На излете, или В брызгах космической струи

– Ну, что я тебе говорил? – смеялся Боря, – Генка меня не заарканил, так за тебя взялся. Я сразу понял, что сдашься.

Но, помогать пришлось и Борису. По случаю, он приобрел великолепную деталь интерьера – люстру. Это было нечто. Очень красивая люстра с множеством изящных хрустальных штучек радикально преобразила квартиру. Когда ее, наконец, включили, от нее нельзя было оторвать глаз – она ожила, переливаясь всеми цветами радуги. Ни в одной из генеральских квартир я не видел такого чуда. Да-а-а. И такое чудо за приличные деньги приобрел простой сторож автостоянки.

Глава 4. Ответственный квартиросъемщик

В октябре пришла телеграмма из Харькова – меня приглашали для участия в судебном процессе. Бюрократическая машина щелкнула и на один щелчок продвинулась к моей цели. Что ж, снова в путь.

В Харькове меня встретили как спасителя человечества. По мнению адвоката, я был проходной пешкой в предстоящих судебных баталиях. И еще меня ждали длинные мамины списки “Работа для Толика”.

Но, начал с похода в паспортный стол. Неожиданно в голову пришла удачная мысль, которую тут же захотелось проверить на практике. А рассуждал так. Прошло время, и вряд ли кто-то из паспортисток помнит о поголовном запрете прописки в нашу новую квартиру. Одно дело, если паспорта принесли бы все, кто вписан в ордер. Проверят ордер, поднимут документы, непременно вспомнят. Совсем иное, если требуется прописать одного человека – например, вернувшегося из армии сына к родителям. Но, за время службы родители получили новую квартиру. Спрашивается, зачем прописываться в старой, где, возможно, живут другие люди, и тут же выписываться из нее, если проще отметку о прописке сразу сделать по новому адресу. Автоматически теряется прописка по старому адресу.

Захватив необходимые справки, двинул в паспортный стол. Логика моих рассуждений сработала. Меня выслушали, проверили документы и, не обнаружив крамолы, предложили написать заявление. Едва это сделал, мне порекомендовали поскорей попасть к начальнику паспортного стола, потому что его, в связи с юбилеем, не будет на службе целую неделю, а без подписи начальника дело встанет.

Чиновника перехватил уже у машины. Я попросил его войти в положение: вернулся из армии, срочно нужна работа, а без прописки не устроиться. Мне повезло – попал под благодушное расположение широкой души бюрократа накануне его личного праздника.

– Как там наша армия? – покровительственно спросил начальник, очевидно бывший военный, даже не читая заявление, а лишь просматривая на нем визы своих подчиненных.

– Как положено – крепит могущество.

– Где служил? Чем занимался?

– Сушил порох на солнышке в Среднеазиатском округе.

– Как это? – не понял юмора бюрократ.

– Как учит партия – держать порох сухим, – уточнил я. Бюрократ рассмеялся и тут же подмахнул заявление.

Подписанное заявление подшили в дело, заполнили какие-то бланки. И произошло чудо – у меня взяли паспорт на прописку!!! Предложили зайти денька через три.

Три дня был, как на иголках. Все валилось из рук, а потому мамин список таял медленно. И вот я снова в паспортном столе. Очень буднично, покопавшись в ящичке, мне возвратили паспорт, в котором стоял штампик о прописке в новой квартире. Полный бред! Так просто? Но, факт налицо – бюрократическая машина дала сбой и вместо тормоза нажала акселератор.

Как единственное прописанное в квартире лицо, автоматически стал квартиросъемщиком. Более того, с этого момента с нас просто обязаны брать квартплату, которую до сих пор брать отказывались. Одним словом, оказалось, что в нашем гигантском бюрократическом аппарате правая рука не знает, что делает левая, и мне удалось этим воспользоваться. Удача вдохновила, и я направился в военкомат.

В военном ведомстве такой же аппарат, размахивая множеством правых и левых рук, ситуацию все же контролировал. Я написал необходимое заявление о переводе моих документов в Москву, подписал его у военкома, контора заполнила бланки. Увы. На финишной прямой какой-то клерк, проверив уже упакованное дело, бланки и паспорт, заявил, что все будет отправлено по адресу, но предварительно я должен предъявить ему паспорт, в котором будет штампик о выписке из Харькова. Военные бюрократы нажали на правильную педаль и тормоза сработали.

Наш адвокат был в восторге. Он и так “накопал” немало. Оказалось, претендент на нашу квартиру имеет собственный дом в области. Более того, он и его семья прописаны и до сих пор живут в том доме, а не в общежитии, как указано в заявлении “истца”. Справки о проживании его семьи в общежитии – липовые. А недавно истец бросился активно продавать свой дом в надежде “на халяву” получить квартиру в Харькове.

