Последыш. Охота

Глава 1

Пролог

Выбрать эту лиственницу для наблюдения было верным решением. Хоть и пришлось забраться почти на самую верхушку, зато можно было смотреть в несколько сторон и при этом не выпускать из вида противоположный склон ущелья.

Рассвет только начинал вступать в свои права, и взобравшийся на дерево мужчина средних лет надеялся успеть получить то, ради чего он так рискованно покинул территорию общины. Олег, уходя с группой, строго распорядился всем, кроме прикрытия, дожидаться его возвращения. Но Братислава, видя, как у него начинается гон, не захотела с ним возиться и отменила распоряжение старшего. Только предупредила: «Если попадёшься Олегу, пеняй на себя. Он с тобой церемониться не станет».

Поэтому у сидящего на ветке были смешанные чувства. С одной стороны, всё его тело дрожало от предвкушения. С другой стороны, было тревожно. Олег в последнее время вёл себя непонятно. Чего только стоит расправа над братьями в городе… А те, казалось, ничего плохого не сделали. Мужчина покачал головой, вспоминая, как усаживал мёртвые тела спина к спине. И всё из-за той девчонки… Он скрежетнул клыками. Чего молодые вокруг неё так хлопочут? Ни разу за все эти годы он такого не видел. Всегда ведь всё было просто и понятно. А тут появилась какая-то сыкуха, и старших словно подменили. Своих гнобят, её лелеют. Хоть бы она где-нибудь на курумнике голову себе свернула!

Он втянул свежий утренний воздух, пытаясь уловить нужный ему запах. Анатолий перед уходом поделился с ним секретом: по пути к общине видел пасущегося на этом склоне матёрого марала. Верный брат знал о приближении у него гона и таким образом о нём позаботился. А потом поступило это неожиданное распоряжение от Олега.

В ушах возник тоненький писк. «Эх…» Мужчина отцепился одной рукой от ствола лиственницы и лизнул прилипшую к ладони смолу. Похоже, не успел. Писк усиливался, а это означало, что скорее всего сегодня его накроет. «Где же этот рогач? Если успеть его загнать, то, может быть, и получится не слететь с катушек».

Мужчина ещё раз принюхался и обвёл взглядом близлежащее пространство. В груди, пробуждаясь, заворочалось желание. Желание рвать плоть! «Да, обычным гоном сегодня не обойтись», – подумал он и понял, что Братислава почуяла это заранее. Поэтому и отпустила его. Мужчина хищно улыбнулся. «Пусть накроет. Да, он потеряет власть разума. Да, он будет истощён и измотан. Но если повезёт, то с ним ещё долго будут неповторимая сладость победы и вкус сильной крови, брызнувшей из-под его клыков». Он негромко рыкнул и направил взгляд потемневших глаз в сторону, где, как он точно знал, находится ненавистный обладатель той самой желанной и сильной крови.

Парень, идущий в этот утренний час по тайге, вид имел потрёпанный – как физически, так и морально. Грязная одежда, волосы в беспорядке, обувь и штаны насквозь мокрые. На лице – постоянная смена выражений. Иногда он, всплёскивая руками, останавливался, горестно восклицал и, развернувшись, какое-то время смотрел в том направлении, откуда шёл. Потом тяжело вздыхал и, понурив голову, продолжал свой путь.

Тропинка, по которой он шёл, в очередной раз уткнулась в речку, и парень, не сбавляя ходу, вошёл в воду. Перейдя вброд эту не первую по счёту излучину, он, не обращая внимания на хлюпающую в ботинках воду, побрёл дальше. Было похоже, что его в большей степени интересуют внутренние переживания и мысли, чем маршрут и окружающая действительность. Погружённость парня во внутренние процессы казалась глубокой и, судя по его размахиваниям и восклицаниям, не вполне здоровой.

