Последнее Рождество на земле

– Это что, опять ваши шутки? – прорычал Ли в микрофон, начиная горячиться. – Да я давно не видел такого ясного неба, – ответил он, – а к тому же…

– Шеф, взгляни на экран? – прервал его Коннор вполголоса.

– В чем дело?

– Небо совершенно ясное, но изображение челнока все больше теряет плотность. Если присмотришься, его теперь как бы обволокло зеленоватым туманом… более того, если хорошенько присмотреться, кажется будто его обхватывают почти невидимые щупальца.

– Коннор, да прекрати ты пороть галиматью?

– Шеф, я «Атлантис», – послышался нервный голос майора Саласа, – нам нужна помощь. Тут начало лить как из ведра, и приборы не… ввзз… ффффрррр… мы… тер… ление. Боже помоги! Чт… …лось? Пом… помогите!!! – кричал майор, а изображение на экране рассевалось все быстрее.

– Хватит шуточек! Поняли меня, «Атлантис»? Хватит шуточек, я сказал, с меня достаточно! Ответьте, Салас!.. Салас!.. – прокричал в последний раз Руперт в микрофон во все горло, потом сорвал наушники и гневно отбросил их в сторону. Он упал в кресло и уставился на экран, раскрыв рот и не веря своим глазам. Его челнок, целый челнок, буквально испарился у него на глазах, и ему не верилось. Операторская погрузилась в ледяное молчание, все думали, что скажет родственникам экипажа сотрудник по связи с общественностью. Руперт тут же встрепенулся, быстрота реакции была одной из черт его характера, благодаря чему он и стал руководителем.

– Ник, немедленно свяжись с аварийным подразделением, пусть сейчас же выедут на поиски, через десять минут пусть вышлют, по крайней мере, шесть самолетов патрулировать район! Если «Атлантис» разбился об воду, обломки и масляные и топливные пятна будут видны за тысячу миль, если экипаж выбросился, и кто-то еще жив, мы можем их спасти, – распорядился он. – Они не могли пропасть в никуда, а главное не могли улететь далеко. Их трасса и координаты у нас есть, надо их найти, даже если придется поднять все вооруженные силы Соединенных Штатов! – заключил он, грозно ударив кулаком по столу.

Родственники и журналисты, представители властей и любопытные, влезшие на трибуну неизвестно как, молча смотрели, как на гигантском экране, возвышавшемся над трибуной, челнок исчезал в никуда. А главное, из-за идеи посвятить зрителей в незасекреченные разговоры между челноком и центром управления, они с дрожью выслушали последний отчаянный зов на помощь майора Саласа. Теперь все смотрели в сторону сектора, отведенного для властей, в ожидании какого-нибудь объяснения. Генерал смотрел на завотделом по связи с общественностью, чтобы тот как-то вмешался, потому что сам он не знал, что и делать. Пиарщик ответил блуждающим взглядом, у него тоже не было ни малейшего понятия, что случилось, потом взял телефон и начал звонить в Хьюстон. На гигантском экране продолжали передавать изображение голубого неба, пока кто-то не решился наконец выключить его. Персонал аварийной службы бросился по машинам и погнал к зданиям управления. Мужчина и женщина лет семидесяти, обнявшись, тихо заплакали. Они годами обещали сыну приехать, и на этот раз преодолели боязнь самолетов и пролетели тысячу двести миль, чтобы посмотреть, как садится челнок хоть в этот последний раз.

– Мама, что случилось? Мама, почему экран выключился? Почему не слышно папиного голоса? – спрашивал ребенок. Мама открыла рот, пытаясь что-то сказать, но не смогла, она встала, чтобы увести своего сына, пока он не понял, что случилось в действительности, но ей стало плохо, и она упала на ступеньки трибуны.

Джеймс влетел в полицейский участок, сжимая в руке бумажный кулек с двумя молочными коктейлями и двумя бутербродами, бросил взгляд на часы над входом и спешно прошагал в кабинет для совещаний.

– Добрый день, господин Робинсон, хорошо отдохнули? – съязвил рядовой Бенелли, увидев, что Джеймс запыхался от ходьбы, он, как всегда, был склонен к иронии.

