Та оборвала молитву и закричала:
– Отпустите меня! Мне больно! – Она пробовала сопротивляться, но Снейдер крепко держал ее.
Сердце Сабины бешено колотилось. Обычно после такой выходки о следующих допросах можно было забыть, и адвокат потребовал бы отстранения Снейдера, но это его не остановило. Теперь он поднял ей и другой рукав.
На левом запястье была черная роза с шипами, на правом предплечье еще одна татуировка. Снова в сдержанном черном цвете. Две головы, смотрящие в разные стороны.
Монахиня вырвалась и натянула рукава платья до самых запястий.
Возможно, татуировки и есть подсказки! – промелькнуло в голове у Сабины.
– Вы злоупотребили моим доверием, – набросилась тем временем монахиня на Снейдера.
Тот молча поднялся и надел пиджак.
– Вы злоупотребили Словом Божьим и моим доверием! – повторила она, на этот раз громче и с упреком.
– Что касается злоупотребления и издевательств, у вас, похоже, есть опыт жертвы, – парировал он.
Сабина сглотнула. Это было сильно!
Глаза у монашки вспыхнули. В ее взгляде читались ненависть, бешенство, ярость и невероятное презрение.
– Что с пресс-конференцией? – злобно прошипела она.
– Никакой прессы для вас не будет, – ответил Снейдер.
– Тогда вы не получите от меня никаких подсказок!
– Я не позволю себя шантажировать. Для вас не будет никакой шумихи в прессе. Ни сегодня, ни на седьмой день! – Он развернулся и направился к двери.
– Вы играете нечестно! – выкрикнула она ему вслед.
Ошеломленная Сабина стояла рядом.
– Нечестно? – крикнул Снейдер, повернулся и снова подошел к столу. – Если вы хотите, чтобы БКА играло с вами честно, не надо было требовать меня. Я охочусь на убийц, и в данный момент – на вас. Всеми имеющимися у меня средствами. – Затем он покинул комнату.
Глава 12
Техник, который записывал допрос, вскочил и с растерянным видом уставился на Снейдера.
– Мне кажется, вы…
– Что? Зашел слишком далеко? Я только начал, – признался Снейдер. – Оставьте нас ненадолго одних, – приказал он.
Сабина никак не прокомментировала случившееся. Она ждала, пока коллега выйдет из комнаты.
– Было умно так закончить разговор? – спросила она.
Снейдер на это ничего не ответил.
– Откуда вы знали, что это цитата из Шекспира? – продолжила Сабина.
– А для вас она прозвучала, как цитата из Библии? – ответил Снейдер.
– Нет.
– Вот именно. Тогда это могут быть только Шекспир, Гете или Шиллер. И у меня не возникло ощущения, что она предпочитает немецкую литературу.
– Вы просто угадали?! – удивленно констатировала Сабина.
И на этот раз ответа не последовало.
– Она неправильно прочитала «Отче наш», – заметил он.
– Не обязательно неправильно, но, по крайней мере, по-другому. Она сказала: выведи нас из искушения.
– Не только это, – пробормотал Снейдер. – Она изменила еще одно место.
Еще одно? Она этого даже не заметила.
– Какое?
– Она сказала не избавь нас от лукавого, а избавь нас от лукавых.
Сабина порылась в памяти. Действительно!
– И как вы это объясните?
– Она говорит не о лукавом в общем, а персонализирует его. В ее глазах лукавые – определенная группа людей, против которых она хочет что-то предпринять.
– Семь человек, если быть точными.
Снейдер кивнул.
– Думаю, мы достаточно выяснили. Пришло время действовать.
Через пять минут Снейдер стоял в смотровой комнате для допросов перед группой мужчин и женщин в униформе, которые отвечали не только за внутреннюю безопасность, но и за людей, находящихся под стражей в главном здании БКА.
Снейдер кивком указал на стеклянную стену.
– Вы видите Магдалену Энгельман, бывшую сестру монастыря урсулинок, шестидесяти пяти лет. Ее подозревают в убийстве мужчины, и предположительно она убьет еще шестерых… – Снейдер сделал паузу, – если мы ее не остановим.
Коллеги посмотрели сначала на арестованную, потом на Снейдера. Сабина держалась чуть поодаль и наблюдала за сценой.
– По этой причине мы будем действовать не так, как обычно. Могу заверить вас, что наши методы одобрены высшим руководством БКА. Но если кто-то чувствует себя при этом неуютно, может сейчас уйти. Это не будет иметь нежелательных последствий для вашей карьеры в БКА. Если же решите остаться, вы должны идти до конца, пути назад нет. Вы поняли?
Все кивнули.