Маска предательства

Нет, она ничего не забыла из той грозовой ночи. Ни неистовства их страсти, ни высшего наслаждения, когда лежала потом в его объятиях.

Какой же она была наивной, когда думала удовлетвориться одной этой ночью, когда считала, что покинет его дом такой же, какой была до этого! Она не может быть прежней... без Дэна.

Эта мысль испугала Джеки. Значит, она сильно изменилась, навсегда изменилась и больше никогда не станет прежней Джеки. Разве возможно с такой страстью желать Дэна и оставаться по-прежнему независимым и самостоятельным человеком?

Он уверял ее, что принимает ее такой, какая она есть, что не попытается ее изменить. Но он не понимал, что говорит, потому что на самом деле не знал ее.

Или знал?

Нет, если бы он знал, он не стал бы так настойчиво расспрашивать ее сегодня. Может, он что-то подозревал? Возможно, но маловероятно. Она не позволит ему раскрыть свою тайну, потому что он сразу же скажет об этом Гамильтону, который найдет способ лишить ее работы или просто заставит Бейча отказаться печатать ее статьи. А с этим она никогда не смирится, ибо свято убеждена в том, что люди имеют право знать правду и что ее долг – обеспечить это право.

Она не может предать свои принципы. Не может отказаться от Дэна.

Но она никогда не сможет сохранить и свои принципы, и Дэна.

С тихим стоном она уронила руки. Бесполезно и пытаться.

Глухой стук, раздавшийся за ее спиной, заставил ее вздрогнуть и очнуться от размышлений. Она уставилась в зеркало, не веря своим глазам.

– Привет, chaton! – Дэн выпрямился после прыжка и двинулся к ней.

– Дэн... Что ты здесь делаешь? – Она круто обернулась к нему.

Он навис над ней смутно темнеющей громадой, и в глазах его сверкали не то возбуждение, не то ярость, а может, и то и другое.

– Думаю, ты и сама знаешь, любовь моя. – Он обжигал ее полуобнаженное тело своим горящим взглядом. – Я пришел убедить тебя в свершившемся факте... Убедить тебя в том, что ты стала моей. А поскольку ты так любезно оставила окно открытым, я просто воспользовался твоим тайным способом проникновения в твою спальню... и к тебе.

Он сорвал с ее плеч бретельки рубашки и прижался к ее рту губами.

Задрожав от его поцелуя, Джеки тем не менее не решалась позволить происходить этому под крышей отцовского дома. Вместе с тем она невольно заметила, что Дэн ведет себя как-то странно, что он не такой, каким был всего некоторое время назад.

– Дэн... – попыталась она прервать его.

Но он продолжал ее целовать, и когда коснулся ее груди, у нее вырвался решительный протест.

– Дэн... Мы не можем... Мой отец...

– Да, твой отец. – Он крепко, чуть ли не до боли сжал ее руку. – Что ж, chaton, твой заботливый отец сейчас находится в одном из нескольких мест: или трудится в своей конторе, или где-нибудь на вечере с очаровательной мисс Бриссет, или крепко спит у себя в комнате. – Он поднял голову и посмотрел на нее с загадочным выражением. – Не так ли, дорогая? Ведь это единственные места, где он может находиться в такой поздний час, верно? – Он всматривался в ее лицо в поисках ответа, которого, похоже, не дождется, затем издал низкий жаждущий стон.

– Но сегодня, Жаклин, это не важно. Сегодня ничто, кроме смерти, не помешает мне взять то, что я хочу. Ничто и никто! – Он пожирал ее жадным взглядом, пробуждая в ней желание. – Я был с тобой терпелив, Жаклин, слишком терпелив. Мне надоело ждать, когда ты наконец примиришься с неизбежным, надоело ждать, когда ты откажешься от своей проклятой независимости... и тщательно оберегаемых тайн. – Он прерывисто вздохнул. – Настала моя очередь. Настал мой час выяснить все, что я должен знать. Мне нужно от тебя все, мой котенок, все, что ты можешь дать, все, что у тебя есть. И, черт побери, Жаклин, ты дашь мне это...

Не успела она и слово вымолвить, как он одним рывком разорвал на ней рубашку на куски и отшвырнул их в сторону.

Не веря своим глазам, Джеки взглянула на себя, затем на взбешенного Дэна.

