В Крым на велосипедах

– Ну, Толик, нашел мастера… Что рассказывать? Ты же пробовал в детском садике.

– Я никогда не был в детском садике, – покраснев, зачем-то признаюсь, что соврал.

– Ха-ха-ха! – ржёт он во весь голос, – Выходит, ты и правда целочка?! Ха-ха-ха! – продолжая смеяться, крепко хлопает по плечу, – Интересно-интересно. Ну, а с пацанами хоть разик, а? Ха-ха-ха!.. Да не дуйся ты! Шучу… Слушай, а давай, покажу в натуре! Сразу всё поймешь. Идёт?

Обескураженный насмешками приятеля, не раздумывая, киваю,

– Ну, молодца! И уговаривать не пришлось! А ты, дурочка, боялась! Раздевайся! – внезапно подхватывается Виктор и подлетев ко мне, энергично сдирает с себя плавки, – Ты глянь, какой жених! – с гордостью встряхивает внушительное хозяйство, – Закачаешься! – хвастливо обещает хозяин богатства, – Раздевайся! – нетерпеливо торопит, подтвердив смутную догадку: "А не меня ли он хочет в натуре?"

– Зачем? – c с удивлением смотрю на голого приятеля, намерения которого обнажились.

– Как зачем? Жених стоит, а она зачем! Ты же хотела в натуре! Щас будет в лучшем виде! Обалдеешь! Ха-ха-ха! – непристойно кривляется он.

"Обалдев" от невиданной даже в бане картины, застываю на месте, с любопытством и каким-то безотчетным страхом поглядывая на пляшущий в полушаге от меня увесистый банан Виктора, стараясь понять, шутит он, или всерьез.. Конечно, общаясь с "нехорошими" ребятами, давно наслышан о подобных извращениях – весь матерный жаргон пестрит и полнится цветистыми оборотами изощрённого словоблудия. Вот только правда это, или всего лишь выдумка, даже в нашей полукриминальной среде не знает никто.

А что если Виктор не шутит?! Вдруг он и вправду просто хочет меня трахнуть? Вот уже и обращается, как к девочке. Смешно! Лёнчику рассказать, оборжётся: "Какие тут шутки! Распорет по швам! До самого желудка! И кукарекать заставит! Ха-ха-ха!" – вспоминаю откровения нашего "авторитета", не раз "топтавшего зону". Тогда не поверил. Чтобы дядьки с дядьками? Какой интерес.

– А ну, тебя. Живи тёмным, – мельком взглянув на меня, обиженно машет рукой приятель, поднимает с пола плавки, любезно пропускает к койке, но оказавшись сзади, внезапно бросается в атаку. "С вами, девочками, иначе нельзя. Вас надо брать врасплох", – лишь утром откроет он "секрет Полишинеля".

Врасплох и взял. Похоже, сообразил, что добровольно не соглашусь. И после полушутливых уговоров расслабиться и дать "жениху" оказываюсь в опытных руках молодого мужчины, всем телом подмявшим под себя субтильного подростка. Неужели попробует взять силой? Как бы не так! Я ему не девочка!

С минуту лежу, сердито сопя и собираясь с силами. С какими?! Мне из-под него не выбраться. Разве что долбануть в чувствительное место! Могу, конечно. Учителей подобным штучкам хватало. Но это как-то не по-приятельски.

А он, словно опытный рыбак, подсекший крупную рыбину, не торопится "в омут с головой", понимая, что главное – это измотать, "сбить с толку" непокорную добычу. И пока изнемогаю под грузом его тела, он лишь посмеивается, легко парируя мои попытки освободиться, и терпеливо ждет лавров победителя. Меж тем, его окаменевший банан уже чувствительно упирается в ягодицу, не оставляя сомнений, какого акта капитуляции жаждет любвеобильней "приятель".

А пока голова закипает от чехарды мыслей и сомнений. Неужели все его рассказы о победах в кустиках это художественный вымысел? А тогда, стоит ли сопротивляться? Пошутит-пошутит, да и слезет с меня, "не солоно хлебавши".