Но это состояние резко поменялось после того, как он, вступив на выпуклую, по причине горного рельефа поляну, услышал приближающиеся громкие звуки. Вся его отстранённость от внешнего мира мгновенно исчезла, передав пальму первенства беспокойству и действиям. Беспокойство проявилось в его прояснившемся и заметавшемся по сторонам взгляде. А действия – в перекидывании из-за спины оружия и резкой смене курса. В общем, услышав громкий топот и треск кустов, парень скачками, сжимая в руках длинный карабин, помчался прочь с открытого пространства.

Добежать до деревьев он не успел. Источник топота выломился из кустов и понёсся через поляну. Парень в страхе развернулся и, вскинув оружие, судорожно надавил пальцем на спусковой крючок. «Ах…» – понял он, что забыл снять карабин с предохранителя, и, испытывая по этому поводу облегчение, проводил взглядом избежавшую его выстрела знакомую рыжую кобылу. Облегчение, не задерживаясь, тут же исчезло, так как до сознания дошёл тот факт, что кобыла была оседлана и к тому же сильно напугана. Осознав это, он направил ствол карабина в те кусты, через которые только что проломилась лошадь, и начал задом осторожно пятиться, стремясь закончить то, что не успел.

«Вах!» – тихо выдохнул он, так и не добравшись до спасительных деревьев.

На поляну длинным прыжком приземлился мужчина. Сако, оценив исполнение прыжка, почувствовал, как в груди разливается холод, а на глазах от страха выступают слёзы. Ни секунды не сомневаясь в том, кто это, выпрямившись как струна и водя головой, принюхивается, он вспомнил, что в магазине всего лишь два патрона. Да к тому же, чтобы произвести выстрел, ещё нужно сдвинуть предохранитель и передёрнуть затвор. Он левой рукой опустил «Тигра», а освободившейся правой потянулся к кобуре. Пистолет, в отличие от карабина, был с досланным патроном и почти полным магазином. Но, совершая эти действия, парень, тем не менее, сильно сомневался в благоприятном для себя исходе.

Этот последыш выглядел пугающим. Да, те, с которыми ему пришлось столкнуться ночью, тоже были не милашками. Но этот, костлявый, с тёмными глазами, по-звериному нюхающий воздух, внушал страх одним лишь своим видом. «Может, я его не интересую?» – подумал Сако, кладя ладонь на рукоять пистолета.

Последыш, прекратив нюхать воздух, повернулся и скользнул в его направлении. Сако, больше немедля, выдернул пистолет из кобуры, одновременно большим пальцем опуская флажок предохранителя. Пугающее существо замерло. Сако, не решаясь на выстрел, последовал его примеру. Он успел поднять пистолет до уровня груди, стоявшего от него примерно в двадцати шагах последыша. Целиться в голову он не собирался, как, впрочем, и стрелять. По крайней мере, до того пока это жуткое последствие «Дыхания» само не вознамерится его прикончить. Парень хоть и испытал в этом походе ни с чем не сравнимые эмоции, но всё-таки ещё не был способен открывать огонь на опережение.

Последыш, слегка покачиваясь, стоял, склонив набок голову и разглядывая молодого парня своими тёмными глазами. У Сако начала дрожать сжимающая пистолет правая рука. Он, выпуская карабин, разжал левую и неуверенно стал её поднимать, намереваясь взяться за рукоять двумя руками.

Последыш, открыв рот, что-то произнёс. Затем качнулся влево и тут же, взмыв в воздух, прыгнул по диагонали вперёд. Сако, потеряв стремительно исчезнувшую с линии выстрела фигуру, не стал заканчивать начатое перед этим движение. Вместо этого дёрнул рукой, стремясь вновь направить оружие на остановившегося в новом месте костлявого. Направил. Но тот, вновь исполнив свой маятниковый прыжок, оказался уже совершенно в другой стороне.

«Да что тебе надо-то от меня»?! – в отчаянии прокричал парень, поняв, что против такой скорости не имеет шансов.

