В окопе дней. Избранное

И сегодня со своими единомышленниками по творческому цеху я регулярно выступаю на сценах Подмосковья.

Два офицера боевых – отец и сын!

Папа, Сергей Захарович, – офицер Красной армии, до войны жил на Украине, окончил две академии и в совершенстве владел несколькими иностранными языками. За мужество и героизм был неоднократно награждён боевыми орденами и медалями и, пройдя всю ВОВ, фактически погиб от ран и контузий, полученных на её фронтах. Я пошёл по его стопам и, окончив военно-медицинский факультет при КМИ им. Д.И. Ульянова и став командиром медицинской части, обслуживал Афган и участвовал в боевых действиях в Чечне. Нас с папой война обходить стороной отказалась категорически, да, собственно, никто её об этом и не просил. Мы по доброй воле надели шинели, как истинные патриоты служили России и по первому зову ушли на фронт.

«Бессмертный полк» рекой

Память об отце – это память о боевой истории России и великом подвиге наших фронтовиков. «Бессмертный полк» рекой! Транспарант с портретом отца на параде ветеранов ВОВ в колонне «Бессмертного полка». Звучит как обращение к ныне здравствующим фронтовикам и ветеранам боевых действий:

«Бессмертный полк», все связаны судьбою
С Победой той, что будет на века,
И мы когда-то, может быть, с тобою
В ряды вольёмся этого полка.

Здесь вам не Афган

Можно привести много примеров преодоления трудностей во время моего пребывания на Кавказе, но в архиве из фронтового дневника мне попалось: «18.01.1996 – Чечня. Веденский район. Элистанжи.

Мы были в гостях у Влада – начмеда третьего батальона. Осмотрели больных, сделали назначения и перевязки. Возвращались через Бинойский заповедник. Скользкое заснеженное ущелье и обледеневшие лестницы (рукотворной природы наших несгибаемых солдат) чрезвычайно затрудняли передвижение. Вдалеке стреляли танки и гаубицы, то и дело был слышен свист пуль, долетавших из района боевых действий. Солнце вовремя спряталось в надёжное укрытие. В лагере, в палатке интенсивной терапии, мы узнали о результатах боя: ожидали двух 200-х и трёх тяжёлых 300-х. Я дал соответствующие распоряжения, и все специалисты были уже в сборе, пребывая в тягостном ожидании. Опять потеряли молодых ребят. Было больно и хотелось выть…»

Надо губы зажать – это тот же наркоз,
Чтобы молча стонать или плакать без слёз.

Руками трогая звёзды

Попробовал отвлечься: вспомнил спуск, а потом и подъём по ущелью, очень круто, кажется, что уже упираешься в небо, а ночью – как планетарий, и можно мысленно взлететь, руками трогая звёзды созвездий Большой и Малой Медведицы. Кавказские горы, как натянутые струны, – это не горная система Гиндукуш. Здесь вам не Афган. А что, подумал я, слоган прямо для песни «Веденские черти», которую я обещал парням. К утру песня «Здесь вам не Афган» была написана. Это первый её куплет. Посвящается личному составу героического 506-го полка.

Здесь вам не Афган, здесь горы – как струны,
Кавказские струны и нервы – как струны,
А левый наш фланг – разорванный танк,
Здесь вам не Афган, здесь вам не Афган…

В ладони со стихами

Эту песню я мог бы петь, став командиром прифронтовой части, и после возвращения с Кавказа, когда в ладони со стихами появился символ Мужества под № 21050. Перо и Орден в руке поэта – это божественная идиллия творческой и ратной судьбы и знак их достойного содружества.

Его я ощущал в горах, то в миг смертельный, то в стихах,
То посылая в небо тосты и трогая руками звёзды…

Я русский офицер!

Мне часто задают вопрос, и он касается моего генома: «Кто же вы по национальности, господин Поэт?» Я всегда отвечаю по-военному бодро, по-молодецки и с патриотической гордостью: «Я русский офицер!»

Я русский офицер, что для поэта значит –
Служение судьбе Отчизны до конца!

Национальность поэта – это не принадлежность его к какому-то этносу или определённой народности, а это его поэзия, отношение к Родине и русскому народу.

И я, свинцовых залпов пуски познав и смерти взгляд вкусив,
Поэт, быть может, самый русский из всех нерусских на Руси.

Кавказская красавица

В настоящее время я военный пенсионер, проживаю в Подмосковье в городе Долгопрудном. Семейное положение абсолютно традиционное для офицера и русской действительности: дочь и четыре внука от первого брака. В настоящее время женат на кавказской красавице. С Еленой Петровной имеем двух детей и трёх прелестных внучек. В 2022 году будет новое пополнение: ожидаем внука, но и это ещё не предел. Как шутят мои собратья по перу, у поэта налицо вдохновение не только творческое.