Поразмыслив, делаю вид, что сдался. Просто разом расслабляю все мышцы – усыпляю бдительность. Сработало! Тиски тут же разжимаются, и довольный исходом "поединка" узурпатор, соскочив с койки, мгновенно раздевает меня догола. Не сопротивляюсь, хоть и замираю от страха, представляя, как пляшущий банан мощными толчками вламывается вглубь интимного отверстия моего тела.

– Лежи, не дергайся, – уже не просит, а приказывает "победитель", – Хороша! – одобрительно шлёпает по попе и вдруг принимается энергично мять половинки, будто перед ним не тощий зад, а пышные женские груди. Не зная, куда деться от непереносимой щекотки, захлебываюсь безудержным смехом. Чувствую, как теряю ощущение реальности происходящего и уже безропотно сношу команды-шлепки, принимая удобную для соития позу.

"Что я делаю?" – невольно краснею, осознавая постыдность происходящего, но нет сил вскочить и, подхватив одежду, выскочить из номера, – "А может, пусть трахнет разок? Хоть узнаю, как это делается", – вдруг мысленно отдаюсь победителю.

– Ну, как фокус? А ты, дурочка, боялась. Щас мы тебя распечатаем! – откуда-то из потустороннего мира доносится бодрый голос колдуна, обращающего меня в тетку.

А в душе, словно в тумане, вереницей плывут картинки детства: больничный изолятор, распахнутый халатик Нюрки, её обнаженный животик. И вот уже вместо уголка смятой подушки, перед глазами вожделенный треугольник девичьей плоти, рассеченный пикантной складочкой. Жаль, у меня совсем не такая. Наколдовал бы чародей что-то подобное хотя бы на эти полчаса моего позора. "Интересно, как он её распечатает?" – живо представляю, что бы сделал с той девочкой Виктор, окажись она на моём месте. Но её здесь нет, а возбужденный извращенец вот-вот выдерет меня. И плевать ему на мои сомнения и страхи.

"Жуть какая-то!" – сжимается что-то внутри, где почти физически ощущаю каменный член Виктора, с трудом внедряющийся в узенькую щель между ягодиц, – "Влезет. Не влезет. Распорет. Не распорет. Ку-ка-ре-ку! Если что, соскочу", – лихорадочно скачут противоречивые мысли. Ещё не поздно отказаться, но с детства знаю, что для любого пацана отречься от сказанного слова западло. Нет, об этом лучше не думать. Невольно подбираю колени к животу и словно девочка замираю в трепетном ожидании первого в жизни полового акта.

– О-о-о! Молодца! – одобряет инициативу Виктор. Знал бы, что в такой позиции мои ноги намного сильнее его рук. Но он, словно породистый бык перед случкой, не видит ничего, кроме выставленных напоказ ягодиц и соблазнительной щелочки между ними, – Кхе-кхе! Девочка готова! – звонко шлёпает по мягкому месту.

"Не дамся!" – собрав остатки воли в кулак, безмолвно кричу в ответ, с трудом сохраняя невозмутимость обреченного.

Удушливо пахнуло вазелином и, судя по скрипу пружин, вершитель действа ступил на ложе порока и вот-вот захлопнет рукотворный капкан. От одной только мысли, что всё происходящее не сон, сердце трепещет, как в лихорадке.

– Ой-ой-ой! А покраснела! – насмешливо подмечает гуру, уверенно обволакивая своими щупальцами, словно паук жертву, случайно угодившую в его смертельный кокон.

"Девочка готова!" – рефреном врываются его слова в чехарду мыслей. "Я мальчик!" – хочется крикнуть бестолковому мужлану, не отличающему день от ночи, как и те дылды, возомнившие меня куклой для своих развратных игр. Но я молчу, обуреваемый противоречивыми мыслями и чувствами. Замер на мгновение и неугомонный растлитель, прикидывая, очевидно, как "распечатать" девочку, если она мальчик.