– Ты сошел с ума?

Дэн резко засмеялся и схватил ее в объятия.

– Верно, сошел. – Он лег с ней в кровать. – А знаешь, почему? – Он поднял ее лицо к себе и осыпал его иссушающими поцелуями. – Потому что однажды, в апреле, передо мной предстало волшебное видение в сиреневом, роскошная шалунья с телом богини и с лицом ангела... и с тайнами, глубокими, как море. – Он стал ее целовать, властно требуя ответа, в котором так нуждался.

Джеки уколол страх, когда до нее дошел смысл его слов. Но его смыло нестерпимое желание, возникшее под яростными ласками Дэна. И внезапно в ней словно что-то прорвалось, и она без оглядки отдалась неистовому порыву страсти. Словно стремясь забыть о действительности с ее неразрешимыми проблемами, она обвила руками шею Дэна и жадно потянулась к его губам.

Она стала торопливо срывать с Дэна одежду, и через мгновение Дэн предстал перед ней обнаженным.

– Ты... великолепен! – с благоговейным восторгом прошептала Джеки, любуясь его словно вылепленным из бронзы мускулистым и стройным телом.

Издав гортанный стон, Дэн бросился на нее.

Он овладел ею сразу же, и Джеки только обрадовалась этому, отвечая на его порывы с таким же неистовством и жаром.

Через несколько мгновений вселенная вокруг них раскололась с ослепляющим взрывом.

Джеки изо всех сил прижалась к нему, чтобы полнее ощутить это волшебное мгновение, и он приник к ее рту, заглушая ее крики.

В комнате слышалось только их частое дыхание.

Дэн уткнулся лицом в изгиб шеи Джеки, чувствуя себя совершенно опустошенным и физически, и эмоционально. Она пошевелилась под ним, и Дэн почувствовал, какая она маленькая и хрупкая. Поцеловав ее влажные кудри, он перевернулся вместе с ней на бок.

– Тебе было больно, котенок?

– Нет, – еле слышно ответила она.

Дэн рассердился на себя: разумеется, ей было больно. В конце концов, она всего второй раз...

– Жаклин... Ты хорошо себя чувствуешь?

Она вздохнула у его груди.

– Кажется, да.

Он немного отвел назад ее голову.

– Прости, любимая. После прошлой недели... Я обещал, что буду делать все медленно, чтобы доставить тебе настоящее наслаждение. Но каждый раз, когда я оказываюсь рядом с тобой, я теряю над собой контроль и веду себя как сопливый юнец. – Он поцеловал ее в горячую щеку. – Прости меня.

Слабая улыбка коснулась губ Джеки, и она закрыла глаза, внезапно охваченная усталостью.

– Мне нечего прощать, все было великолепно. – Она подавила зевок. – Ох, Дэн, я так устала, – тихо промолвила она. Устала от борьбы, от необходимости решать, что правильно, устала от усилий быть сильной. Она опустила голову ему на грудь.

Он обнял ее, словно защищая от всех трудностей.

– Я знаю, дорогая, знаю. – Он погладил ее по спутанным волосам, затем натянул одеяло повыше. – Да, ты устала. Спи же, дорогая. – Он почувствовал, как она вся напряглась, как будто не хотела принять его поддержку. – Не противься мне, котенок, не надо. Пусть эта ночь станет нашей, оставим борьбу до утра. На рассвете я уйду. А пока спи у меня в руках. Будь моей... полностью моей... хотя бы на эту ночь. – Он легонько коснулся губами ее теплого плеча и обрадованно улыбнулся в темноте, когда она уютно прижалась к нему. – Я люблю тебя, Джеки, – прошептал он, чувствуя, что дыхание ее становится все глубже и медленнее, что она засыпает.

Во сне она была такой беспомощной, такой трогательно юной и прекрасной, что Дэн ни о чем не хотел думать, только держать ее в объятиях и чувствовать ее в своем сердце.

Он охранял ее сон, но не уставал размышлять. Нет, Джеки не могла быть замешанной в измену... какие бы основания для этого у нее ни были. Несмотря на свои политические взгляды, она никогда бы не предала ни свою страну... ни его самого.

Охваченный нежностью, Дэн сильнее прижал к себе Джеки и, успокоенный своей верой, задремал.