Последыш, перестав прыгать, скользнул вперёд, преодолев оставшееся расстояние до Сако, и, остановившись в двух шагах, обнажил клыки. Парень, сжавшись, начал поворачивать ствол пистолета, но тот, издав предупреждающий звук, качнул головой из стороны в сторону. Сако послушался и вынужденно замер в нелепой позе с выставленным в сторону пистолетом. Заглянув в эти страшные, ничего не выражающие тёмные глаза, он почувствовал, что вот-вот потеряет всё своё мужество. И подумал, что пока этого не произошло, нужно попытаться умереть достойно. От этой мысли молодому парню стало ещё страшнее.

– Где он? – задал вопрос обладатель тёмных глаз и большим пальцем потёр верхний выпирающий клык.

Сако сразу понял, о ком он, поэтому переспрашивать не стал, а ответил, как есть: «Не знаю. Кобыла вон туда ускакала», – мотнул он головой.

– «А Илдиша на ней не было».

– Ладно, – последыш слегка прикрыл глаза и вновь принюхался.

– Кровь откуда? – задал он новый вопрос.

И вот на него Сако уже совершенно отвечать не захотел. Поэтому отвел взгляд от его нечеловеческих глаз и промолчал.

– Боишься? – задумчиво склонил голову последыш. – Зря. Тебе шанс дам. Одноглазого убью, а ты можешь идти. Пока. Кровь твоя… не созрела ещё.

Сако в недоумении вскинул голову и увидел, как последыш, развернувшись, стремительно, в несколько прыжков покинул поляну.

Глава 1

Запах! Запах раздражал. Вызывал эмоции. Преследовал. Лишал спокойствия. Требовал прийти в себя и постараться от него избавиться. Но выйти из состояния, когда реальность уже начала заявлять о себе через органы чувств, а разум ещё был под влиянием забвения, не получалось.

Дальше – хуже. Добавились звуки. Звуки тоже раздражали. И сулили продолжение неприятных ощущений. Прикосновений.

– Да очнись ты уже скорее! – пробилось ко мне женским голосом требование.

Это как будто спугнуло забвение, и оно, разом меня отпустив, отдало в руки реальности. А эти руки принялись меня нещадно трясти. Такое положение вещей мне также не принесло удовольствия, и я, решив со всем этим начать разбираться, открыл глаза.

«Наконец-то!» – воскликнула Рита и разжала пальцы на моей футболке.

Бум! – глухо ударилась голова о землю. Глаза вновь попытались закрыться, но вспышка воспоминаний не позволила этому произойти. Я перевернулся на живот и, опершись руками, одним движением вскочил на ноги.

«Вот это да! Жив и, похоже, даже здоров».

Влекомый воспоминанием, склонил голову и, скосив правый глаз, посмотрел на свою ключицу. Рваная, с засохшей кровью футболка вид имела совсем не привлекательный. Я оттянул ворот. Хм. Красные рубцы есть, кровоточащей раны нет. Реально, исцеление воочию.

«Так, а что вокруг?» Хм. Вокруг было светло, громко жужжали мухи и воняло. Непроизвольно сморщил нос и отвел взгляд от лежащего на своих кишках последыша.

– Бежать сможешь? – я повернулся к задавшей вопрос Рите. Не понимая, к чему вопрос, выгнул брови, но она вместо ответа молча ткнула пальцем вверх.

Я послушно задрал голову и от увиденной картины тут же резко её втянул и даже невольно пригнулся. Казалось, прямо над нами крутилась чернота. Чернота, из чего бы она ни состояла, на глазах заполняла небо. И я осознал, что весь этот процесс происходил практически в тишине. Из звуков слышалось только жужжание жирных мух над распоротыми кишками последыша и удаляющийся голос Риты.

– Если повезет, успеем добежать до старого убежища, – разобрал я её слова и, опустив голову, увидел, что она, взяв приличную скорость, с каждой секундой увеличивает, между нами, расстояние.

