Из развитого в дикий нелепые ШАГИ

Раза два-три заходил к Магомеду, но мне показалось, что без Олега они тихо умирали, и заглянув однажды на Тверскую 10, обнаружил там уже других людей. Года через три позвонил Магомед, и мы встретились с ним в районе Белорусского вокзала как старые друзья. Похоже, он так и не поднялся на былые вершины бизнеса и теперь скромно проживал в родном Бишкеке.

Глава 6. Камень

– Что-то ты там, Афанасич, химичишь потихоньку, а про друзей забыл, – с упреком сказал как-то Рабкин.

– С чего ты взял? – спросил его.

– Да слышу, как вы там шушукаетесь с Прозоровым… Сальдо. Бульдо, – ответил Виктор Семенович.

– Это не химия, а бухгалтерия, – рассмеялся я, – Хотя, если вдуматься, такая же химия… Отчет надо сдавать в налоговую инспекцию о финансовой деятельности фирмы.

– А ты что-нибудь в этом понимаешь? – спросил Рабкин.

– Учусь, – ответил ему.

Я действительно учился. Хорошо, под рукой оказался компьютер, бухгалтерская программа и учебники Прозорова, да и сам Прозоров, мой лучший компьютерщик, а по совместительству главбух фирмы, рекламирующей собачий корм.

Нулевые отчеты сдавал без проблем. Но как только на счет фирмы поступили деньги, а потом пришлось их расходовать, появились финансовые операции. Бухгалтером числилась дочь, но пока лишь числилась.

Как же быстро растут дочери, впрочем, сыновья, очевидно, тоже. Вроде совсем недавно пошла в первый класс. Кажется, вчера мы с женой водили ее в музыкальную школу и на концерты. И вот уже восемь лет хореографического отделения позади. Что дальше?

Дочь привыкла, что у нее заняты все дни и вечера напролет, а тут вдруг свобода. Ничего хорошего. Дети всегда должны быть чем-то заняты. Им свободное время противопоказано, особенно в переходном возрасте. И дочь вдруг сама нашла себе занятие.

– Папа, можно пойду учиться на международные курсы юных менеджеров при Плехановском институте? – спросила она однажды.

Конечно же, разрешил, хотя курсы были платными, а занятия проходили по выходным целых учебных два года. Но результатом стал международный диплом, который дочь получила одновременно с аттестатом зрелости.

– Куда будешь поступать? – спросил как-то Светланку.

– Конечно, в Плешку, – ответила она.

– Светик, по-моему, ты переоцениваешь свои и наши возможности, – сказал дочери, наслышанный о нечистоплотности приемной комиссии этого учебного заведения. И еще знал анекдот все о том же:

– Гиви, какой проходной балл в твой Плэшка?

– Дэсять тисяч, кацо.

– Вах!.. Целий «Волга»… Нэт… Пойду МГИМО. Там двадцать пять всего… Сколько чэловэк можно поступит за твой дэсять тисяч.

Но дочь сдала документы и начала готовиться к вступительным экзаменам. Письменной математики она не боялась. Из десяти задач на пять баллов надо было решить восемь. Дочь решила правильно все десять. Лишь одну из них не до конца, получив правильный, но не полный ответ. Экзаменационные работы проверял компьютер.

Накануне второго экзамена – сочинение по русской литературе – Светланка заболела. На экзамен привезли с температурой. Каково было удивление, когда ее не допустили к экзамену из-за двойки по математике.

– Не может быть, – возмутился я и пошел в приемную комиссию.

Там мне, как и другим родителям, предъявили ее работу. Как и ожидал, объективный компьютер поставил девять плюсов, один плюс-минус и итоговую сценку «отлично».

Но, вопреки правилам, у каждого ответа авторучкой кем-то были вписаны «замечания», типа «Не вполне точно», «Недостаточно подробно», – и все плюсы компьютера исправлены на минусы. Соответственно, итоговая оценка из объективной «отлично» обращена в субъективную «неудовлетворительно».