– Да-а-а. Кому рассказать, не поверят, – удивлялся адвокат, – В арестованную квартиру прописывают человека, даже не включенного в ордер, то есть не имеющего на нее никаких прав. Этот человек женат, имеет ребенка. Он, как квартиросъемщик, имеет право прописать свою семью. Квартира для ведомства, выдавшего ордер, потеряна. Класс!!!

– Не хочет жена из Москвы переезжать в Харьков, – робко возразил я.

– Не хочет, и не надо. Важно, что это в принципе возможно, – продолжал рассуждать юрист, – Вернуть ситуацию в исходное невозможно. Вас уволили из армии по болезни, по психиатрической статье. У вас иммунитет. Допустим, из благородных побуждений вы согласитесь прописать в вашу квартиру родителей. А братьев, особенно женатого, не рекомендую, – продолжил фантазировать адвокат, – Все эти лица прописаны на жилплощади, на которую ведомство незаконно выдало ордер. В общем, это дело у меня в кармане.

Как всегда, совершили культпоход на старую квартиру. К всеобщему удивлению, в квартире плотно поселился Шурик – сын дяди Вани. Вся комната была загромождена его вещами. Самого Шурика, да и Саньки не было. Первый – на занятиях, второй – на работе. Нас встретила Тамара с ребенком.

Тамара тут же пожаловалась, что ей такое соседство не полюбу. Мало того, что приходится ухаживать за незваным гостем, который, конечно же, как родственник ни за что не платит, но такое ощущение, что гость постепенно становится хозяином. А причина одна – водка. Он методично спаивает слабовольного Саньку, которому вообще нельзя пить.

– И давно он у вас живет? – спросила мама.

– С конца августа. Уже два месяца. Они тогда с дядей Ваней приехали. Дядя Ваня еще недели две пожил, а этот остался, – ответила Тамара.

– Надо же. А к нам ни разу не заехали, – удивилась мама, – И вы что-то затаились. Да и Володя ничего не сказал.

– Володю они особо предупредили, чтобы не говорил. Он к нам вообще перестал заходить, как только этот тип окончательно здесь расположился.

– Батя, – вмешался я, обращаясь к отцу, внимательно слушающему, но не участвующему в разговоре, – Это же легко прекратить. Пусть переселяется в общежитие, или снимает квартиру, но не здесь. Он же не просто так Саньку спаивает. Когда вопрос с квартирой решится, он втихаря пропишется здесь и оттяпает комнату, а то и всю квартиру. С него станет. У меня есть план.

– Что за план? – оживился отец.

– Проще простого. Мы сейчас уезжаем. Тамара о нашем визите никому не рассказывает. А ты попроси своих знакомых милиционеров из паспортного стола, чтобы они внезапно проверили квартиру на предмет установления проживающих в спорной квартире. Все, кроме Шурика, проживают законно. А дальше совсем просто – в 24 часа покинуть спорное жилье.

План был принят и успешно реализован. Вот только результат оказался совершенно неожиданным. Через день после нашего визита, поздним вечером Шурик внезапно объявился на новой квартире, причем, со всем своим скарбом, который привезли друг за другом сразу несколько легковых такси.

– Принимайте гостя, – сияя золотом и широкой улыбкой, приветствовал нас Шурик, – А меня из общаги выперли. Вот решил у вас пожить, пока не устроюсь где-нибудь. Надеюсь, не возражаете? – нахально врал студент “блатного” института, не знавший, что мы давно в курсе его проблем – еще до того, как они у него возникли.

Тем не менее, браво, Шурик! Сюрприз удался. Время вторжения выбрано удачно. Кто же откажет в приюте “пострадавшему” родственнику. В общем, похоже, Шурик решил пережить смутное время у нас. Дальнейший его план очевиден – стесненные нагловатым племянником и его вещами, родители сами предложат ему старую квартиру, едва там минует смутное время. Размещая багаж так, чтобы и здесь расположиться с комфортом и надолго, по всем вопросам Шурик общался только с родителями, демонстративно не замечая меня. Они же были обескуражены настолько, что совсем не могли противостоять энергичному напору племянника. А он уже определился, что займет маленькую комнату, и попросил Володю срочно убрать оттуда его вещи, иначе ему там будет тесно. Что ж, пора брать инициативу в свои руки и показать, кто здесь хозяин, по крайней мере, юридически.

