На излёте, или В брызгах космической струи. Роман

Вскоре после того разговора мы узнали, что у Макаровых родился долгожданный сын Борис. И тетя Нина надолго исчезла. Зато гордый молодой отец дядя Володя стал заходить еще чаще. Примерно через год маме надоели пьяные посиделки мужчин, и тогда надолго исчез и дядя Володя.

В гости к Макаровым, после того единственного похода, мы больше не ходили. Лишь мне довелось еще раза два-три побывать в комнате-таулете – дядя Володя показал мне, как проявлять пленки и печатать фотографии. И еще раз я оказался у них в тот момент, когда они, наконец, переселились из туалета в кабинет тестя.

А Борю Макарова мы с братьями так никогда и не увидели, хотя он – ровесник самому младшему из нас. Да и сами Макаровы больше ни разу не приходили к нам вдвоем, даже в праздники. Только по одиночке. Каждый из них привычно жаловался на свою вторую половину, а потом расхваливал достоинства неизвестного нам сына. Странные отношения. Странная история.

Последней приехала тетя Дуся Худолей из Покотиловки. Она единственная из всех наших гостей не работала в лагерях. Там работал ее муж – плюгавенький, но очень себялюбивый и заносчивый мужичонка. Он, как и мой отец, был в младшем офицерском звании.

Как случилось, что красивая тетя Дуся стала его женой, удивляло всех. Сходились во мнении, что виной всему – ее малограмотность, а отсюда неуверенность в себе. Сам же Худолей был чрезвычайно самоуверенным типом. Мне он откровенно не нравился – одним словом, Худолей.

Когда расформировали лагеря, Худолей долго уговаривал отца ехать в Магадан, куда в то время вербовали всех оставшихся не у дел работников лагерей военнопленных. Отец готов был согласиться, но мать категорически возражала против нашего переезда. Ее не прельстили даже заманчивые перспективы, которые обещали вербовщики.

А многодетная семья Худолея с малолетними детьми на целых три года уехала в дальние края.

Хорошо помню их возвращение. Тогда они навестили нас всей семьей. Едва взглянув на Худолея, я сразу понял, почему год службы в Магадане засчитывают за два. За три года он действительно постарел на шесть лет. А может и больше. Маленький, лысенький, с морщинистым лицом, сверкая золотыми зубами, он бахвалился кучей заработанных там денег.

– Деньги – это хорошо, – сказала ему мама, – Но здоровье не купишь. На кого ты стал похож, Худолей? – сокрушалась она.

– А что? – не унывал Худолей, – Да я сейчас все могу купить. Видишь, Надя, какие зубы себе вставил? Мне теперь все нипочем. Вот и по выслуге, и по званию твоего Афанасия обогнал. Завидуете, наверное, что с нами не поехали. А надо будет, вылечусь.