– Слушай, Витя, не называй меня больше девочкой. Никогда. Какая я тебе девочка? – прерываю возникшую, было, паузу.

– А что?! Ладно, не буду. Слушай, выручи по дружбе. Ты же кивнул, что не против.

– Не против чего? – удивленно спрашиваю приятеля, внезапно сменившего агрессивную тактику на переговоры.

– Ну, чтоб показал в натуре.

– Как это показал?! – обалдело спрашиваю, всё ещё не веря, что это самое делают не только с девочками.

– Как-как! Мы с пацанами прямо в школе, на чердаке. Кто проспорит, того и трахаем. Ну, а целочек, как ты, сразу в дамки.

– Как?! – вдруг осознаю, что он не шутит и более того, реально трахался с пацанами.

Но, так и не ответив, Виктор повторяет свой "фокус", надёжно придавив меня к койке. И снова содрогаюсь в приступах истерического смеха, теряя способность к сопротивлению. Расслабленный донельзя, вдруг остро ощущаю как нечто объемное, но скользкое и упругое, легкими тычками уверенно нащупывает вход в нирвану. "Всё! Сейчас воткнет!" – внезапно осеняет меня, и уже не раздумывая, коротко бью локтем куда-то назад-вверх, стараясь попасть в живот противника.

– Ты что! – резко выдыхает Виктор, – Вот дурак! Сам же просил научить! – с трудом совладав со мной и отдышавшись, оправдывается он.

– А просто рассказать западло?! – сердито спрашиваю коварного гуру.

– Да что тут рассказывать! Ты сам виноват! – взрывается "приятель".

– В чем?!

– Задолбал своими разговорами! И эта мадам. Как дошло до дела, она, видите ли, не готова. Такой стояк мне организовали, аж яйца пищат. Тут делов на полминуты! А вы кобенитесь – дам, не дам!.. Ну что, братан, неужели не дашь подлечиться? Из-за вас, дур, страдаю! – вдруг обиженно пихает свой торчащий колом член прямо в пикантное место. С трудом блокирую "сюрприз", используя лишь мышцы "влагалища", и впервые чувствую себя не пацаном, а "дурой набитой", которой чуть, было, не вставили.

– Так ты меня хочешь вместо тетки, которая не дала?!

– А что?! С пацаном даже лучше, чем с бабой. Сунул, плюнул и лафа. Сам же хотел в натуре. Ну что, дашь, или как?

– А если "или как", что будет? – без всякой надежды зондирую почву для почетного отступления.

– Пиво холодное будет! – впечатывает меня в постель насильник.

Одно движение, и навалившийся агрессор улетит с койки, подброшенный мощной пружиной разгибаемых ног. Но, уподобившись слабому полу, с первым же проникающим тычком вдруг цепенею, как кролик перед удавом: "Ну и пусть трахнет, как девочку. Сахалин далеко – никто из наших никогда ничего не узнает", – успеваю оправдать капитуляцию, прежде чем нечто безжалостное мощным тараном пронизывает все внутренности, а я, охнув от неожиданности, лишь ошалело дёргаюсь, словно рыбина на кукане, с коего уже не соскочить, сколько ни бейся…

– Ну, как? – широко улыбается удовлетворенный приятель, тщательно вытирая обмякший член вафельным полотенцем. Неопределенно пожимаю плечами. Всё произошло как-то слишком быстро, и никаких положительных эмоций, как у цыпленка, оттоптанного матерым петухом – страшно до жути, противно до омерзения и бессмысленно, как прямая извилина, – Ну, хоть понял, что к чему? А то давай еще разик, для закрепления, – предлагает он.

– Хоть понял… Разве это по-настоящему?

– А что? По-моему, одно и то же. Сунул, плюнул и бежать. Ха-ха-ха! – ржёт своим дебильным смехом Виктор, – Ну, у тебя орешек! Как у моей Ольки. Даже подмахивал так, что не разберешь, кто из нас кого драл. Так забрало, до сих пор млею, как опарыш. А ты ощутил мой оргазм? – зевнув, интересуется он.