– Не остри, не тот день, – серьезно ответил Джеймс, усаживаясь на стул; он положил пакетик на подставку и потер глаза.

– Если бы ты меня позвал, я бы тебе завтрак в постель принес, – не унимался Бенелли. Не говоря ни слова, Джеймс вскочил и подступил к нему, тем утром он был не в настроении, чтобы терпеть колкости.

– Эй, не горячись! Я только шучу, – проговорил Бенелли, тоже вставая, чтобы его не застали врасплох.

– Прекратите, – подняла голос Элен из-за письменного стола, – у нас по горло проблем, а вы двое ведете себя как дети, постыдились бы! – Оба спорщика опустили головы и вернулись на свои места, Элен снова заговорила. – Нам надо поторапливаться, о случившемся узнают с минуты на минуту, и на нас набросятся газетчики и телевидение. Поручения те же, что и вчера, но сегодня к вечеру постарайтесь прийти сюда с конкретными результатами в руках, в противном случае лучше не показывайтесь! Все, идите.

– Мне опять ехать в лес полянку смотреть? – с сомнением спросил Бенелли, ему вовсе не хотелось снова идти разглядывать да фотографировать пустое место. Элен подумала, что после случившегося прошлой ночью с ней и Джеймсом будет лучше, если пока ничья нога туда не ступит.

– Нет, только потеря времени выйдет. Сегодня пойдешь с Клареттой, найдите кого-нибудь, кто может нам что-нибудь сообщить, – ответила она. Бенелли поморщился, он считал Кларетту такой же дурочкой, как и Синди и предпочитал работать в одиночку.

– Идите же, чего еще сидите? – сказала Элен подчиненным, все еще сидевшим на своих местах. Они встали и поспешно вышли из зала. Только у Джеймса никакого поручения еще не было, и он сидел и ждал распоряжений.

– Ты пойдешь со мной! – сказала Элен совсем не дружеским тоном, он взял кулек с завтраком и последовал за ней в кабинет. В кабинете Элен закрыла дверь и опустила жалюзи, она уселась на край стола и отключила переговорник. Джеймс вытащил из кулька и поставил перед ней стакан с молочным коктейлем и положил бутерброд, потом взял стул, уселся и начал разворачивать бутерброд, купленный для себя. Элен отодвинула завтрак, она сидела, скрестив на груди руки и глядя на него пристально и осуждающе. Джеймс заметил ее позу и взгляд, но предпочел сделать вид, что не замечает, он был голоден, и откусил от бутерброда два огромных куска. Минуту спустя он почувствовал себя неловко, а Элен продолжала строго смотреть на него, не произнося ни слова, Джеймс прекратил жевать, положил бутерброд на стол и, поджав рот, устремил на нее вопросительный взгляд.

– Что касается вчерашней ночи… – начала она, но подумала, что речь, которую она заготовила по дороге, слишком наивна. Не зная, как продолжить, она оборвала себя в смущении, как подросток на первом свидании. Она глубоко вздохнула и принялась разворачивать пленку на бутерброде.

– Творится столько нелепостей, что даже не знаю с чего начать! Прежде всего мне хотелось бы знать кто прошлой ночью пытался испепелить нас, – начала Элен и откусила от бутерброда, Джеймс облегченно вздохнул. Вопреки его ожиданиям предлагать тему «поцелуй» Элен не намеревалась.

– Не знаю кто, а еще меньше знаю почему! Может такое быть, что они искали именно удочку Гарри с болтающимся на ней чудовищем?

– Что искали не знаю, но если из-за этого они готовы были убить нас и сжечь весь лес, то явно искали что-то крайне важное. Может что-то такое, что вывело бы нас на верную тропу, а мы все еще застряли на вчерашнем. А когда мы разыщем родственников убитых, если они не разыщут нас первыми, что мы им скажем? Что их родные умерли неизвестной смертью и что превратились в мумии на наших глазах? Кто нам поверит? Как только газеты и телевидение почуют запах жареного, они налетят на нас как стервятники, на куски нас разорвут, – подвела горький итог Элен, она отхлебнула молочного коктейля и слегка улыбнулась: Джеймс еще помнил ее любимый вкус. Он залюбовался ямочками у нее на щеках, Элен заметила, что он улыбается и не сводит с нее глаз, как полный дурак, и вновь сделала серьезное лицо.

