Забытые Кости. Волшебник с часами

Рядом со столом был диван, рассчитанный на двух человек. Правда, был он не очень удобный. Всё-таки время портит вещи, даже советские. Тумбочка, которая стояла между выходом на балкон и диваном, всегда была чем-то заполнена. Тоже самое можно было сказать и про её верхнюю часть. Резинки для волос, расчёски, спички с пачкой сигарет и многое другое – это всё находилось там. Семья до перестройки даже в свои молодые годы была обеспечена. Телевизора у них имелось два. Один – в зале, другой – у матери и сына. Третья же комната была для гостей, её интерьер мало отличался от других комнат; единственное, что там было особенным, – это огромное, занимающее большую часть стены зеркало.

Любитель выпить ждал сына. После трапезы он решил помедитировать – смотрел в одну точку. В один миг ему показалось, что он слышит голоса убитых на войне людей. Зрительные образы жертв также пытались завладеть сознанием Михаила. Благо, что он уже привык к ним. Изредка бывало, что общался с ними. Правда, разговаривать пытался без присутствия в квартире остальных членов семьи, потому что понимал – примут за сумасшедшего.

Уже оставалось полчаса. Военный думал, как бы прикончить очередную жертву. Благо нашёлся способ – надо было вскрыть упаковку со струнами для гитары и взять самую подходящую. Виниловый проигрыватель, который был на столе рядом с матрасом, как раз подходил для будущего убийства. Музыка могла бы отвлечь соседей, да ещё стоит учесть, что крики в семье были частым явлением, поэтому дом привык к выяснению отношений между супругами. На этот раз гитарист выбрал непривычную для него пластинку – выступал вокальный квартет, где хорошо выделялась скрипка. Брала группа силой голоса, уж очень подходила она для воссоединения отца и сына. После прослушивания он отложил эту пластинку в ожидании парня.

Оставалось каких-то жалких пять-семь минут. Герой перепроверил в комнате шторы, которые скрывали место преступления, а именно более тщательно прикрыл ими окна, что делать было необязательно.

Прозвучал звонок в дверь…

– Иду я! Иду! – прокричал Михаил, подходя к двери.

– Привет, папа! – сын проговорил эти слова с ноткой радости на лице. – Дай я тебя обниму!

– Конечно, только сначала зайди в коридор. Нечего нам на холоде стоять.

Это были первые взаимные прикосновения отца и сына после войны. Ваня настолько сильно сжимал своего отца, насколько это было возможно. А вот Тростнев-старший, казалось, тоже хотел это сделать, но как бы сопротивлялся изнутри. У сущности были другие планы! Лишь слёзы могли свободно пробиваться у Михаила.

– Папа, ты чего? – прошептал Ваня.

– Сын, я люблю тебя больше всего на свете. Прости меня! – голос Михаила даже с самым серьёзным усилием еле-еле проходил через глотку.

Чувствовалось, что дух не доволен!

– И я тебя, мы с мамой тебя любим! – усиливался голос Вани, чувствовалось его неровное дыхание. – Успокойся, пожалуйста!

– Ваня, не иди пока в зал, подожди в коридоре, – пробурчал Михаил.

– А что такое?!

– Прости жди! – крикнул военный и ушёл в ванную приводить себя в порядок, благо нож был хорошо спрятан.

– А мама дома?

– Нет, она на работе, – донёсся голос из ванной.

Иван Тростнев обладал необычайной внешностью. «Весь в мать», – думал отец. Длинные волосы каштанового цвета, зелёные глаза. Лицо имело гармоничные черты, были достаточно пухлые губы. Мощная и широкая шея, а голос мягкий и приятный. Казалось, что из него получится хороший музыкант с приятным вокалом. Мальчику было тринадцать.

Подошёл отец со следами воды на лице.

– Сынок! – Он высунул язык изо рта и сделал весёлую гримасу до ушей.

Зрачки его были устремлены в область век. Чем-то выражение лица напоминало безумца, который чувствует безграничную радость от страданий.

– Пойдём поиграем в угадайку, я взял скотч в ванной для неё.

– Ну… Ладно, давай… – ответил с оттенком подозрительности Ваня. – Только дай я пойду сам помою лицо и руки. Ещё нужно переодеться. А зачем нам лента?

– А это по игре так надо. Потом переоденешься, я хочу играть.

– Ладно.

Сын сел на матрас, а отец приклеил ему скотч в районе губ.

– Сынок, смотри. Я заклеил тебе рот, чтобы ты мне без слов подсказывал, что за животное ты мне показываешь. Задача – жестикуляцией показывать мне зверя, которого ты загадал, а я должен угадать. Не пугайся, потом мы поменяемся ролями. Скотч будет мой, – произнёс с улыбкой на лице Тростнев-старший. – А теперь закрой глаза, будем веселиться. Я включу музыку, а ты не забудь про глаза, – нежным голосом сказал отец.

Сын в ответ кивнул.