– Как это понимать? – обратился к самому важному из преподавателей-фальсификаторов, – Да я от вашей пачкотни камня на камне не оставлю! Я, дипломированный математик, такого безобразия еще не видел, – несколько погрешив истиной, обрушил на него свой праведный гнев.

– Да. Вы вправе обратиться в суд. И я уверен, вы его выиграете, – посмотрев работу дочери, ответил он, – Но, увы, к следующему экзамену она не допущена. Какой вам толк от выигранного суда? – привычно убеждал ученый мерзавец.

– Забирай документы, – сказал дочери, – У этих законченных негодяев ты ничему хорошему не научишься.

Чтобы не терять год, дочь окончила десятимесячные бухгалтерские курсы, и в девяносто первом году без проблем поступила на экономический факультет МИСИ…

Конечно же, Светланка посмотрела и подписала баланс фирмы, который мы сделали с Прозоровым, но честно призналась, что сама бы такого не сделала.

Как ни странно, но мой первый не нулевой баланс был принят в налоговой инспекции без замечаний.

Меж тем мы с Дудеевым вплотную подошли к тому направлению деятельности, которым в дальнейшем пришлось заниматься многие годы, и которым оба занимаемся до сих пор. Все началось с факса: «Толечка, узнай, кому у вас нужен камень? Очень красивый гранит красного цвета. Можно поставлять вагонами прямо с карьера».

Какой гранит? По какой цене? Никакой информации. Что ж, раз с карьера, значит полуфабрикат. Какой полуфабрикат? В общем, вопросов больше, чем ответов. Ну и задание подбросил партнер.

В библиотеке предприятия поискал литературу по камнеобработке.

Ничего. Отправился по книжным магазинам Москвы. Такая же картина.

Лишь в телефонном справочнике обнаружил одно подходящее заведение – Московский камнеобрабатывающий завод. Оказалось, он размещен не в Москве, а в Долгопрудном.

Не откладывая в долгий ящик, отпросился с работы и отправился в подмосковный городок. Коридоры здания администрации были забиты народом. Во все кабинеты многолюдные очереди. А кабинет директора штурмовала огромная агрессивная толпа.

Часа через три попал к заместителю директора Михайлову. Оглядываясь назад, думаю, мне тогда очень повезло. Спокойный уравновешенный Михайлов не выгнал с порога, что непременно сделал бы директор завода Ткач.

Михайлов, геолог по образованию, тут же определил, что красным гранитом из Киргизии может быть только каиндинский гранит.

– Другого красного гранита в Киргизии я не знаю. Вряд ли там что-то открыли, – уверенно заявил Михайлов, – Что ж, если блоки большие, мы готовы покупать. Кстати, какой они группы? – спросил он.

Я, разумеется, не знал. Собственно, я ничего не знал.

– Зайдите к Фурниченко, – порекомендовал Михайлов, – Это начальник отдела снабжения. Он вас просветит по всем вопросам.

Фурниченко тоже оказался неплохим человеком. Сославшись на Михайлова, сообщил ему все, что знал о возможных поставках.

– Очень вовремя вы к нам попали. Мы уже истощили все свои запасы сырья. Последние блоки выкапываем из-под снега… Каиндинский гранит знаем. Так себе, но пойдет. Но больше двухсот долларов за куб не дадим. У нас пока госпредприятие. Больше мы просто не имеем права, – рассказал Фурниченко.

Но, когда случайно выяснилось, что мы с ним земляки, начальник отдела снабжения преобразился.

– Слушай, Анатолий, – тут же перешел он на «ты», – Процентов десять я тебе прибавлю, как земляку. Но ты поторопись. К лету это не пройдет… Хочешь, покажу тебе наши склады сырья. Сам увидишь, – предложил он.

Конечно же, я хотел все увидеть своими глазами и вскоре впервые попал на камнеобрабатывающее предприятие. Огромная территория была отведена под склад сырья, заполненный каменными глыбами приличных размеров.

– А вы говорили, сырья нет, – показал я на глыбы.

– Это непригодные блоки, с трещинами. Они развалятся в станке, если пилить, – разъяснил Фурниченко.

– А для чего их держать, да еще в таком количестве?