«Вот же блин!» – ругнулся я и, подхватив лежащие на земле карабин с ножом, со всех ног припустил вслед за ней. Пробегая мимо растерзанного Вадима, поймал себя на мысли, что к нему у меня не осталось отношения как к последышу. То есть его мне было даже немного жаль. Я слегка притормозил, засовывая нож в ножны, и отогнал от себя вопрос про то, кто же теперь я сам?

Рита к этому времени уже скрылась за частоколом кривых сосен, поэтому я прибавил скорости. Попутно отметил, что бегу как обычный тренированный человек. Той стремительности, которой обладали все встреченные мной выходцы из-под «Дыхания», я у себя не наблюдал. «А вот к Маргарите точно есть вопросы», – подумал я, выбегая на край «подковы» и видя, как она в обрамлении облака из чёрных волос несётся, пересекая открытое пространство.

Я перехватил поудобнее «Сайгу» и заскользил на пятках по земляному склону «подковы». Преодолев последние метры прыжком, вскинул голову и успел заметить остановившуюся у границы леса и указывающую мне рукой в небо Маргариту.

–Понял, – ответил ей вслух и, не отвлекаясь на то, чтобы посмотреть, что там происходит, рванул по направлению к ней.

Сверху начало слышаться шипение. Как будто в какой-то огромной ёмкости образовалось отверстие, и оттуда под высоким давлением стал вырываться газ. Тело, отреагировав, включило максимально возможный режим бега. Рита не стала дожидаться, когда я добегу до нее, сорвалась с места, держа, между нами, расстояние с десяток метров.

Ещё примерно минута вдоль границы леса – и мы под усиливающееся сверху шипение нырнули под защиту деревьев. Но всякий, кто, свернув в этот лес, увидел бы поваленные и заросшие травой массивные стволы сосен, понял бы, что защита эта условная. Я исключением не являлся. Поэтому, надеясь, что Рита услышит меня за пугающими звуками с неба, прокричал:

– Долго ещё?!

Она услышала. И ответила. Но своеобразно. Не останавливаясь и не оборачиваясь, показала мне два пальца.

«Ладно», – принял я её непонятный ответ. Что бы это ни значило, по показанному количеству вроде немного. И тут же нещадным образом, разбивая моё умозаключение, взорвалось небо. По ощущениям – буквально. С оглушающим грохотом, с ослепительной вспышкой и с воздушным ударом, отправившим меня в беспорядочное кувыркание.

Затормозив лицом о землю, я приготовился к тому, что сейчас меня продолжит трепать обрушившийся ураган, но, к моему счастью, всё ограничилось хоть и нереально сильным, но единственным порывом.

– Глеб! – взвыла Маргарита. – Скорее!

У меня аж мороз по коже пробежал от её вопля, и я, подскочив, вновь помчался вслед за ней. Позади начало завывать и послышался громкий треск. Рита, взмыв в воздух, перепрыгнула лежащий на нашем пути поваленный, с торчащими в разные стороны ветками, ствол кедра и исчезла из вида. Я, ругнувшись, сбавил скорость, бросил сквозь ветви карабин и, обдираясь, стал торопливо взбираться и протискиваться через это некстати появившееся препятствие. Оставив на нём частицы кожи и одежды, перевалился на другую сторону, выхватил из рук пританцовывающей от нетерпения Риты «Сайгу», и мы под усиливающийся вой и полетевшие мимо нас обломанные ветви рванули дальше.

Благо, бежать действительно пришлось недолго. Похоже, Рита, показывая мне два пальца, имела в виду две минуты. Потому что примерно через такое время она, вильнув вправо, совершила несколько длинных скачков к вросшему в лесной грунт огромному валуну и сходу нырнула вперед ногами в видимый под ним провал.

«Вот блин, даёт!» – даже успел восхититься я, прежде чем надо мной, неслабо меня испугав, пролетело что-то длинное и массивное. Вслед за этим я почувствовал, как зародившийся вверху ураганный поток воздуха начинает снижаться, делая вокруг меня пространство плотным и трудно преодолимым. Понимая, что ещё чуть-чуть – и мне, подхваченному стихией, придётся полететь до ближайшего крепкого дерева, я упал на четвереньки и, припадая к земле как ящерица, изо всех сил устремился к маячившему чернотой спасительному убежищу.