Мудрый вояка подобрал уже знакомую ему пластинку, началась игра. Ловким движением рук глава семьи достал нож и горизонтальным движением прошёлся по лицу Вани в районе глаз. Еще до движения руки с лезвием непослушный малец открыл глаза.

– Я же сказал, сука! Закрой глаза! Опять всё испортил! Распиздяй!

Школьник прикусил язык, это было заметно по наличию крови, которая с большим трудом пыталась пробиться через клейкую ленту. Немаловажным было выражение лица: казалось, что сын вместо боли испытал сильный оргазм, который испытывают, например, при сексе с самым любимым человеком. Затем отец взял струну для гитары и хотел подойти к Тростневу-младшему, но неожиданно получил удар в челюсть, потому что сын размахивал руками в неизвестность. Хорошо хоть, что удар был не сильным. Отец повалил мальчика на пол и стал душить его металлом, а тот отбивался ногами и руками, оказывая нелёгкое сопротивление любящему человеку. Потом последовал удар в висок.

«Это немного оглушит сына», – подумал про себя Михаил.

Струна всё сильнее давила на шею, кровеносная система тоже себя в обиду не давала: кровь мощным потоком хлынула из шеи по телу, а потом – на пол. Спустя время надежда на жизнь потомка угасла. Миша же был вне себя от спектра эмоций – такое ведь происходит нечасто. Точнее не он, а его гость. Можно даже сказать, похититель его тела, а может, и всей жизни…

А группа шестидесятых всё продолжала напевать прекрасные по содержанию песни. Представилось, что стоят на сцене статные молодые мужчины в роскошных костюмах чёрного цвета. Хорошие голоса, лучезарные улыбки, киносъёмка, как в чёрно-белом кино, и аплодисменты – это всё добавляло новые краски в фантазию доброго семьянина, пока он стоял рядом с трупом. На мгновение алкоголик увидел, что этот квартет стоит рядом с ним и подпевает, пританцовывая. Хорошо, что это была всего лишь иллюзия, а то герой уже хотел попроситься к ним в группу.

– Так! Надо снова переодеться и избавиться от улик, – пробормотал Михаил вслух с чувством гордости. – Зубило и молоток? Нет, вряд ли подойдёт! О! Точно! Можно же за пилой в гараж зайти. Там и зубило с молотком на всякий случай. Так и сделаем. Блядь, нужна сумка-холодильник. Как я буду мясо тащить!? Кажется, у соседа было несколько. Надо бы одолжить.

Через некоторое время…

Звонок в дверь…

Дверь открывается…

– Лёха, здорово! – протянул руку Михаил.

– О! Мишаня! Здрасьте! – протянул руку в ответ Алексей.

– Чё надо, Миха?

– Слушай, я помню, летом когда-то давно ты брал на пляж сумку-холодильник. У тебя они остались?

– Тебе прямо все надо? Зачем тебе столько!? – с удивлением спросил сосед.

– Да с семьёй на юг собираемся, пока ещё там не похолодало. Планируем отдохнуть, а надо где-то хранить напитки. Пить будем, думаю, много, поэтому на запас.

– Да, конечно, сейчас принесу. Ты только отдать после приезда не забудь, – с лёгкой насмешкой сказал Алексей.

– Обижаешь! – в ответ произнёс военный на пониженных нотах.

Спустя время убийца зашёл в гараж. Чем-то мужским отдавало от убранства. Аккуратно разложенные повсюду на стеллажах инструменты говорили о любви хозяина к работе: отвёртки, напильники, молотки, пилы, гвозди, шурупы, гайки и многое другое. А в центре стоял виновник торжества. Автомобиль среднего звена челябинского автомобильного завода – ЧАЗ 36. Рассчитан он был на пять мест. Вроде всё хорошо, но был один изъян – дырка в немного заржавевшей крыше негативно сказывалась на будущем гаража. Нужно было делать ремонт.

Собственник автомобиля подошёл к стеллажу и взял ножовку по металлу, топор, зубило, молоток. Не забыл и про деревянные толстые дощечки толщиной примерно по два сантиметра, несколько слоёв ткани, строительные мешки и полиэтиленовые пакеты, чтобы туда всё сложить.

Вернувшись в комнату, Михаил поставил все необходимые инструменты и материалы к телу Вани. А сам пошёл доставать Марию Тростневу из шкафа. Положив жену на ткань, которая прилегала к дощечке, он с огромным энтузиазмом принялся пилить голову своей жертвы, та же участь постигла и другие части тела: ноги, руки. Хорошо хоть Тростнев был раздет. В голодные годы мяса бы хватило. Зубило с молотком Михаил взял на всякий случай – кости ведь разные бывают. Процесс был крайне захватывающим для нашего героя, он представлял, будто он первый учёный, который на практике исследует тело. Все выдающиеся медики наблюдали за опытом с небес, завидовали ему с диким возбуждением – это всё показалось молодому исследователю. Ещё немного усилий – и ему бы дали нобелевскую премию в области физиологии и медицины на международном съезде светил науки, но понятно было только одно – исследования не были интересным делом для героя.