Снег тополиный

Роняет сердце нежность, Вы её берёте,

Запишет страсть любовь на общий счёт.

Когда Вы любите, Вы, получая  – отдаёте,

Когда же тешитесь, то всё наоборот.

Моё потворство, Ваше вожделение,

Одна из тысячи прекраснейших ночей.

И не забыть мне упоения и мгновения,

Когда просили Вы не зажигать свечей.

Мы были вместе в летний звездопад,

А неподобранные звёзды зори собирали.

И чувство настоящее, и праздник, и назад,

Уж не вернуть того что глупо потеряли.

Давно то было, когда Вы меня просили

Не зажигать свечей, не разжигать камин.

Я отпустил Вас, Вы меня тогда простили,

И не пишу с Вас обнажённой я …картин.

Роняет сердце нежность…

Есть духовное поле, где верст не считать

Чернокожая ночь, короб звёзд не собрать,

Что на скатерть заката уронят зарницы.

Есть духовное поле, где верст не считать,

Стих о счастье мне ночью всё сниться.

Снятся кони, и степь, и костры на Днепре,

Снится Сечь, где бой сабельный    в духе.

Есть свобода, что свет, что клинок на заре,

Век душе моей маяться в замкнутом круге.

Белокожей заре, что свободу от ночи несёт

Помолюсь…  воля боли, конечно, сильнее.

Время делит всё, время нам      силу даёт,

После ночи заря…      знаю, будет мудрее.

После нас песок времени…      всё заметёт,

Оправдают, забудут, быть может, осудят.

Знаю точно народ мой путь к счастью найдёт,

И к тому есть запал вековой в наших людях.

Чернокожая ночь…

Совсем ещё мальчишка – раненая птица

Кто был на фронте, знает, что    война

Чужая злая тётка, что    всё отнимает,

Друг умирает на руках и    не его вина,

Их  снайпер    жизни     наши  забирает.

В простреленной шинели     он лежал*,

Совсем ещё мальчишка – раненая птица.

Просил «кукушку» выследить, я обещал,

Ещё письмо отправить за Урал сестрице.

Не сразу, но науку снайпера    познал,

В тайге таких, как я, по пять на рукавицу.

К концу войны немало фрицев покарал,

За парня отомстил,  за раненую птицу.

Кто был на фронте не сломался, выжил,

Меня поймёт и знает горький хлеб войны.