Первой под землёй меня встретила теснота. Второй – темнота. Снаружи послышался грохот. Это, подстегнув меня, заставило избавиться от оружия и, скребя плечами о стены, поползти вперёд. Короткий узкий отрезок – и я, от неожиданности вскрикнув, упал с метровой высоты на что-то, по ощущениям, деревянное.

Подниматься сразу не стал. Сначала, выставив перед собой левую руку, немного прополз вперёд. Наткнувшись на тёплое и мягкое тело, услышал частое громкое дыхание и почувствовал запах. Запах разгорячённого женского тела. Рита. Следом осознал, что моё дыхание не менее частое и громкое. Провёл ладонью, чтобы понять, на какую часть тела я наткнулся, услышал, как она, втянув воздух, задержала дыхание. Сам глубоко вдохнул её запах, и в следующую секунду мы бросились друг на друга.

Близость, которая случилась, между нами, была яростной и неконтролируемой. Слившиеся воедино губы, нетерпеливый треск одежды, её вскрики, жар тел, моё рычание. В общем, происходило всё дико, по-звериному и с острым чувством опасности. Во время всей близости я ощущал, что Рита исследует и стискивает меня не только руками, но и своими ожившими волосами. Они, свиваясь во множественные пряди, скользили по всему моему телу. То поглаживали, то исчезали. То, возвращаясь и обхватывая, крепко прижимали к горячему женскому телу. Это будило мои животные инстинкты, которые задыхались от неестественности происходящего и умоляли прекратить всё это и немедленно отсюда сбежать. Но другие инстинкты требовали такого же немедленного овладения и обладания, стремясь к волнующей и затмевающей разум развязке.

Одновременно застонав, мы наконец-то к ней приблизились и, затрепетав телами, сполна высвободили всё накопленное напряжение и сопутствующие этому напряжению эмоции.

«Ух…» – попытался я откинуться назад, но, спутанный живым волосяным арканом, только и смог, что дёрнуть шеей. Сглотнул подступивший комок в горле и, напрягая все мышцы, попытался снова. Результат тот же. «Отпусти, а…» – обратился я в темноту.

Рита потерлась щекой о моё лицо, и я почувствовал, как её пряди, распадаясь и на прощание щекоча, неторопливо покидают моё тело. Разъединившись, мы молча отодвинулись друг от друга. Я осторожно сел, повернулся в ту сторону, где осталась Рита, набрал воздуха, чтобы нарушить наступившее молчание, и резко закашлялся. Не понимая, что со мной, поменял положение на четвереньки. В горле продолжало сильно першить, и кашель не хотел отпускать.

– Нужно закрыть вход, – услышал я сквозь вой снаружи и моё кхыканье.

После этого зажёгся фонарь, и я в его свете увидел густо висящую в помещении земляную пыль.

– Дай, – протянул руку, но Рита проигнорировала меня и стала самостоятельно освещать окружающую нас обстановку. Я был вынужден припасть к полу и следить за направляемым ею лучом света. Попутно поднял свою футболку и прикрыл лицо. Луч наткнулся на свёрнутый матрас, лежащий на деревянном настиле, и я не мешкая поспешил к нему.

«Не идеально, но пойдёт», – оценил я через несколько минут свою работу по затыканию входа в помещение.

– Всё, теперь ждём, пока пыль осядет, и надеемся, что нашу землянку снаружи не завалит. Это я озвучил вслух.

– Хоть ветер теперь завывает не так тревожно, – отозвалась Рита.

– Ага, – ответил я ей и отправился к разбросанной по полу одежде. Рита положила фонарь и также решила одеться.