Огни Нью-Йорка

Я довольно часто бываю за границей и почти каждый год проживаю в Америке под Нью-Йорком. После окончания МФТИ в г. Долгопрудном мой сын уехал учиться в университет в США, защитил Ph.D (стал доктором математических наук) и женился на замечательной девушке – американке румынского происхождения. Сейчас они живут в г. Стэмфорде и воспитывают двух моих прелестных внучек – Еву Елену и Софию Викторию. В мае 2021 года от брака моей дочери и студента МФТИ – американского вундеркинда из Лос-Анджелеса (Эль-Сентро) на свет появилась моя третья внучка – Элизабет Мария. Находясь в Подмосковье, я нередко вспоминаю свой первый 10-часовой перелёт через Атлантику и как при подлёте к международному аэропорту им. Дж. Кеннеди впервые записал в блокноте свои чувства от светящегося мегаполиса. Так началась история не только стихотворения «В каждом звуке – Россия», но и всего цикла «Огни Нью-Йорка».

Настоящий Дед Мороз

Сколько себя помню на сцене, а это где-то с 1982 года, я всегда в коллективе был штатным Дедом Морозом. Каждый год в конце декабря я так вживался в эту роль, что иногда мне казалось, что я и есть настоящий Дед Мороз из Великого Устюга. Поздравляя с Новым годом детей, я часто думал: а знают ли милые детки, что этот добрый бородатый старик с мешком – ещё к тому же офицер, врач и поэт и в ближайшем будущем – неоднократный участник литературных конкурсов и премий?! А догадываются ли доверчивые детишки, что они рассказывают свои новогодние стишки не Деду Морозу, а футболисту, гитаристу ВИА, сценаристу и режиссёру театральных постановок?! Одна девочка лет шести-семи всё-таки догадалась. Она незаметно подошла и тихонько шепнула мне на ушко: «Дедушка Мороз, я вас узнала, вы не из Великого Устюга, а из Лапландии и ездили с нами на рыбалку. А ещё вы там с папой пили “клюковку”, которую мама дома всё время прячет. Я об этом никому не скажу, а вы мне за это дадите самый лучший подарок». Рыбак, конечно, Дед Мороз был никакой, но признаюсь честно, что на рыбалку я действительно ездил и настойку пил.

Смехть

В нулевые годы из творческого арсенала больше всего был востребован юмор. Это было время разграбления страны, народу жилось несладко, и покупалось всё, что хоть как-то помогало выжить. Всё, что вызывало смех, улыбку и временную радость, было в почёте. В то время я уже был военным пенсионером, жил в Самаре и позиционировался как писатель-сатирик: курировал четыре городские команды КВН, был сценаристом, режиссёром и постановщиком, писал юморески, басни, сценарии капустников, юбилеев, свадеб и праздничных вечеринок, снимал фильмы и клипы, часто выступал и был ведущим многих развлекательных программ. По особым случаям сочинял застольные речи, песни и эпиграммы. В те годы в народе уже ходили мои анекдоты и крылатые выражения. Учитывая специфическую обстановку в стране, раздел поэмы «Кенгуру», написанный в тот период жизни, я неслучайно обозначил как «Смехть».

Иди, поэт, и пиши!

Ютербог ГСВГ (DDR), 1985 г. Командир отдельного батальона строительной бригады – друг В. Высоцкого, подполковник:

– Кому ты здесь нужен, капитан, с больными мы и сами разберёмся. Хороших офицеров и врачей у нас много, а вот с поэтами как-то плоховато. Я как командир части приказываю: «Иди, поэт, и пиши!»

Потом, улыбаясь, добавлял: «А вечером за твою поэзию выпьем по сто грамм, понял?»

Когда я со сцены читал свои стихи, задумываясь, он украдкой вытирал слёзы. Порядочный и душевный был у меня командир. Помню как сейчас его мягкий и настойчивый приказ: «Иди, поэт, и пиши!»

Юнна, вы должны жить!

Термез. Узбекистан, 1987 г. В гостях у княгини Голицыной.

Властно, как и подобает царице, на повышенных тонах, но очень деликатно и уважительно Голицына, вся накрахмаленная княгиня, а на вид хрупкая, миловидная, ухоженная старушка, продекламировала:

– Не слушайте Юру, мой сын за свою правду получил по полной и уже отсидел сполна. Толенька, вы же из достойной семьи, потомственный офицер. Хватит нам убитых поэтов. Эта власть не пощадит никого, даже вас. Будь вы трижды командиром части и членом этой кровавой партии… Они убьют вас! Хоть это благородно, не подставляйтесь. «Предлагать свою кровь и писать ею» – пусть для вас это выражение будет только ухоженной метафорой. Юнна, вы должны жить! Сколько мы натерпелись из-за своей царской родословной. Проявите социальное благоразумие, встаньте в своих действиях в первых рядах, но стойте чуть поодаль, и пусть хранит вас Господь!

Знай, Юнна, хоть ты и вертел, надо быть, любуясь вдоволь,
И от жизни, и от смерти, чуть поодаль, чуть поодаль!

И вот теперь, оценивая свой пройденный мирный, военный и творческий путь, я опять вспоминаю маму.

Слышишь ли ты меня, мама?

Да, мне несказанно повезло, потому что писать я начал в девять лет, белый халат надел в шестнадцать, а шинель – в двадцать три года.

– Родила тебя поэтом, в тётю, – смеялась мама. – Ты сын небес и мой, конечно!

Прошло серебряное детство и юность, и вот сегодня, пристально вглядываясь в небеса, в знак великой благодарности я вопрошаю: слышишь ли ты меня, мама? Спасибо тебе за мой небесный и земной путь!

О мать, рождённая рассветом, зачем, смиряя интерес,