– Нам абсолютно необходимо найти зацепку и скорее, потому что иначе у нас мало надежд найти преступников, – рассудил Джеймс.

– Да уж. А к тому же скоро начнется Фестиваль омаров на побережье, и мы все будем заняты. А поскольку нас мало, кому-то придется работать в двойную смену.

– Слушай, у меня в таких делах опыта маловато, но я точно знаю одно, потому что мне это вдолбили в голову, когда я учился в школе полиции. Если в первые сорок восемь часов преступление не раскрыто, раскрыть его позднее почти невозможно, а принимая во внимание наши возможности и отсутствие улик, нам настоящее чудо понадобится.

– Так и есть, – согласилась Элен. Они молча позавтракали, смяли салфетки сыграли в «кто кого пересмотрит», после чего посоревновались, как в детстве, кто попадет салфеткой в мусорную корзину. Вышла, как всегда, ничья, они улыбнулись друг другу и вновь задумались каждый о своем.

– Что касается вчерашнего, повториться этого больше не должно никогда, – немного погодя серьезно вполголоса проговорила Элен, не глядя на Джеймса.

– Я совершенно согласен, никто больше не должен пытаться убить нас в чаще среди ночи, – постарался свести на шутку Джеймс, но Элен не улыбнулась, и он снова покраснел. – …А не обратиться ли к кому-нибудь поопытнее нас? – предложил он, чтобы перевести разговор. Эта идея не покидала его с той минуты как он встал с постели, но он не осмеливался предложить, чтобы не задеть гордости Элен. Как любой уважающий себя шериф, Элен тоже относилась ревностно к своему городку и к свои делам. Джеймс опасался, что от такой подсказки она разозлится.

– К кому можно обратиться, как считаешь? – спросила, наоборот, Элен, удивив его.

– Честно говоря, не знаю, знаю только, что в Америке есть специальные отделы и всякие агентства по расследованиям…

– Обещаю, что подумаю, – едва слышно проговорила Элен, Джемс удивленно взглянул на нее, он не ожидал, что она окажется такой уступчивой.

– Ну, иди, мне надо работать, – добавила Элен.

– Так, а мне что делать?

– Посиди в кабинете и пошевели мозгами, как только получим какие-нибудь сведения, выедешь на место проверять, – сказала она.

– Слушаюсь, – ответил Джеймс, поднимаясь со стула, вдруг в дверь кабинета постучала Синди.

– Войдите, – отозвалась Элен. Синди робко прислонилась к косяку. – Извиняюсь, шеф, но переговорник отключен…

– Ох, я забыла! Что стряслось?

– Перезвонил тот тип из автомастерской…

– Черт подери, у меня совсем из головы вылетело. Скажи ему, что Джеймс сейчас подъедет.

– Он сказал «не торопитесь», потому что машины больше нет, – сообщила Синди.

– Что значит «нет»?

– То, что я только что вам передала. Боб мне сказал, что, когда он сегодня утром пришел в мастерскую, машины не было, – объяснила телефонистка, пожав плечами.

– Быть не может! – воскликнула Элен, ударив кулаком по столу. Только в этот момент она осознала, насколько враг хитрее и сильнее ее, у нее возникла неодолимая уверенность, что странная цепь нехороших событий не прервется, пока не сметет их. – Вот видишь? А ты боялся заскучать… – обессиленно сказала она Джеймсу.