Хм, я притормозил своё намерение, так как при таком расположении фонаря появилась возможность разглядеть её обнажённое тело. Чем я, не стесняясь, и занялся. Странно, конечно, было увидеть её без одежды после, а не до и даже не вовремя. Но, как говорится…

Рита заметила мой интерес и, прекратив рассматривать разорванную футболку, спросила:

– Что, аппетитная?

– Ну да, – усмехнулся я и тут же испуганно отшатнулся, когда из-за её спины взметнулись волосы. Они подержались какое-то время вздыбившись, затем, опав, аккуратно прикрыли всё то, что вызывало во мне интерес. А она сразу же после этого напала на меня с вопросами.

– Глеб, вот зачем ты вообще попёрся в горы? Чего вам с братом всегда неймётся? И, кстати, где он сам? И вообще, чего ты пялишься?

– Рита! Ну ты даёшь. В смысле "пялишься"? Как-то странно слышать такие вопросы после того, что между нами произошло. Высказав это, продолжил про Жору: – Брат твой вломился к твоим друзьям в офис. Ночью. Его тварь слепая цапнула. Сейчас в больнице, в реанимации. Без сознания валяется.

В этом месте я почувствовал неловкость. Всё-таки наша близость произошла спонтанно, и я ещё не успел перейти на новый этап взаимоотношений, который бы позволил мне спокойно позировать перед ней в чём мать родила. Поэтому, решив придать себе немного уверенности, нагнулся за трусами. Рита, взяв паузу, занялась примерно тем же. Я, прислушиваясь к тому, что творилось снаружи, и раздумывая над тем, что делать дальше, оделся по пояс. Отложил в сторону испорченную засохшей кровью футболку. Скрестив ноги, сел на пол. Подождал, пока она, покопавшись в своём рюкзаке, надела топ, натянула штаны, взялась за обувь. Всё молча, не глядя на меня.

Хм. Похоже, злится. Решил спросить:

– Ты чего молчишь? Злишься, что ли?

– Конечно! – вскинула она голову.

Я немедленно отодвинулся и пообещал себе, что, как только она успокоится, обязательно проясню, что творится с её волосами. Рита же, сдержав раздражение, не пошла в предъявления, ограничившись лишь этим эмоциональным «конечно» и тем, что стала выглядеть как Горгона.

Нда-а… Я вспомнил, как меня гладили и стискивали эти извивающиеся волосы, и с трудом удержался от того, чтобы не отодвинуться ещё дальше.

Пока она обувалась, сидели в молчании. А когда она, завязав шнурки, подняла голову и взглянула мне в глаза, я был огорошен следующим вопросом: – Если сожрать меня захочешь – скажешь? И, вполне себе с серьёзным видом, уставилась, ожидая ответа.

Моментально испытав к ней неприязнь, я подумал, что вряд ли у нас с ней что-нибудь получится. Своенравная. Болтает о чём попало. Волосами вон машет… Но тем не менее осторожно, с опаской, ощупал языком зубы. Вроде нормально всё. Зубы как зубы. И вообще, не чувствую я в себе ничего такого… Хотя, если честно, то постоянно мониторил внутреннее состояние. Беспокойство. Вот что я ощущал. Оно возникло сразу после того, как я, очнувшись, увидел убитого мною последыша. Да, вслед за этим начались стремительно развивающиеся события, но яркие воспоминания и вытекающие вслед за ними вопросы о том, что теперь со мной, меня и не думали отпускать. Поэтому вопрос Риты задел за живое. Очень уж неприятна была перспектива стать таким же, как тот, что урча, жрал меня заживо, а потом остался лежать на своих вываленных кишках.

– Так всё! Хорош! Нормально всё со мной! – это я уже ей. – Видишь, когтей нет. Желания пообедать тобой – тоже. Бегаю, кстати, куда медленнее, чем ты. Да и прыгаю тоже. Сама-то как? Ничего, что у тебя вон… – я кивнул на её волосы, – шевелёшь на голове?

