.

Отделами контрразведки Смерш ТОФа на территории Кореи было заведено более десятка разыскных дел на сотрудников Расинской ЯВМ. В ходе розыска выяснилось, что все они сбежали 10 августа в момент, когда уходил пароход, на котором уезжали сотрудники ЯВМ и их семьи.

В начале августа 1945 года на имя начальника управления КР Смерш ТОФа за подписью руководителя 2-го отдела Главного управления контрразведки Смерш НКО СССР полковника С. Н. Карташова ушла шифрованная телеграмма с постановкой и такой задачи:

«…Кроме того, примите срочные меры по розыску официальных сотрудников японской радиостанции особого назначения, подчинявшейся дешифровальному отделению особого отдела Генерального морского штаба (ГМШ) Японии.»

Для флотских контрразведчиков это был приказ обезвредить один из важнейших каналов вероятной утечки секретных данных по нашим войскам. Сотрудники этой радиостанции занимались перехватом наших шифровок, передаваемых советскими военными кораблями и базами. Вскоре в ходе разыскных и других агентурно-оперативных мероприятий удалось задержать большинство кадровых разведчиков этой радиостанции.

17 сентября 1946 года было реализовано дело оперативной разработки (ДОР) под названием «Полицейские» на трех лиц, в том числе Чан Ден Су, являвшегося начальником корейской полиции Сейсана.

В ходе проведения мероприятий по делу оперативного учета удалось установить, что Чан Ден Су в 1932 году выдал японцам группу советских разведчиков, прибывшую шхуной на корейское побережье со спецзаданием. Он длительное время сотрудничал с японской контрразведкой и, для того чтобы скрыть свое прошлое, в сентябре 1945 года без суда и следствия инициировал расстрел троих сотрудников японской полиции, которые знали о его преступлениях и могли разоблачить своего начальника.

В развитие указаний Центра начальник отдела Смерша Тихоокеанского флота генерал-майор Д. П. Мерзленко 30 августа 1945 года подготовил и подписал местный нормативный документ за № 10758 – директиву, адресованную всем начальникам отделов и опергрупп флотской контрразведки. Она называлась «О работе органов СМЕРШ на территории, освобожденной от противника».

В ней, в частности, говорилось:

«Территория, освобожденная Красной Армией и Военно-морским флотом от противника, представляет собой базу, весьма удобную для ведения антисоветской работы оставленных в тылу наших войск шпионов, диверсантов и террористов, состоящих на службе японской и других иностранных разведок.

Во время отхода японских войск в Корее, Маньчжурии, Сахалине и Курильских островах японская разведка, безусловно, оставила кадры своей агентуры с заданием подрывной деятельности против СССР как непосредственно против частей флота, так и для проникновения вглубь Советского Союза.

Как японская агентура, так и оставшиеся на территории, занятой нашими войсками, представители всяких антисоветских организаций, в первые же дни будут перестраиваться, уходить в глубокое подполье, организовывать явочные квартиры, налаживать технику связи, создавать склады оружия и т. п.

Оставленная противником агентура будет прибегать под всяким благовидным предлогом к завязыванию связей с нашими военнослужащими. К расспросам их о численности частей Красной Армии и Флота, о состоянии боевой техники, дисциплине, оборонных предприятиях и другом.

Японская разведка через свою агентуру прибегает и будет прибегать к совершению террористических актов над офицерским составом и другими военнослужащими, отравлению их, минированию дорог, поджогам, распространению антисоветских листовок среди наших военнослужащих и местного населения.

В целях своевременного пресечения подрывной деятельности японской и других разведок, антисоветских организаций и охраны государственной безопасности кораблей и частей флота, находившихся на территории освобожденной от противника, предлагаю…»

Предложения были конкретные, дельные, всеохватные. В целях нанесения удара по разведывательным органам Японии – вскрытия японской агентуры, засланной и насажденной на территории СССР, разгрома белоэмигрантских организаций, проводимых через подрывную работу, выявления и ареста изменников Родины, бежавших из Советского Союза невозвращенцев, в качестве наиболее удобной формы борьбы с противником на этих направлениях было рекомендовано создание оперативных групп…

Едунов Яков Афанасьевич, генерал-лейтенант

(1896–1985)

Яков Афанасьевич Едунов родился в селе Суромна Суздальского уезда Владимирской губернии. Участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн.

В органах госбезопасности с 1919 года. Начал службу агентом, сотрудником Гомельского управления транспортной ЧК, пройдя за 20 лет путь до начальника Управления милиции УНКВД Московской области.

С этой должности уволен из НКВД. Работал замначальника проектной конторы «Ростекстильпроект». После начала войны вернулся в НКВД и служил в военной контрразведке. С июня 1941 по декабрь 1942 года – оперуполномоченный Управления ОО НКВД СССР, заместитель начальника Особого отдела НКВД по 50-й армии, начальник Особого отдела НКВД по 9-й армии Южного фронта, начальник Особого отдела 48-й армии Брянского фронта.