ЭПИЗОД III

НА МЕРТВОМ МОРЕ

Кожа Абдула было смуглой, на морщинистом лице между черными завалившимися маленькими глазами выступал заостренный нос, под широкой шерстяной накидкой, защищавшей его от зноя, он казался страшно худым. Абдул был бедуином, он зарабатывал себе на жизнь, нанимаясь поводырем к туристам, искавшим сильных ощущений; ему удавалось набивать такую высокую плату за свои услуги, что он подумывал вскоре купить верблюдов и заняться скотоводством, таким образом, он поднимется по социальной лестнице своего племени на ступеньку повыше. А пока он сидел, скрестив ноги, на надувном матрасе в тени палатки и рассматривал водяной пар, поднимавшийся с огромной поверхности Мертвого моря. На первый взгляд могло показаться, что его сморил сон, но в действительности его натренированные органы чувств были готовы уловить и истолковать малейшие сигналы за бесконечно малые доли секунды. Когда ветер дул в нужном направлении, он мог различить запах верблюда почти за сто метров, в этом заключался секрет выживания в таком негостеприимном месте, где приходилось ежедневно добывать пропитание, укрываться от дневного пекла и ночной стужи, опасаться друзей так же, как и врагов, избегать змей и скорпионов.

Хотя Абдул уже не представлял иной жизни с ее привычками и традициями, он все же настолько ценил новизну и технологию, что, выезжая сопровождать туристов, никогда не расставался со своим спутниковым телефоном и набором запасных батареек. Спрятанный в складках накидки телефон зазвонил, и Абдул краем глаза оглядел каменистый берег большого соленого озера, чтобы убедиться, что Брайан еще не вынырнул, после чего спокойно пошарил в ворохе шерстяных складок:

– Да, – ответил он на арабском языке, как всегда. Я напоил верблюдов, положил рядом ружье, и теперь сижу и смотрю на воду… нет, точно не сказал, что ищет, но толковал о сокровище… конечно, помешанный, почти все западные туристы помешанные. Оружия у него нет и никах предосторожностей он не принимает… да, верно, обычно такие как он или дураки, или хитрецы, но этот мне кажется просто наивным. В общем, он уже облазил больше половины озера, и думаю мы тут пробудем не больше нескольких дней, если баллоны не опустеют, тогда мы опять вернемся заполнять их в Ас-Самик. Тогда, пока мы едем, возвращаемся и заканчиваем работу, понадобится более-менее еще недели две, а мне и то ладно, платит-то иностранец хорошо, а главное заранее. Работа скучная, и то верно, но до этого мне никто еще не платил, чтобы я сидел без дела целыми днями. Если он ничего не отыщет, и никого сокровища мы у него вырвать не сможем, то я все равно хорошо заработал. Знаешь ведь во сколько обходится содержать всех моих жен… сейчас женщины пошли не такие, как во времена наших отцов, они у телевизора сидят, любят новизну, вот тебе и Коран. А к тому же они поняли, что, если всем миром возьмутся… послушай меня, дружище, за женщинами нужен глаз да глаз! – вдруг в голове у Абдула зазвенела тревога, им овладело непонятное ощущение опасности. – Ну, кладу трубку, я занят. Держитесь наготове, посмотрим, что он вытащит из озера, и может устроим ему хорошенький сюрприз! – закончил разговор Абдул, он спрятал телефон в складках и вышел из палатки с калашниковым в руках. Он обвел взглядом горизонт, пытаясь понять, что его встревожило, поначалу он вроде ощутил запах выхлопного газа, но решил, что не может быть, чтобы кто-то оказался настолько безрассудным, что отважился приехать сюда на машине. Абдул взобрался на самую высокую дюну и осмотрелся, втягивая носом воздух и слушая ветер. Минуту спустя он облегченно посчитал тревогу ложной и решил вернуться к палатке приготовить ужин. Как только Абдул развел огонь, чтобы испечь хлеб шрак и разогреть мансаф, Брайан выскочил из воды как летучая рыбина, выплюнул водолазный мундштук и настойчиво позвал его. Брайан сбросил ласты, швырнул их на землю и забегал по гальке, потом заподпрыгивал, он был настолько возбужден, что забыл надеть башмаки, а температура гальки в этот час доходила до пятидесяти градусов. Он бегом вернулся, натянул оставленные на берегу кеды как шлепанцы и бросился к палатке. На полдороги Абдул перехватил его.