Рита не повелась на смену фокуса и, по-прежнему глядя на меня с серьёзным выражением лица, проговорила:

– Не понимаешь ты, Глеб. Все, абсолютно все, кто доходит до конца завихрений, становятся либо мёртвыми, либо последышами. Так что это просто вопрос времени.

– Тьфу на тебя! – разозлился я. – А сама чего? Тоже оскалишься?

– Нет, – спокойно ответила она. – Я, как только ты прилёг умирать, сюда ушла. И вернулась всего лишь минут за пять до твоего прихода в сознание.

Я попытался унять вспыхнувшие эмоции и, коротко, с шумом выдохнув через ноздри, спросил:

– Откуда осведомлённость такая у тебя? Друзья просветили? Хм. Спокойнее не получилось.

– И они тоже, – кивнув, ответила Рита и, как будто потеряв ко мне интерес, принялась рыться в своём рюкзаке.

Я, осмысливая сказанное, наблюдал за её действиями.

– Держи, – протянула она цветную упаковку печенья.

– Пойдёт, – оценил я своевременный жест, сглотнул слюну и поинтересовался:

– А колбасы или тушёнки нет?

Рита, фыркнув, качнула головой, вновь сунула руку внутрь рюкзака и продемонстрировала протеиновый батончик. – Будешь?

– Буду, – не стал я ломаться, осознав, насколько сильно голоден. Но, прежде чем взять предложенный батончик, вопросительно взглянул на неё.

– Не парься, – махнула она рукой, и, как будто это был для них сигнал, её волосы опустились и начали сплетаться в косу. А Рита, заметив мою неуверенность, добавила:

– Ешь давай. Я, пока здесь сидела, перекусила немного.

Ну и поел. Еды-то было, как говорится, на один зубок. Так что много времени это у меня не заняло. И, честно говоря, совсем не насытило. Как чувствовал себя голодным, так и остался.

Рита посмотрела, как я облизал обёртку от батончика, и спросила:

– С собой что, продукты не брал?

– Да брал, конечно. Только всё в рюкзаке же осталось. Я вздохнул, сожалея об отсутствии его и разгрузки. Вспомнил, как мы с Сако уминали ИРП, и вздохнул ещё раз.

– Так в чём дело? – отозвалась Рита. – Вон твои вещи. И, подняв с пола фонарик, посветила мне за спину.

Я недоверчиво оглянулся и увидел стоящий возле стены свой тактический рюкзак и лежащую поверх него разгрузку.

–Ух ты! Обрадовался я. – Ты что ли притащила?

– Кто же ещё? – фыркнула она в своей манере и пояснила: – Когда пережидать завихрения пошла, прихватила. Как знала, что потом бежать быстро придётся.

– Это ты правильно сообразила, – похвалил я её, ставя рюкзак перед собой. Первым делом вдоволь напился из фляги. А уже потом вынул нетронутый нами шпик и остатки хлеба. А что? – подумал я. «На безрыбье и рак рыба». Помянул недобрым словом съевшего мои сладости молодого последыша и не мешкая приступил к дальнейшему утолению голода. Умом понимал, что шпик не просто так остался нетронутым, но голод убеждал не слушать доводов разума, а поскорее съесть максимальное количество еды. «Ненормальное какое-то состояние», – отметил я, отрывая зубами кусок хлеба. «Наверное, последствия восстановления после смертельной раны. Или просто нервное». Смолотил всё до крошки, запил водой. Хотелось ещё, но я решил этого не показывать. Надел чистую футболку, посмотрел на не отводящую от меня взгляда Риту и решил, что в принципе сейчас самое подходящее время для того, чтобы продолжить разговор о её изменениях. На данный момент заплетённые в косу волосы выглядели обычно и даже красиво, но мне всё равно было неуютно. Я поймал себя на том, что у меня к ним формируется стойкое недоверие. Хотелось ясности. Решившись, набрал воздуха и уже было открыл рот, но Рита, чётко поймав меня на вздохе, не позволила задать вопрос первому.