ЧетвЁртое. Сборник рассказов

У нас на районе сложился костяк из таких асоциальных элементов. То по одному ходят, то бригадой попрошайничают. Стараюсь всегда обходить их стороной, а здесь прям у входа в магазин встретился лицом к лицу с одной такой попрошайкой.

Дама неопределённого возраста с разбитой нижней губой в голубом полупальто серого цвета:

– Дядя, одолжите плиз 30 рублей!

– На водку? – спрашиваю я грозно, сдвигая брови в единую монобровь.

– Нееет, – обиженно надувает она верхнюю, ещё неразбитую губу, – исключительнона покушать.

– Денег не дам, а булку могу тебе купить…

– Ну черт с тобой, давай хоть что, – недовольно она морщится и отходит в сторону, с моего пути.

Выхожу из магазина и протягиваю ей длинный багет, соблюдая социальную дистанцию, чтобы не попасть в её всеразрушающее облако перегара.

Не поблагодарив, она, размахивая французским хлебо – булочным изделием, удаляется в сторону, искать новую жертву. Я же довольный, что прекратил хоть на секунду её бесконечное пьянство, радостный бегу домой. Чувствую себя врачом – наркологом со стажем, которому удалось разорвать хоть на время порочного зелёного змия.

В дверях уже ждёт меня неразумный мой сынок школьно – дошкольного возраста:

– Папка, папка! Пойдём гулять со мной, а то я на велосипеде ещё боюсь один.

Я треплю его за непокорный вихор на макушке и выкатываю велик в сторону лифта.

Я иду, он крутит педали, в сторону лесного массива.

Заруливаем в парк, и чуть поодаль, на берегу пруда, я замечаю знакомое голубое полупальто серого цвета.

"Моя" попрошайка, стоит у самой воды, отламывает от багета, который я ей купил, кусочки хлеба и кидает их местным уткам.

Те, радостно крякают, благодарят тем самым свою спасительницу с подбитой губой.

Идиллическую картину ничего не нарушает, и я замер от умиления увиденного. Спас одну человеческую душу! Хоть на время! Может она задумается наконец-то, что она с собой делает?

Ко мне подъехал мой велосипедист и тоже стал наблюдать за тётей, кормящей уток.

Попрошайка тем временем, достала из бокового кармана чекушку, свинтила ей голову, и залпом выпила. С жадностью закусила остатками багета и покачиваясь пошла в нашу сторону.

Увидев меня, она чуть замедлила шаг.

Я обратил внимание, что теперь и верхняя губа у неё была разбита. Она, явно меня не узнав, собралась с мыслями и слегка покачиваясь обратилась ко мне:

– Дядя, одолжите плиз 30 рублей!.. 

Монеточка

Пианисты – это великие люди! Они бьют по чёрно – белым клавишам и раздувают моё душевное аутодафе, заставляя пожар моего Alter ego разгораться всё сильнее день ото дня.

Слушаю ли я концертино по телевизору, или вживую – это не важно. Меня сотрясает невероятный оргазм от мембраны струнно – ударного клавишного музыкального инструмента. Это может быть и клавесин, и клавикорды, всё, кроме японских электронных ортодоксов ямаха. Это уже не то! Это современное порно…

Только классика! Фортепьяно, рояль, ну или на край пианино. Там, где молоточки бьют по струнам моей души, и я плачу и рыдаю от счастья.

Я работал тогда, в далёкие годы, всего лишь грузчиком в музыкальном передвижном театре – "Моцарт, Шереметьев и СНГ".

Мы мотаемся по городам и весям. По странам и континентам. И везде нас преследует наш директор Фуат Львович Шереметьев. Потомственный интеллигент от музыки и трезвенник по призванию.

Вся наша труппа, включая обслуживающий персонал исповедует железный закон – воздержания.

Не пьёт первая скрипка, не пьёт – тромбон, даже ударные не притрагиваются к бутылке во время гастролей. Табу!

Над концертной ямой висит родовое проклятье Бориса Николаевича и унылое, всепоглощающее трезвое родимое пятно Михаил Сергеевича.

И только молодой пианист Аристарх Иванович Ребодух всегда пребывает в весёлом расположении духа.

Нажимает он на свои педали и стучит по чёрно – белой доске клавиш с воодушевлением и безудержным оптимизмом. От чего на концертах всегда случаются такие бурные овации и крики:

– БРАВО, браво маэстро!

Да так, что Фуат Львович пребывает в недоумении и лично проводит обыски в гардеробной у пианиста и у нашего брата – грузчика сцены. Он пытается понять, почему эта сволочь, так исполняет "Времена года" Вивальди, что даже сам автор бы, исполнил своё произведение хуже, чем никому неизвестный и весёлый Ребодух из Мытищ.

Надо отметить, что все другие музыканты работали просто за зарплату. Работали без энтузиазма и искорки. Дудели в свои дудки и тромбоны, вяло возили смычками взад и вперёд по грустным скрипкам, били в бас – барабан, засыпая при этом.

И только наш пианист, так активно бил по клавишам музыкального инструмента, что Моцарт, наблюдая бы за ним с музыкального Олимпа, захотел непременно низвергнуться вниз самостоятельно сгорая в полёте от позора собственной несостоятельности.

– Несомненно это природный дар. Талант от Бога. Целованный в руки и клавиши, – все как один твердили наши и зарубежные музыкальные критики.

Стиль, стать, гордый профиль подбородка, хаотичное и резкое попадание по клавишам и чётко в такт, делало нашего пианиста исключительным виртуозом среди простых смертных.

И только я знал в чем дело, стоя за кулисами, поддерживал под руки старшего грузчика Ивана Ребодуха, отца пианиста, которому рукоплескал весь мир. Он стоял и плакал на каждом концерте. Это он определил сына в музыку клавишных музыкальных инструментов, ибо только под крышкой роялей и фортепьяно, он мог проносить на концерты огненную воду. Если фортепьяно, то три – четыре бутылки по периметру инструмента, если рояль, то можно было заныкать четверть, ну а если Дом Культуры и всего лишь пианино, то всего литрушку под крышкой…

Но и этого всегда хватало, чтобы его сына встречали, как новую звезду. Сын всегда пил с отцом.

Вирбели понимали желание отца сделать из сына пианиста, и поэтому нижние и высокие регистры делали всё возможное для этого.

Многие удивляются, откуда у нас столько самородков в музыкальной сфере, но я всегда знаю точно, что если бы не такие громоздкие и вместительные инструменты, то были бы они, как все. Вялые и унылые. Трезвые и скучные…

А самое страшное я вижу, когда устанавливают на сцену японские клавишные Ямахи, плоские и пресные. Знаю, что бесполезное это занятие.

На них любой музыкант сломается. Даже такой, как наш виртоуз Аристарх Ребодух…

Хотя знаю есть такие молодые музыкальные девочки, с денежными никами.

Они лабают на таких японских досках почём зря, отчего слушать их совсем неинтересно и тем более не понятно.

И вообще, Аристарха на вас нет!…

Бариста

В наследство от бабки, мне досталась комната в коммунальной квартире. Я там бывал крайне редко, не чаще одного раза в месяц.