Седьмая Луна 3: Мертвый Город

Хранилище вскрыли. Флэй призадумался и понял:

– Разумеется. Чародеи прихватили с собой весь нектар, который только нашли. В том числе псевдо. Апостаты готовились к войне. И вот она развязана…

Логичный вывод. Но Альдред понятия не имел, что ему с ним делать. Постепенно он укреплялся в осознании, что не хочет участвовать в городской войне инквизиторов и мятежников. Точка зрения Марго стала чуточку ближе ему.

Персекутор прошёл крематорий насквозь. Тот не работал. Подрядчиков перебили здесь же. Стало ясно: некоторая часть отступников неуклонно следовала вниз. Уже сюда выбрались треклятые пасюки. Пища?, они огибали источник света. Голод склонял их к поеданию всего, что можно. Грызуны облепляли трупы, выедали их изнутри и снаружи.

– Дерьмо, – выругался Флэй. Не хотелось ему, чтоб крысы, вкусившие человеческой крови, набросились на него.

В свете того, что видел, новобранец не сомневался: рано или поздно мертвечина закончится, пасюки осмелеют и станут охотиться уже за людьми.

Как-никак, в свободные часы, проведенные в библиотеке, тогдашний куратор-стажёр немало книг перечитал, в которых были описаны страшные истории, с ними связанные. Что хуже, все они основаны на реальных событиях.

Из крематория Альдред спустился на уровень пониже – туда, где прозябали в карцерах особо буйные, но не безнадёжные маги. Сюда-то и должны были определить Актея Ламбезиса. Но с удобствами.

Слух напрягало журчание воды. Здесь царила настолько кромешная тьма, что персекутор видел не дальше собственного носа. Под ноги он не смотрел, а следовало бы. Инквизитор только сделал шаг, как вдруг понял: он только что наступил в воду. Через раскрывшиеся швы сапога внутрь попала влага, замочив портянки. Стало прохладно.

Глубокий вдох.

За один миг всё встало на свои места.

– Теперь понятно, почему крысы набежали в крематорий, – рассуждал Флэй. – Трубы прорвало во время боя. В каземат можно проникнуть, только если занырнуть. Этого делать я, конечно же, не буду.

Озвучивать мысли Альдред не считал опасным. По крайней мере, не сходил с ума таким образом. И, что ещё важнее, отваживал от себя страх перед тёмными узкими пространствами. Собравшись с силами, он вошёл в воду по колено.

– Х-х-холодно!.. – сдавленно просипел он.

Карцер за карцером обходил инквизитор, пока его внимание не привлёк язычок пламени в самом дальнем. Свеча. Флэй не заметил её сразу. Ему показалось, будто её зажгли только что. Он погонял воздух во рту:

– Что это ещё за ведьмины проделки?..

Ничего не оставалось, кроме как пойти туда. Если кто и был во всех прочих, мятежники освободили их. Альдред опустился в воду уже по пояс. Над ним прорвало трубу и облило с головы до плеч. Он гаркнул, выругался и проворчал:

– Блестяще.

В воде его нога наступила на что-то мягкое, но сам новобранец не придал этому значения. Затопление набирало обороты всё больше и больше. Чертыхаясь, он задрал над головой фонарь и чуть ли не вплыл в последний карцер.

И действительно, это была зажжённая свеча. Ещё даже толком воск не плавился. Альдреду это не понравилось. Ему казалось, это чья-то злая шутка. Флэй подобрался поближе и обнаружил на столе медальон со спрутом. Только один человек во всем Круге мог носить это. Архонт.

– Его тоже освободили.

Очевидно, так.

Персекутор несмело потянулся к медальону. Взял его, как вдруг пламя погасло. Альдред увидел: свечка в подставке давно прогорела. В глаза ударили буквы дельмейского алфавита, начертанные на стене перед ним.

Эфирное письмо. Они светились магматическим огнём, складываясь в слова. Только куратор, знающий язык неверных, мог прочесть это.

– «Я сам найду тебя». – Гласила надпись.

«Ч-что это за магия?!»

Стало не по себе. Даже кровь стыла в жилах – и вовсе не от воды, собиравшейся под одеждой. Альдред тяжело задышал. Он не мог осознать всей правды, но кое-какие кусочки мозаики сложились в его голове.

Ламбезис действительно вовлёк его в игру, не удосужившись пояснить правила. Он оставил этот небольшой памятный подарок на случай, если Флэй выживет. По всей видимости, по медальону рано или поздно архонт выйдет на него.

Перед персекутором встала дилемма. С одной стороны, на него так могли выйти ещё и маги, прислуживающие архонту. С другой, инквизитор жаждал поймать Актея во что бы то ни стало. Но искать его сейчас, когда, скорее всего, маги разбежались по Городу – всё равно, что выудить иголку из стога сена. Бессмысленно. Невозможно.

Это шанс, который терять не стоит. Их встреча едва ли несёт прямую угрозу для жизни Альдреда. Зачем-то он Ламбезису нужен.

За время, прошедшее с момента их встречи, столы не раз перевернулись. Флэй горел желанием поймать его. Ещё совсем недавно. Только вот нынешняя ситуация кричала прямо в ухо: оставаться в Инквизиции – себе дороже.

Пускай архонт выйдет на него. Они поговорят. Главное, потом уйти на своих двоих. Выжить. Убежать из Города.

– Какой мне смысл умирать ни за что? Незачем, – настраивал себя Флэй.

Он готов пойти на риск. Медальон со спрутом опустился в карман.

– Была не была…

Инквизитор повернулся и вышел из карцера. Едва он вышел в коридор, прямо перед ним всплыло тело. Альдред отпрянул назад, разбрызгивая воду. Переведя дух, выругался и увидел: это убиенный канцеляр. Вероятно, на него персекутор и наступил. Вода всё прибывает. Неудивительно, что он всплыл.

Путь назад Флэй покрыл так быстро, как мог. Намокшую кожу на ногах натирали портянки. Альдред поморщился, но иначе никак. Обтёк и выбежал из крематория, распугивая сытых крыс.

Новобранец очутился в холле. Оставалось неясным, сколько времени он уже потратил в подземельях Янтарной Башни. Что хуже, ему предстоит подняться до самого верха – до смотровой вышки. А после – спуститься обратно.

– Джакомо зачтётся за его грехи, – буркнул Альдред и пошёл на лестницу.

Уровень за уровнем. К вершине. Везде Флэй видел только одно и то же: трупы и беспорядок. В Янтарную Башню чародеев набило, как селедку в бочку. Неудивительно, что после себя они оставили такие разрушения.

Пробоины в стенах. Канделябры, упавшие с цепей. Месиво из людей по обе стороны баррикад – и тем досталось даже, кто просто обслуживал что первых, что вторых.

Ледяные статуи с застывшими в ужасе минами говорили о том, что криоманты, их заморозившие, живы до сих пор.

Горелые остовы.

Переломанные тела, подхваченные вихрем аэромантов.

Кислота, проевшая дыры в нескольких этажах насквозь.

Разорванные шаровой молнией миротворцы.

Фантомная пыль – россыпи, горки – оставшиеся после смерти гостей из Серости.

Бульон, в который растворились жертвы онейромантии.

Ноги, руки, головы, торчавшие из-под обломков.

Жертвы ментальной мясорубки, нашинкованные, будто свинина на рагу.