– Шурик, сегодня ты, конечно, можешь переночевать, но размещать багаж не спеши. Пусть останется, где лежит. За завтрашний день ты должен решить свою проблему с общежитием и к вечеру уехать отсюда. Нам сюрпризы накануне судебного процесса ни к чему. Вчера здесь была милиция, проверяла документы и строго предупредила, чтоб до решения суда здесь не было никого, кто не включен в ордер. Даже родителей и Володю чуть, было, не выставили на старую квартиру – по месту прописки. Я один здесь прописан и по закону – ответственный квартиросъемщик. Мне неприятности не нужны, Шурик.

На этот раз обескуражен Шурик. Этого он, похоже, не ждал. Не могли же мы знать о том, что именно милиция выставила его со старой квартиры. А потому мое сообщение о здешнем ее визите воспринял настороженно, нисколько не усомнившись в его достоверности. Повторное строгое предупреждение Шурику было ни к чему. Чего доброго, еще в институт сообщат. Он мгновенно сник и потерял интерес к багажу, горы которого загромоздили всю прихожую, часть кухни и даже маленькую комнату.

С утра мы с Шуриком занялись поиском подходящего жилья, а в обед уже ловили такси за такси и загружали их до предела багажом. И вскоре кавалькада авто умчала “богатенького” студента престижного вуза на новое место жительства.

Эти горы багажа еще неоднократно будут возникать то на новой, то на старой квартире в полном соответствии с непредсказуемыми планами беспокойного родственника. Это будет продолжаться все годы его пребывания в Харькове. А борьба за его принудительное выселение будет все ожесточеннее и ожесточеннее, ибо наглость не знает пределов.

А пока мы облегченно вздохнули. Операция “Ы” закончилась, впереди – “новые приключения Шурика” в частном секторе жилья.

Нас же ждала череда судебных заседаний и вынужденных, довольно длительных перерывов между ними, обусловленных необходимостью перепроверки все новых и новых фактов, которые, как фокусник, все выкладывал и выкладывал наш защитник в ответ на обвинительные выпады адвоката истца.

Заседания были захватывающими, но почти всегда короткими, за исключением последнего, где было оглашено судебное решение.

Кроме последнего заседания запомнилось лишь первое, точнее не само заседание, а его преддверие, когда я впервые столкнулся с нашим обидчиком.

Я опознал его еще издали. К нам с Санькой двигалось что-то громадное, заслонившее собой яркий свет, струящийся из большого окна, расположенного в торце коридора. Это был типичный крестьянин, упакованный в военную форму. Белых офицеров большевистские комиссары безошибочно опознавали по выправке, как бы они не маскировались. Точно так же, как ни ряди крестьянина, его видно сразу. Его сопровождало несколько мелких людишек, незаметных на его фоне.

– Вот он стоит. Так что заседание состоится, – басила фигура кому-то из мелких, очевидно адвокату, – Постарайся, чтоб сегодня же покончить с этим делом.

– Вряд ли выйдет за один день, если упрутся, – возразил мелкий.

– Я ему упрусь. Я его еще за оружие привлеку. Это он милиции мог лапшу на уши вешать. Пугач он им показал. Меня-то не обманешь. Что молчишь? – вдруг обратился он к Саньке, – Или ты только дома смелый с пистолетом? – явно задирался “истец”. Это уже было очевидным. “Здоровый жлоб. Палкой не убьешь”, – мелькнуло в голове. Санька молчал, не отвечая на провокацию.

– Еще и стрелять не умеешь, – продолжил провоцировать жлоб, – Два выстрела и оба мимо. Знал бы, что ты так стреляешь, размазал бы по стенке. Никакой суд бы не понадобился, – подойдя к Саньке, со злобой басил он свой монолог.

– Дурак ты, дядя, – не выдержал словесного поноса брат, – Если бы я целился в тебя, ты бы здесь не стоял. А нужно будет, не промахнусь – мишень слишком крупная, дядя.

– Смотри ты, осмелел, заговорил. Думаешь, тебе твой чокнутый братец поможет? И не таких видали. Никто и ничто тебе не поможет. Вылетишь из этой квартиры пробкой. Кстати, а не твой ли это сумасшедший брат? – показал он пальцем на меня и покрутил им у виска.

И тут я сорвался. Еще во время монолога этого придурка меня начало трясти, как в лихорадке. Но, чем громче он басил над головой, тем ярче разворачивалась в моем сознании картина недавних событий. Я вдруг почему-то представил, что все еще нахожусь в госпитале, в коридоре процедурного кабинета, куда нас, троих “психов”, привели два медбрата. Вот они все стоят рядом со мной.