В 1943–1944 годы – начальник Особого отдела Приволжского военного округа, УКР Смерш Северо-Западного фронта и в 1944–1945 годы – начальник УКР Смерш 2-го Белорусского фронта. В 1945–1946 годы возглавлял УКР Смерш Северной группы войск в Польше, в 1946–1947 годы – 1-е управление 3-го ГУ МГБ СССР, в 1947-1951-м – замначальника 2-го ГУ и начальник 3-го ГУ МГБ СССР. С 1952 по 1954-й руководил Управлением КР МГБ, Особым отделом МВД СССР и Особым отделом КГБ при СМ СССР по Белорусскому военному округу. В 1956-м уволен из органов ГБ по возрасту.

В первых сражениях 1941 года войска Северо-Западного фронта (СЗФ) противостояли наступлению немецко-фашистской группы армий «Север» и части группы армий «Центр» и к 29 июня отошли к Западной Двине. Отсеченная от главных сил 8-я армия отступала к границе Эстонии. 11-я и 27-я армии вели бои с противником, наступающим на Старую Руссу и Холм. Советские войска понесли тяжелые потери из-за превосходства противника в воздухе. Потери личного состава в некоторых частях доходили до 60 %, а боевой техники и орудий – до 90 %. Кроме этого противник впервые захватил пусковую ракетную установку «Катюша». И все же действия фронта сыграли важную роль в обороне Ленинграда.

Под непосредственным руководством Я. А. Едунова выполнял обязанности заместителя начальника Особого отдела НКВД 34-й армии Северо-Западного фронта (СЗФ) подполковник Н. Г. Кравченко, ставший в последующем героем Тегерана в 1943 году во время Международной конференции глав трех стран – СССР, США и Англии – Сталина, Рузвельта и Черчилля и получивший досрочно звание генерал-майора. Однако вернемся к событиям на СЗФ.

В конце июля 1941-го руководители кадрового аппарата 3-го Управления НКО СССР Николая Григорьевича Кравченко отзывают в Москву. В должности начальника Управления в тот период был комиссар 3-го ранга Анатолий Николаевич Михеев, которого вскоре заменил Виктор Семенович Абакумов.

А. Н. Михеева назначили по его просьбе руководителем военной контрразведки Юго-Западного фронта. Он геройски погибнет в открытом бою с гитлеровцами 21 сентября 1941 года при отступлении штаба фронта в урочище Шумейково неподалеку от хутора Дрюковщина Лохвицкого района Полтавской области.

А Николая Кравченко тут же определили на должность заместителя начальника Особого отдела 34-й армии СЗФ.

Вся тяжесть контроля и оказания помощи оперативному составу 245-й, 257-й, 262-й стрелковых дивизий и 25-й кавалерийской дивизии 34-й армии легла на плечи Николая Григорьевича. Он много ездил по особым отделам соединения под бомбежками и артиллерийскими обстрелами. Именно в это время вражеский осколок, словно бритвой, срезал часть мягких тканей на правом плече. Из-за потери крови он чуть не погиб. Спасла ему жизнь медсестра.

Особенно напряженными были дни, когда армия готовила и проводила контрудар под Старой Руссой в середине августа 1941-го.

Уже после войны станет известно, что начальник оперативного управления ОКВ вермахта затребовал целый танковый корпус для ликвидации прорыва 34-й армии. К великому сожалению, наша армия была расчленена и частично уничтожена. На 26 августа она насчитывала чуть более 22 тысяч личного состава. Причинами неудачных действий 34-й армии, по оценке начальника Управления особых отделов НКВД В. С. Абакумова, были названы потеря управления войсками со стороны командования объединения и соединений армии, неудовлетворительное обеспечение авиацией и средствами противоздушной обороны. Случалось так, что немецкие самолеты бомбили войска 34-й армии в течение всего светового дня, нередко группами по 80-100 самолетов, но никакого противодействия с земли им не оказывалось.

По результатам разбирательства в ходе следствия и суда были расстреляны командующий армией К. М. Качанов и начальник артиллерии армии В. С. Гончаров. Командующего СЗФ П. П. Собенникова сняли с должности и арестовали. Его приговорили к пяти годам заключения. Впоследствии срок заменили понижением в звании.

В течение 1941 года потрепанная в тяжелых сражениях 34-я армия вела оборонительные бои, а весной 1942-го неудачно участвовала в Демянской наступательной операции. В настоящее время эта территория относится к Новгородской области.

В результате активных наступательных действий соединения Северо-Западного и Калининского фронтов силами 1-го гвардейского корпуса и 34-й армии стали замыкать кольцо окружения противника. Немцы попали в своеобразный «котел», в котором оказалось шесть дивизий, включая моторизированную дивизию СС «Тотенкомпф». Во главе окруженных войск стоял командир 2-го корпуса граф Вальтер фон Брокдорф-Алефельд, которого высоко ценило руководство вермахта и к которому благожелательно относился сам фюрер.

Ставка приказала командованию Северо-Западного фронта не только держать «котел», но и проводить серии наступательных действий. Но, к сожалению, сил для реализации вышестоящих приказов выйти в тыл группы армий «Север» у наших войск не было. Больше того, немцы, используя два полевых аэродрома, перебросили свежие силы с задачей стремительно деблокировать свою группировку.