Завоевание Рая

– Я не мой дед.

После чего пошёл к корпусу. По пути вспомнил, что забыл щётку. Вернулся и забрал. Красиво уйти не удалось.

Отбой. Я лежал в кровати, предвкушая восьмичасовой сон. Никогда ещё он не был столь желанным. Кто-то щёлкнул свет и прокричал «Отбой!».

Послышался лязг кроватных прутьев со всех углов казармы. Тела нашли свои койки.

Однако тишина могла найти меня лишь во снах.

– Ах ты гандон! – кто-то радостно прокричал, упав с кровати.

– Ха-ха! Получай! – крикнул тот, кто, вероятно, помог кому-то упасть.

«Чёрт! И эти мудаки за весь день не выдохлись?» – подумал я, переворачиваясь. Подушка нагрелась от возмущения, и казалось, моё лицо скоро зажарится на сковородке. Раздражающий смех продолжался.

Кто-то еле слышно выкрикнул:

– Тихо! Тихо!

Стали слышны шаги. Все замолкли. Я перевернулся на кровати и увидел Гоху, который ходит между рядами кроватей.

Он прошёл несколько метров, прислушиваясь к скрипам кроватей, после чего довольно произнёс:

– Так, так, так… Первая ночь! И ночь такая лунная! Подъем!

Стадо баранов, сносящих друг друга, ломанулось к началу взлётки.

Я спал на верхнем ярусе. Моя попытка слезть увенчалась болезненным падением. Нога запуталась в одеяле, и щуплый Бахрам ощутил на себе массу моего тела.

Гоха воскликнул, подгоняя:

– Быстрее! Пиздели вы с большим энтузиазмом!

Через секунду образовалась шеренга из полуголых курсантов.

Он продолжил, обводя испуганные лица курсантов взглядом:

– Пришло время вам принять взрослую жизнь! Заметьте, не войти во взрослую жизнь, а принять её! Ха-ха-ха! Смирно!

Все напряглись.

В корпус зашло ещё несколько офицеров. В руках они держали свинцовые трубы.

Гоха остановил взгляд на Артёме:

– Ну что, Попов. Настало время тебя отвечать за базар. Шаг вперёд!

Тот продолжил стоять на месте.

Офицер подошёл к нему вплотную и посмотрел в глаза:

– Ты чего-то не понял, Попов? По-моему, в прошлый раз ты был более сговорчив!

Молчание.

Гоха схватил его за шкирку и выкинул из ряда курсантов вперёд. Артём устоял на ногах и снова встал неподвижно.

– Твой папка тебя неплохо берёг. – произнёс старлей, обходя Попова со стороны. – Это нормально, что родители любят своих детей. Но тут ты уже не ребёнок!

Один из пришлых офицеров передал Гохе трубу. Тот подержал её в руке, примеряясь и оценивая вес.

Старлей обвёл взглядом Артёма:

– Ну что-ж, мы как вторая семья! Довоспитываем за первой!

С последней фразой на ногу Артёма обрушилась свинцовая труба. Удар был размашистым, без капли сожаления.

Кости затрещали. Артём вскрикнул, повалился на пол и из последних сил схватился за ногу.

– Стой смирно! – прорычал Гоха, обрушивая второй удар по руке.

Это зрелище меня ошеломило. На моих глазах ломали парня, которому в последние дни и так немало досталось. Я хотел закричать и прекратить эту бойню.

– Хватит!..

Я услышал слово, которое кричало в моём уме. Но мои губы оставались бездвижны.

– О, смельчак! – с удовольствием произнёс Гоха, приближаясь к Макару. Он осмотрел его с головы до ног. – Ты выглядишь поплотнее. Явно выдержишь больше, чем два удара!

Макар поднял голову и пристально взглянул в глаза Гохи:

– А ты сам сколько выдержишь?

Тут же на спину Макара обрушилась труба. Я понял, только повернув голову влево. Там притаился другой офицер, выжидающий команды Гохи.

Лицо парня скривилось, но тело не содрогнулось. Вдогонку Гоха ударил по его плечу. Офицер сзади ударил по бедру.

Макар повалился на колени. Я уже хотел закричать и броситься на помощь, но внутренний страх остановил меня.

«Я им ничем не помогу, только приму удар на себя. Что я могу сделать?..» – подумал я.

Гоха размахнулся и завершил казнь ударом в челюсть. Звук разламывающихся костей, вытекающие изо рта ручейки крови, выбитые зубы – всё перемешалось в моей памяти. То, что казалось мне тюремной камерой, в конце концов оказалось пыточной.

Макар рухнул на пол. На его лице оставалась вызывающая ухмылка, которая своим видом подначивала: «Это всё, что ты можешь?».

Гоха равнодушно взглянул на тело и произнёс:

– Вы двое. Тащите его в санчасть! – он указал пальцем на меня и на Седого.